Роберт Маккаммон - Жизнь мальчишки. Книга 2. Люди и призраки
— Конечно же, это был вождь! — настаивал я. — Самый молодой вождь из всех, что когда-либо были у племени! Ему было всего двадцать, а до него вождем был его отец!
— Ой, мама! — Дэви Рэй подтянул к груди колени, на его лице появилась понимающая улыбка. — Если бы у нас в городе разыгрывался конкурс на лучшего трепача, то Кори наверняка отхватил бы там первый приз!
Джонни тоже улыбнулся, но в его глазах горел неподдельный интерес.
— Рассказывай дальше, Кори. Давайте послушаем историю этого вождя. Как его звали?
— Я не знаю. Может быть… Бегущий Олень, я еще…
— Нет, это имя не подходит, оно какое-то девчоночье! У вождя должно быть имя воина. Например, Большое Грозовое Облако!
— Большое Грозовое Хныканье! — хихикнул Дэви Рэй. — Очень подходит тебе, Бен.
— Вождя звали Раскат Грома, — сказал Джонни, глядя мне прямо в глаза и не обращая внимания на пререкавшуюся парочку. — То есть не совсем так. Его звали Пять Раскатов Грома. Потому что он был высок, силен, мрачен и…
— Косоват, — подал голос Дэви Рэй.
— Скорее, косолап, как медведь, — закончил обсуждение Джонни, и Дэви Рэй перестал хихикать.
Я какое-то время молчал, глядя на наконечник, который поблескивал на моей ладони.
— Давай, Кори, — тихо, но настойчиво повторил Джонни. — Расскажи нам историю об этом вожде.
— Вождь Пять Раскатов Грома, — задумчиво проговорил я, пытаясь соединить воедино отдельные фрагменты истории, при этом сжимая нагревшийся в ладони кусок кремня, — он был чероки.
— Нет, из племени крик, — поправил меня Джонни.
— Хорошо, он был из племени крик, и до него у них был вождем его отец, который погиб на охоте. Отец ушел охотиться на оленей и не вернулся. Его нашли уже умирающим: он сорвался с утеса и разбился. Перед смертью старый вождь успел рассказать своему сыну, что видел Первоснега. Да, именно так. Он видел Первоснега так близко, что отчетливо разглядел его белоснежную шкуру и рога, огромные, словно ветви дуба Старый вождь сказал, что мир будет существовать до тех пор, пока в этих лесах будет жить Первоснег. Но если Первоснега кто-нибудь убьет, миру придет конец. После этого старый вождь умер, и Пять Раскатов Грома стал новым вождем вместо своего отца.
— Мне всегда казалось, нужно быть воином и сражаться, чтобы стать вождем, — заметил Дэви Рэй.
— А кто сказал, что Пять Раскатов Грома не сражался? — возразил я. — Всем была известна его воинственность. Ему пришлось вступить в борьбу со многими храбрецами, которые тоже хотели стать вождем. И все же он предпочитал жить с людьми в мире, а не сражаться. Не то чтобы он не умел драться, когда это было необходимо, он просто знал, когда лучше решать споры мирно, а когда дракой. У него был характер. Именно поэтому его звали не Раскат Грома и даже не Два Раската Грома. Пять Раскатов Грома не часто удавалось вывести из себя, но уж если это случалось, тогда берегись! Его гнев напоминал пять одновременных раскатов грома.
— Скоро звонок, — сказал. Джонни. — А что было дальше?
— Он был вождем… гм… довольно долго. Пока ему не исполнилось шестьдесят лет. Тогда вождем стал его сын Мудрый Лис.
Я оглянулся на школу: дети уже потянулись на уроки.
— Люди запомнили Пять Раскатов Грома, потому что при нем все племена жили в мире. После смерти вождя индейцы взяли его лучшие наконечники для стрел и рассеяли по лесу, чтобы их нашли через сто лет. Потом люди из его племени вырезали его имя на скале и похоронили его на тайном индейском кладбище.
— Вот как? — хихикнул Дэви Рэй. — А где это кладбище?
— Не знаю, — признался я. — Это тайна.
Мои приятели тяжело вздохнули — зазвенел звонок, возвещавший начало занятий. Я вернул наконечник стрелы Джонни, и он снова завернул его в вату и спрятал в коробку для рыболовной наживки. Поднявшись, мы направились к дверям школы, вздымая башмаками облака пыли.
— Как ты думаешь, может быть, такой вождь, как Пять Раскатов Грома, действительно существовал? — спросил меня Джонни перед самой дверью.
— Само собой! — подал голос Бен. — Раз Кори говорит, что он был, значит, так оно и есть.
Дэви Рэй издал звук, словно пустил ветры, но я был уверен, что он сделал это не ради насмешки надо мной. У него была особая роль в нашей компании — роль зубоскала и задиры, и он играл ее очень хорошо. Я отлично знал, кем был Дэви Рэй на самом деле, — ведь, в конце концов, именно он дал жизнь Пяти Раскатам Грома.
И тут я услышал крик Лэдда Девайна.
— Отойди от меня со своими беличьими головами!
Несколько девчонок завизжали, потом кто-то закричал. Демон была в своей стихии.
Как я и предсказывал, демонстрация киношных чудовищ всему классу вызвала недовольство Луженой Глотки. Она впала в такую ярость, в сравнении с которой гнев Пяти Раскатов Грома мог показаться детской забавой. Луженая Глотка хотела знать, известно ли моим родителям, каким мусором я забиваю себе голову. Она разразилась длинной тирадой: мол, как жаль, что все чистое и прекрасное в этом мире приходит в упадок, и почему я не читаю хорошие книги вместо этой макулатуры про монстров? Я тихо сидел за партой и молча внимал поучениям стоявшей рядом Луженой Глотки, как и подобало в моем положении. Но тут Демон открыла свою коробку, ткнув ее чуть ли не в лицо Луженой Глотки, — и зрелище четырех отрезанных беличьих голов с выковырянными зубочисткой глазами, по которым ползали муравьи, заставило учительницу поспешно вернуться на свою кафедру.
Наконец в три часа прозвенел звонок, и мы радостно покинули школу до следующего утра. В классе осталась лишь Луженая Глотка, крики которой скрипучим тихим эхом все еще звучали в наших ушах. На игровой площадке в теплом дневном воздухе стелились клубы пыли — школьники спешили воспользоваться дарами свободы. Как обычно, Дэви Рэй поддразнивал Бена, Джонни поставил на землю свою коробку, чтобы отомкнуть велик, я тоже опустился на колени, пытаясь разобраться с цепью, которой Ракета крепилась к ограде.
Дальнейшее произошло очень быстро. Обычно так и бывает.
Они появились из клубов пыли. Я почувствовал, их прежде, чем увидел, и покрылся мурашками.
— Все четыре сосунка тут! — прозвучала первая насмешка.
Моя голова дернулась: я узнал этот голос. Дэви Рэй и Бен прекратили свою перепалку. Джонни поднял голову, и его глаза потемнели от страха.
— Вот мы их и накрыли, — проговорил Гота Брэнлин, из-за спины которого выглядывал Гордо. Их улыбки напоминали лезвия опасной бритвы, позади виднелись черные велики. — Ты только посмотри на этих щенков, Гордо!
— Точно, щенки и есть.
