Энн Райс - Дар волка
И он принялся рассказывать дальше про семью Нидеков, как они появились в девятнадцатом веке будто «ниоткуда», как юристы Нидеков долго и упорно искали их родственников все те годы, с тех пор как пропал Феликс Нидек. Но не нашли ни в Европе, ни в Америке.
Ройбен уже начал задремывать от скуки. Его беспокоили лишь земля, дом и то, что внутри дома.
— Все это принадлежит тебе, — сказал Саймон.
Незадолго до полудня Ройбен решил приготовить себе ленч, как в старые времена, просто для того, чтобы окружающие думали, что с ним все в порядке. Он и Джим с детства привыкли готовить вместе с Филом, и Ройбен почувствовал, как это успокаивает — что-то мыть, резать, жарить. Грейс обычно присоединялась к ним лишь тогда, когда у нее на это было время.
Они сели есть отбивные из барашка, как только пришла Грейс.
— Послушай, Малыш, — сказала она. — Я считаю, что тебе следует как можно скорее выставить этот дом на продажу.
Ройбен расхохотался.
— Продать это поместье! Мама, это просто безумие. Эта женщина оставила его мне лишь потому, что я влюбился в него с первого взгляда. Я уже готов переехать туда жить.
Грейс была в ужасе.
— Ну, по-моему, это несколько поспешно, — сказала она, выразительно глянув на Селесту.
Та положила вилку.
— Ты всерьез думаешь там жить? В смысле, типа, как ты вообще сможешь вернуться в тот дом после того, что там случилось? Никогда не думала…
Печальное и беззащитное выражение ее лица глубоко ранило Ройбена. Но что он мог сказать в ответ?
Фил внимательно глядел на Ройбена.
— Фил, что с тобой, бога ради? — спросила Грейс.
— Ну, не знаю, — ответил Фил. — Посмотри на нашего парня. Он ведь вес набрал, а? И насчет его кожи ты права была.
— Что с моей кожей? — спросил Ройбен.
— Не надо ему об этом говорить, — сказала Грейс.
— Ну, твоя мать сказала, что она румяная, ну, знаешь, как у женщины, когда та забеременеет. Ты не женщина, и ты не можешь забеременеть, но она права. У тебя появился румянец.
Ройбен снова рассмеялся.
Все поглядели на него.
— Папа, вот что я хочу у тебя спросить, — начал Ройбен. — Про зло. Веришь ли ты, что зло может быть осязаемой силой? В том смысле, что зло существует отдельно от человеческих деяний, как сила, которая может войти в тебя и обратить ко злу?
— Нет, нет, нет, сын, — тут же ответил Фил, отправляя в рот порцию салата на вилке. — Объяснение злу существует, и оно совсем не такое романтичное. Зло — глупости, которые совершают люди, глупости, будь это набег на деревню и убийство всех ее обитателей или убийство ребенка в приступе гнева. Ошибки. Все это — просто ошибки, совершаемые людьми.
Остальные не проронили ни слова.
— Погляди хотя бы в Книгу Бытия, сын. Вспомни историю Адама и Евы. Это ошибка. Они просто совершили ошибку.
Ройбен задумался. Отвечать не хотелось, но надо было что-то ответить.
— Именно этого я и боялся, — сказал он. — Кстати, пап, у тебя нельзя ботинки позаимствовать? У тебя же двенадцатый размер, да?
— Конечно, сын. У меня полный шкаф обуви, которую я ни разу не надевал.
Ройбен снова погрузился в мысли.
И был благодарен остальным за их молчание.
Он думал о доме. О всех тех крохотных глиняных табличках, покрытых клинописью, про комнату, где он и Мерчент занимались любовью. Шесть недель. Это звучало для него как вечность.
Он встал, медленно вышел из столовой и поднялся наверх, к себе.
Спустя несколько минут, когда он сидел у окна, глядя на башни Голден Гейт вдали, пришла Селеста и сказала, что идет обратно на работу.
Он кивнул.
Селеста обняла его за плечи. Ройбен медленно обернулся к ней. «Какая же она хорошенькая», — подумал он. Не царственная и изящная, как Мерчент, нет. Но такая свежая и хорошенькая. Блестящие пышные каштановые волосы, темно-карие глаза, такие выразительные. Он никогда еще не осознавал, какая она хрупкая. Сейчас она выглядела хрупкой — свежей, невинной и беззащитно хрупкой.
Как он мог раньше бояться ее, бояться сделать ей приятно, бояться задуматься о том, чего она от него ждет, бояться ее энергичности и сообразительности?
И вдруг она отшатнулась, так, будто испугалась. Сделала несколько шагов назад, пристально глядя на него.
— Ради бога, что случилось? — спросил Ройбен. На самом деле ему не хотелось что-то говорить, но было очевидно, что ее что-то обеспокоило, сильно, и было бы правильно спросить об этом.
— Не знаю, — ответила она, с трудом улыбнувшись. — Клянусь, ты выглядишь так, будто стал другим человеком. Другим человеком, который теперь глядит на меня глазами Ройбена.
— Гм, но это все же я, — ответил он. И улыбнулся.
На ее лице были замешательство и страх.
— До свидания, милый, — поспешно сказала она. — Увидимся за ужином.
Ройбен вдруг подумал, что ему хочется приготовить жаркое. Как здорово будет, когда у него будет своя собственная кухня.
В дверях появилась медсестра. Сегодня она должна была сделать ему последний укол.
5
Сегодня была пятница.
Ему позвонили, когда он принялся просматривать первую пачку бумаг из титульной компании, касавшихся поместья в Мендосино.
Похищение. Похитили целый автобус с учащимися из школы «Голденвуд», в округе Мэрин.
Ройбен накинул старую вельветовую куртку Фила, с кожаными заплатками на локтях, и ринулся вниз по лестнице. Вскочил в свой «Порш» и поехал через мост Голден Гейт.
По дороге слушал радио. Новость шла по всем каналам. Было известно лишь то, что без следа исчезли все сорок два учащихся, возрастом от пяти до одиннадцати лет, и трое учителей. Мешок с мобильными телефонами учителей и парой телефонов учащихся был найден у телефонной будки на Первом шоссе, с запиской, напечатанной на принтере.
«Ждите звонка».
К трем часам дня Ройбен уже стоял перед огромным старым зданием, обшитым коричневой доской, в старинном стиле, в котором находилась частная школа. Здесь уже собралась большая толпа журналистов и операторов и подъезжали все новые.
Селеста позвонила, подтверждая информацию. Никто не знал, где похитили учащихся и каким образом, и требований выкупа пока не поступало.
Ройбен ухитрился перекинуться парой слов с волонтером, работавшим в школе. Тот описывал условия в школе, как «идиллические», а учителей — как «заботливых, будто родные матери». И детей, вежливых и тихих, настоящих «цветов жизни». Их повезли на экскурсию в Мьюирский лес, один из самых красивых лесов в мире, где растут секвойи.
Школа «Голденвуд» представляла собой частную школу с нетрадиционным стилем обучения и очень дорогую. Однако школьные автобусы, хоть они и были сделаны на заказ для школы, были достаточно старыми, и на них не было ни ответчиков GPS, ни встроенных мобильных телефонов.
