Линкольн Чайлд - Кабинет диковин
Я всегда чрезвычайно осторожен в обращении с пером, и происхождение пятен явилось для меня неразрешимой загадкой. Лишь после того, как я использовал промокательную бумагу, чтобы устранить кляксы, я осознал, что они по цвету отличаются от цвета моих чернил. Таинственные пятна были несколько светлее. А взглянув внимательнее на промокательную бумагу, я увидел, что они по консистенции гуще, чем мои французские чернила, и имеют при этом гораздо более зловещий вид.
Представьте весь мой ужас, дорогой коллега, который я испытал, когда на мое запястье упала свежая капля. Это случилось в тот момент, когда я отрывал промокательную бумагу от листа.
Я тут же обратил взгляд на потолок над моей головой. С какой сатанинской выходкой я столкнулся? На потолке между досок я увидел небольшое, но уже расплывающееся темно-красное пятно.
Через несколько мгновений я оказался на третьем этаже и принялся колотить кулаками в дверь Ленга. Я не могу с точностью передать последовательность промелькнувших в моем сознании мыслей. Однако доминировала среди них мысль о том, что доктор стал жертвой преступления. В последнее время здесь циркулировали слухи о том, что в округе подвизается злобный и безжалостный убийца. Но кто обращает внимание на сплетни низших слоев общества, особенно в свете того, что убийства в округе Пяти углов – явление, увы, заурядное?
Ленг из-за дверей откликнулся на мой стук и крики, и мне показалось, что он говорит, слегка запыхавшись. Профессор пояснил, не открывая двери, что он во время проведения опыта сильно рассек руку. Мое предложение о помощи Ленг отверг, сказав, что уже самостоятельно наложил швы. Затем он выразил сожаление в связи с тем, что ему пришлось меня потревожить, но дверей так и не открыл. Мне ничего не оставалось, кроме как спуститься к себе. Я остался при этом в состоянии недоумения и раздираемый сомнениями.
Следующим утром на моем пороге появился Ленг. Он никогда раньше не посещал моей резиденции, и я был крайне удивлен его ранним визитом. Я сразу обратил внимание на то, что одна его рука перевязана. Профессор еще раз принес свои глубочайшие извинения за то беспокойство, которое доставил мне прошлой ночью. Я пригласил его зайти, но он отказался. Повторно извинившись, профессор удалился.
Я с неспокойным сердцем следил из окна за тем, как он вышел из дома и поднялся в омнибус. Я молю Бога о том, чтобы Вы оказали мне честь, поняв меня, почему посещение Ленга следом за столь подозрительными событиями произвело на меня впечатление, обратное тому, на которое профессор рассчитывал. Теперь я был убежден больше, чем когда-либо, что дела, которые он вершит по ночам, не выдержат проверки при дневном свете.
Боюсь, что в этот вечер я уже не в силах писать. Я спрячу это послание в шкатулке из ноги слона, которая через два дня будет отправлена в Ваш музей наряду с иными любопытными предметами. Надеюсь, что с Божьей помощью мне удастся завершить это послание завтра.
* * *13 июля 1881 года
Теперь, чтобы закончить это повествование, я должен призвать на помощь всю свою волю.
После визита Ленга я почувствовал, что нахожусь в тисках ужасной внутренней борьбы. Свойственный мне научный идеализм вкупе с природной сдержанностью требовали, чтобы я принял объяснение Ленга за чистую монету. Но другой внутренний голос говорил, что я, как джентльмен и человек чести, должен лично убедиться в их истинности.
В конечном итоге я решил узнать характер тех экспериментов, которые проводит профессор. Если эксперименты окажутся вполне благопристойными, я рискую лишь тем, что меня обвинят в излишнем любопытстве.
Возможно, Вы решите, что я пал жертвой необоснованных опасений. В свое оправдание я мог сказать, что эти темно-красные капли оставили в моем сознании точно такие же пятна, которые возникли на моем запястье и на писчей бумаге. В том взгляде, который обратил на меня с порога Ленг, было нечто очень странное. Под этим взором я вдруг ощутил себя чужим в своем собственном доме. В глубине его безразличных глаз я вдруг увидел лед. Мне показалось, что он что-то хладнокровно взвешивает в уме, и кровь застыла в моих жилах. Я не мог далее терпеть этого человека под крышей моего дома, не имея полного представления о его деятельности.
В силу какого-то каприза, который оставил меня в полном недоумении, Ленг с недавнего времени стал оказывать медицинские услуги некоторым промышленным домам нашей округи и в силу этого обстоятельства не бывал дома всю вторую половину дня. В прошлый понедельник, 11 июля, я увидел из окна своего кабинета, как он пересекает улицу, явно направляясь к Парк-роу, где и расположен работный дом.
Я понял, что это не случайность. Сама судьба предоставила мне шанс.
Испытывая некоторый трепет, я поднялся на третий этаж. Ленг заменил замок на двери, ведущей в его жилище, но у меня имелась отмычка, с помощью которой я вскрыл запоры. Дверь распахнулась, и я вступил в обиталище Ленга.
Обстановка передней комнаты напоминала в некотором роде обстановку гостиной. Но интерьер, не скрою, меня поразил. Стены были украшены безвкусными литографиями охотничьих сцен, а на столе валялось множество бульварных газет и других грошовых, но столь же отвратительных изданий. Это показалось мне весьма странным. Ленг всегда был для меня образцом утонченного и изысканного джентльмена, а вся обстановка его комнаты тем не менее отвечала вкусам некультурной молодежи. Я оказался в помещении, которое могло бы показаться очень привлекательным для девицы или молодого человека, не получивших в силу обстоятельств должного воспитания. А бездомному бродяге эта комната представилась бы подлинным раем. На всех предметах лежал слой пыли, и это говорило о том, что в последнее время сам Ленг редко наведывался в свою «гостиную».
Дверь, ведущая в другие помещения, скрывалась за тяжелыми парчовыми портьерами. Я отодвинул занавес своей тростью, и, хотя, как мне казалось, был готов ко всему, моему взору открылась картина, которую я никак не ожидал узреть.
Все комнаты в глубине квартиры оказались практически пустыми, если не принимать во внимание пяти или шести расставленных в разных местах столов. Глубокие царапины на их поверхности были немыми свидетелями того, что на этих столах проводились эксперименты. Никаких других предметов мебели в помещении не было. Атмосфера этих комнат была насыщена столь густым запахом аммиака, что я едва не задохнулся. В одном из выдвижных ящиков стола я обнаружил несколько затупленных скальпелей. Все остальные ящики были пусты, если не считать небольшого количества пыли и пауков.
Проведя более внимательный осмотр, я нашел ту щель в досках пола, через которую несколько дней назад просочилась кровь. Судя по всему, это место тщательно промыли кислотой. Запах говорил о том, что для этой цели использовали царскую водку. Я осмотрел стены и заметил пятна. Некоторые совсем маленькие, а другие побольше. Стены в этих местах также подверглись чистке.
Должен признаться, что в тот момент я ощущал себя круглым дураком. Ничего из того, что я обнаружил, не могло вызвать тревоги даже у самого проницательного полисмена. Однако ощущение чего-то ужасного отказывалось меня покидать. Возможно, это ощущение порождали странная обстановка гостиной, запах химикатов, тщательно вычищенные стены и пол. Почему Ленг держит в чистоте скрытые от людских взоров помещения, позволяя парадной комнате накапливать пыль?
И в этот момент я вспомнил о подвале.
Несколько лет назад Ленг походя поинтересовался, не мог бы он использовать старый угольный тоннель для хранения излишнего лабораторного оборудования. После того как в доме несколько лет назад установили новый котел, тоннель вышел из употребления и стал мне совсем не нужен. Я передал Ленгу ключи и тут же об этом забыл.
Чувства, которые охватили меня, когда я спускался по ступеням, трудно передать словами. На половине пути я даже остановился, размышляя, не пригласить ли себе эскорт. Но здравый смысл снова одержал верх. Никаких признаков чего-то противозаконного не имелось, и я продолжил путь самостоятельно.
На дверь угольного подвала Ленг навесил замок. Увидев его, я тут же испытал чувство облегчения. Я совершил все, что было в моих силах, и теперь мне не оставалось ничего, кроме как вернуться назад. Я даже повернулся, чтобы уйти, и сделал первый шаг вверх по ступеням, но тут же остановился. Тот же внутренний импульс, который привел меня вниз, не позволил мне удалиться, не завершив дела.
Я занес ногу, чтобы нанести удар по двери, но вовремя остановился. Если мне удастся снять замок при помощи кусачек, то Ленг решит, что в подвал забрались воры.
На то, чтобы подняться наверх, вернуться и раскусить дужку замка, потребовалось не более пяти минут. Оставив замок валяться на полу, я широко распахнул дверь, и подвал залили лучи послеполуденного солнца.
