Иван Катавасов - Ярмо Господне
Один оперативный дежурный службу несет, бдительно. Думаю, сквайр Наталья ей уже предупредительно донесла о вашем благополучном прибытии, отец Филипп.
— Ладненько, подождем Настасью нашу Ярославну тутока в благорастворении воздусей летних в твоем Версале-Петергофе…
Насколько я уразумел, предусматривался и злополучный, так скажем, вариант моего явления?
— О злополучии речь не шла, сударь, слава Богу, — истово и широко по-офицерски перекрестился Иван Рульников. — Все же, скажу по правде, Настя велела доставить сюда вашу телесную оболочку, буди в каком угодно виде.
Тогда как пророчество рыцаря-адепта Патрика допускает сверхрациональную вариативность. Согласно одной из интерпретаций, вы и ваш асилум не принадлежите настоящему времени в скалярной прогрессуре.
Скажем проще. Появление малоодушевленного альтерона или одержимого кадавра было бы вполне допустимым рациональным истолкованием.
Для того мне и пришлось дважды драться на дуэли, Фил Олегыч. За себя, за вас и за моего тогдашнего арматора рыцаря Патрика. Чтоб негодяи по злобе лгали поменьше и неизреченного прорицания облыжно не искажали.
Божье благорасположение на нашей стороне! И никак в общем-то иначе…
— Пожалуй…
Филипп ощупал в поясном кармашке брюк тот самый переходящий серебряный доллар:
«Хитромудрый дед Патрикей меня таки уел пророчески. Обманулся я, однако, и обмишурился. Монетку придется ему возвернуть… Коли не сегодня, так завтра.
Лазерные пушки «рист» и чудо-батарейки «арви» дорогого стоят. Скажите, пожалуйста, Виктория наша Федоровна весьма и весьма отличилась на нивах и пажитях продвинутых наук и технологий!..»
— Все-таки, Фил Олегыч, вы меня маленького хитренько так обманули. Помните, обещали, как если бы наш возраст психологически сравняется, когда вам будет сорок, а мне тридцать?
— Э-э-э, брат, ты мой! Ты ведь повзрослел, отличительно возмужал, меня по возрасту прямолинейно обогнал. Набрался опять же всяко-разно житейской мудрости, опыта, научных познаний…
Куда мне до тебя, коли сорок приснопамятных лет перед тем я даже свой пед и бред толком не успел закончить?
— Так то у секуляров краткоживущих. Вы теперь можете поучиться в другом каком бы то ни было университете.
Не о том речь, прецептор Филипп. Должен вам сказать: сколько бы ни прошло скалярного времени, я как и прежде ваш ученик и подопечный рыцаря Патрика.
Нарочно притворяться мне не надо, если наш харизматический возраст запредельно превышает мои ничтожные знания и недостаточные силы. Бессрочно и урочно мне вас обоих ни в коем образе и подобии не догнать. Если мне не суждено стать адептом…
— Не могу не согласиться, коль скоро конечное пространство-время было, есть и до конца пребудет вовсе не тем, чего и как о нем думают в заурядном материалистическом приближении…
Близкое появление кавалерственной дамы Анастасии рыцарь Филипп отметил незамедлительно по изменению окрестной сверхрациональной топологии. Настя переместилась в здание напротив, но наружу не спешила.
«Прихорашивается жена моя венчанная, гардеробное и косметическое великолепие наводит…
Транспортал и доступ к убежищу в месторасположении нашего бывшего жилища сохранились в неприкосновенности. Тождественным образом и орденский транспортный узел под бывшей Круглой площадью имеет место быть.
В это же время мой достопримечательный октагон-перекресток в Доме масонов нынче недоступен. Не уцелело и само мирское архитектурное сооружение.
Восстановление былого весьма возможно при возобновлении тетраевангелического ритуала с теургическим участием четырех прежних действующих лиц и исполнителей. Посмотрим благорассудительно…»
— Филипп Олегыч, Настя сейчас к нам выйдет. Пока же позвольте вам представить сегодняшнего оперативного дежурного, сквайра второго ранга Наталью…
Овеществленные трехмерные изображения рыцарь Филипп уже научился отличать от обыденной предметной действительности. Потому он, не приподнимаясь со скамьи, благожелательно кивнул черноволосой голубоглазой девушке, обмундированной в такое же, как и ее начальство, в зелено-крапчатое орденское одеяние без каких-либо мирских знаков различия.
Сохраняя все тот же внешне невозмутимый и безразличный вид, не покидая рыцарской ипостаси, Филипп Ирнеев не замедлил узнать в явившемся перед его глазами субалтерне собственную дочь Наталью. Сообщать ему о том нет нужды.
Поэтому инквизитор-коадьютор уместно промолчал и вскоре жестом отправил восвояси учтиво говорящую голограмму. Она слишком дерзко и вызывающе, по его мнению, взирала и на родного отца и на командование орденским звеном.
— Сквайра по особым поручениям Наталью подобно мне, отец Филипп, готовила дама-зелот Прасковья, — рассудил нелишним сдержанно, с намеком, пояснить рыцарь Иоанн.
«Дщерь свою духовную Ванька содержит строго. Зато Параскева моя незабвенная Пятница сию ученицу по-матерински излишне балует. Туда же и дед Патрикей, знать, норовит всунуться в честь моего достопамятства и генетического наследия.
При всем том близкородственные взаимоотношения Насти с оным биологическим чадом ex vitro не лишены pro memoria et pro tempore психологических сложностей совсем даже не арматорских стеклянно-оловянных…
Ничего, будет время, и все поправим… Аккуратненько подправим дидактически. Педагогия, патер ностер…
Имеется где-то еще средь домочадцев и наш любимый сын. Пускай с ним у Настены вышло беспроблемно. Не рожала и особо не воспитывала…
Любопытственно… Выходит, сценарий моей приемной адаптации они сообща заранее подробно проработали. В том числе и Ванькино ученическое почитание и появление строптивой дочери Натальи издалека… из-за моря-океана, из Америки… И предстоящее явление Насти как ни в чем не бывало, не пропадало, словно бы ничего и не было…
В целом, как доктор Анастасия Ярославовна Ирнеева строжайше прописала при встрече с объектом из ряда вон из прошлого выходящим…Что ж, будем соотноситься…»
Настя ни в чем не обманула прогностических ожиданий Филиппа и спустя каких-то десять относительных минут персонально появилась, материализовалась перед ним в блестящем зелено-золотом узком длинном платье, в изумрудном берете с топазовой кокардой.
— Привет, Фил. Еще, ясен пень, не вечер, но коли муж мой любимый и единственный в смокинге, то и жене надлежит облачиться в вечернее платье.
Настя сурово взглянула на Ивана, по-докторски насупила брови:
— Чё тут расселся, будто Леда у Зевса на яйцах?!! Ать-два, бегом марш докладывать об успехе всем нашим и приглашать к нам на семейный обед к семи пополудни!
