Стивен Кинг - Армагеддон
— Да поможет нам Бог, — сказал Стью и отпустил сцепление. «Плимут» дернулся. Двигатель закашлял и заглох. Стью застонал.
— Так твою мать! — закричал он и снова нажал сцепление. — Нажми на педаль газа, Том! Рукой!
— На которую? — с сомнением спросил Том.
— На длинную!
Том опустился на пол и дважды нажал на газ. Машина снова набирала скорость, и Стью с трудом заставил себя повременить. Они проехали уже больше половины склона.
— ДАВАЙ! — закричал он и снова отпустил педаль сцепления.
Двигатель заработал. Коджак залаял. Из ржавой выхлопной трубы заклубился черный дым, который вскоре стал синим. Стью переключился на третью передачу.
— Мы едем, Том! — завопил он.
Том испустил крик ликования. Коджак залаял и завилял хвостом. В своей предыдущей жизни, когда он был еще Биг Стивом, Коджак часто ездил со своим хозяином на машине. Приятно было снова ехать на машине, с новыми хозяевами.
До Грин Ривера они добрались уже в сумерках. Стью запарковал машину напротив унылого трехэтажного здания с вывеской «Отель Юта».
Устал. Чувствовал ли он когда-нибудь себя таким усталым?
— Ну вот. Приехали, — пробормотал он. — Здесь мы остановимся на ночь. Ты меня отнесешь внутрь?
— Конечно. И как тебе удалось завести это старье?
— Я бы выпил пива, — сказал Стью. — А у тебя нет сигарет? Умираю — хочу курить.
Том вылез из машины и отнес Стью в отель. В вестибюле было темно и сыро, но Том обнаружил камин с запасом дров и развел в нем огонь. Стью сидел на обшарпанном диване под головой лося. Дыхание его было медленным и хриплым. Время от времени он бормотал себе под нос что-то невразумительное.
В два часа утра Коджак поднял голову и нервно заскулил. Том Каллен поднялся со своего дивана. Глаза его были широко раскрыты и ничего не выражали. Он подошел к двери и вышел на улицу.
Снаружи завыл ветер.
68 Том вернулся в четыре часа утра. Коджак приветственно залаял, и Стью открыл глаза. Том встал на колени рядом с ним.
— Стью?
— Том? Тяжело дышать.
— Я принес лекарства, Стью. Ник показал мне. Ты примешь лекарства и убьешь инфекцию. Ты должен сделать это прямо сейчас. — Ник достал из сумки четыре пузырька с таблетками и большую бутылку сока.
Стью внимательно посмотрел на лекарства.
— Том, где ты это взял?
— В аптеке. Мне дал их Ник.
— Да нет, серьезно…
— Серьезно! Серьезно! Сначала надо принять пенициллин и посмотреть, подействует ли он. Который из них пенициллин?
— Вот этот… но, Том…
— Нет. Ты должен. Так велел Ник. И тебе надо ходить.
— Я не могу ходить. У меня сломана нога. И я болен. — В голосе Стью появилось обиженные, капризные нотки.
— Ты должен. Или я буду тебя таскать.
Стью потерял контакт с реальностью. Том вложил ему в рот пенициллиновую капсулу, и Стью рефлекторно проглотил ее, запив соком. Он закашлялся, и Том похлопал его по спине. Потом он поднял Стью на его здоровую ногу и стал таскать его по вестибюлю. Коджак обеспокоенно следовал за ними.
— Прошу Тебя, Господи, — сказал Том. — Прошу Тебя, Господи, прошу тебя. Господи.
Никогда еще Боулдер не казался ему таким далеким, как в то унылое утро.
Борьба Стью с пневмонией продолжалась две недели.
Через два дня от пенициллина на коже выступила отвратительная красная сыпь, и Том стал давать ему ампициллин. Это дало лучший эффект, и утром седьмого октября Том проснулся и увидел, что Стью спит глубоко, а температура спала. Ночью жар возобновился. В течение следующих двух дней Стью непрерывно спал. Тому с трудом удавалось разбудить его, чтобы скормить ему таблетки и несколько кусочков сахара из гостиничного ресторана.
Одиннадцатого октября начался повторный приступ. Но на этот раз температура не была уже такой высокой, а хрипы стали тише.
Очнувшись тридцатого октября после недолгой дремоты в одном из кресел вестибюля. Том увидел, что Стью сидит на диване и оглядывается по сторонам.
— Том, — прошептал он. — Я жив.
— Да, — радостно воскликнул Том. — Ей-Богу, да!
— Я голоден. Не мог бы ты приготовить какой-нибудь суп, Том? С лапшой, например?
К восемнадцатому числу силы отчасти вернулись к Стью. Он уже мог в течение пяти минут ходить по вестибюлю отеля на костылях, которые Том принес ему из аптеки. Его постоянно терзал сводящий с ума зуд в срастающейся ноге. Двадцатого октября он впервые вышел на улицу, одевшись в теплое белье и закутавшись в огромную овечью шубу.
День был теплым и солнечным, но в воздухе чувствовалось приближение зимы.
— Даже не знаю, что делать. Том, — сказал Стью. — Мы сможем добраться до Грейт Джанкшена, а дальше я просто не знаю. В горах будет много снега. А ходить я пока не могу.
— Когда ты снова сможешь ходить, Стью?
— Не знаю. Том. Поживем — увидим.
Двадцать восьмого октября Грин Ривер был занесен пятидюймовым слоем снега.
— Если скоро не выехать, — сказал Стью Тому, когда они смотрели в окно на снег, — то всю зиму придется провести здесь.
На следующий день они подъехали на своем «Плимуте» к заправочной станции на окраине города. Часто прерываясь для отдыха, они заменили облысевшие задние шины на новую шипованную резину. Стью поразмыслил о том, не стоит ли найти машину с двумя ведущими мостами, но потом принял иррациональное решение не искушать судьбу. Том погрузил в багажник четыре пятидесятифунтовых мешка с песком. Они выехали из Грин Ривера в день Хеллоуина и направились на восток.
Они приехали в Грейт Джанкшен в полдень второго ноября. Все утро небо было свинцово-серым, и когда они выехали на главную улицу города, первые снежные хлопья начали падать на капот «Плимута». Полдюжины раз по пути они попадали в короткие снегопады, но на этот раз небеса обещали нечто большее.
— Возможно, нам придется задержаться здесь ненадолго, — сказал Стью.
Том указал пальцем.
— Вон там! Мотель со звездой!
Мотель со звездой оказался «Праздничной гостиницей Великого Перевала».
— О'кей, — сказал Стью. — «Праздничная гостиница» нам подходит.
Он подъехал к зданию и выключил мотор «Плимута». Насколько им обоим было известно, он не заводился больше никогда. Снежные хлопья превратились в бесшумно опускающийся белый занавес. Снег шел всю ночь. Когда Стью и Том проснулись на следующее утро, они обнаружили, что Коджак сидит перед двойными дверьми парадного входа, уставившись в неподвижный мир белизны.
— Господи Иисусе Христе, — прошептал Том. — Весь путь завален снегом, так ведь, Стью?
