Антон Фарб - Глиф
Тем временем Илона, покинув товарищей по команде, пробиралась к их столику, пригнувшись (при ее росте это выглядело комично), чтобы не мешать остальным смотреть разбор вчерашней игры. Глаза ее светились азартом.
— А я тебя знаю! — сказала она, втискиваясь за стол. — Ты Ника, внучка Львовича. Помнишь, Геша, ты привозил меня к нему в студию? Ты там была на фотке, только волосы у тебя были длиннее. Он говорил, что ты тоже классный фотограф!
Ника вздохнула. Все-таки снимать мертвых людей гораздо проще…
— Илоночка, мы тут, вообще-то, разговариваем, — сказал Радомский недовольно.
Девица его проигнорировала.
— Ты в Киеве живешь, да? — продолжала она выпытывать Нику. — А здесь в гостях? А надолго? Я часто бываю в Киеве…
— Илона, — перебил Радомский, вынимая портмоне, — принеси, пожалуйста, мне капуччино, и себе что-нибудь вкусненькое… Вы что-то будете, Ника?
— Нет, — Ника смотрела, как Илона вцепилась в сотенную купюру и заспешила к бару. — Одна из ваших моделей?
— К сожалению. Слишком туповата даже для модели, — пожаловался Радомский, глядя на Илону, скандалящую с барменом по поводу ударения в слове «латте». — А кстати, вы в Киеве обитаете постоянно, или наездами?
— Пока не ясно…
— На вашем месте, я бы перебрался в Житомир, — доверительно посоветовал Радомский. — И к деду поближе, и город поприятнее. Я вот Киев терпеть не могу. Это ведь только говорят, что в мегаполисе темп жизни выше и динамичнее, а на самом деле — час едешь, два часа стоишь в пробке, потом еще час ищешь, где бы припарковаться. Заторможенные они все, эти большие города. А вот провинция… Тут за один день можно столько дел сделать… И только одна проблема, найти себе эти дела. Потому что делать тут, в принципе, нечего…
— Может быть, вы все-таки объясните, зачем вы со мной встретились? — поинтересовалась Ника. — Потому что брифинг, как мне кажется, заканчивается, и мне надо поговорить с капитаном нашей команды. А вас ждет Илона.
— Вы же фрилансер, Ника, — сказал Радомский после короткой паузы. — То бишь, наемник. Я хочу вас нанять.
— Делать портфолио вашим девочкам? — съязвила Ника.
— Нет. Разобраться во всей этой чепухе с граффити. Узнать, кто за этим стоит, и зачем все это надо.
— Почему я? У вас же есть ваш Влад.
— Я попрошу Влада вам всячески помогать. И хорошо заплачу за ваше время. Ну как, беретесь?
— Повторяю: почему я?
— Считайте это маленькой личной услугой вашему деду… Он очень высоко о вас отзывался. К слову, вы не знаете, как его найти?
Ника покачала головой. Брифинг закончился, проектор убрали, включили без звука висящую под потолком плазму. Показывали новости, судя по качеству картинки — местный канал. Брали интервью у совершенно свиноподобного полковника милиции на знакомом фоне. Стоп. Ну конечно же — библиотека!
— Звук! — попросила Ника подкачанного официанта. — Включите звук!
— …не знаем, почему выбрал именно это место, — закончил фразу свинорылый полковник.
Камера взяла крупным планом молоденькую журналистку с ярко-красным микрофоном.
— А мы напоминаем нашим телезрителям, — бодро затараторила она, — что вчера ночью выдающийся житомирский художник Глеб Чаплыгин покончил с собой в здании областной библиотеки, где проходила выставка его картин… Следствие пока не установило, как он проник в библиотеку и что послужило причиной самоубийства. С вами была Наталья Зинченко, программа «Новости». До свиданья!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ИГРА НАЧАЛАСЬ.
1
Хата оказалась убитой двухкомнатной квартирой на первом этаже старого дома на Котовского, и выглядела так, будто ее решили переделать под офис, но забросили на половине: мебель вынесли, кухню разгромили, разобрали стенку между коридором и комнатой и поставили прямо на пол здоровенный ксерокс, накрытый полиэтиленовой пленкой. Сиреневые обои по углам вспучились и пошли пятнами от сырости.
— Блядюшник, — резюмировал Макар, жадно втянув ноздрями воздух. — Точно те говорю: сюда девок водят. Па-ахнет…
— Да ну, — усомнился Свисток, бросая вещмешок на пол. — Каких девок? Тут и сексодрома-то нет. По-моему, тут нарики шалман держали. Во, смотри! — Хрущ пнул деформированную пластиковую бутылку с пеплом внутри. — Калабаха. Нарики.
— Тогда надо тут замести, — заметил Макар, нахмурившись. — А то еще на шприц сядешь.
— Вот ты и замети, — распорядился Хрущ, проходя во вторую комнату.
Там стоял большой платяной шкаф с покосившимися дверцами (между ними, чтобы не открывались, зажали кусочек поролона). Рядом лежали три скрученных рулонами матраца. Хрущ размотал один и подозрительно принюхался. Пахло лежалым тряпьем и аптекой. Может, и правда, наркоши…
— Это дезинфектант, — успокоил Макар. У него мать работала в аптеке. — Можно спать спокойно.
— Угу, это уж точно, — сказал Свисток. — Спи спокойно, дорогой товарищ! Вот ведь, мать вашу за ногу, вляпались…
Хрущ подошел к окну, скинул с плеч лямки рюкзака и поставил его на подоконник. Свисток, хоть он и говорил хуже, чем свистел, в данном случае сформулировал предельно точно. Они вляпались. По самое не хочу.
— И че? — спросил Свисток. — Будем тут отсиживаться? Как этот Тухлый приказал?
— Да, — кивнул Хрущ, вынимая из рюкзака три новеньких мобилки. — Он нас из ментовки вытащил, забыл?
— Да пошел он, — Свисток махнул рукой. — Тоже мне, подвиг. Хули они нам сделали бы?
— Мало тебя по почкам били, — заметил Хрущ, раскладывая мобилки, коробку с мелом и толстый бумажный сверток на подоконнике.
— Ну вытащил, сука, так он же нас туда и определил! — Свисток продолжал бухтеть. — Че нам теперь, жопу ему целовать?
Хрущ вытащил из рюкзака конверты со стартовыми пакетами к мобилками и три пачки денег в банковских бандеролях. Купюры были по червонцу, то бишь — по штуке на брата. Не соврал Тухлый. Свисток при виде бабла мигом заткнулся.
— В общем так, Свисток. Ты решай. Или ты с нами, — Хрущ выразительно помахал пачкой бабла, — или вали отсюда. И не свисти. Понял?
— А я че? Я че? Я с вами, только не понятно же нихрена, чего делать надо!
— Держи, — Хрущ протянул ему телефон и сим-карту. — Включи и держи при себе всегда, даже на толчке.
Тут вернулся Макар из кухни. Морда у него была перемазана чем-то жирным.
— Пацаны, — прошептал он. — Там холодильник… Там столько хавчика!
Глаза у него возбужденно блестели. Пожрать Макар любил.
— Это тебе, — Хрущ одарил второго подчиненного телефоном. — А это, — он сгреб все три пачки и сунул в карман, — нам. Поделим потом.
