Ольга Михайлова - Гибельнве боги
— И вы ему поверили?
Она покачала головой и слабо улыбнулась.
— Нет, мне показалось, что он просто… нетрезв, вот и болтает.
— И он был медиумом у донны Поланти?
Она удивилась.
— Нет, только раз и то в шутку, он говорил, что они маются дурью и ничего не понимают в колдовстве. Он смеялся над ними, но это… зря. Духи есть, и они отвечают живым. Я сама чувствую…
Винченцо быстро перебил ее.
— Чувствуете? А дядя никогда не предлагал научить вас магии, раз уж он был в ней столь сведущ?
— Нет. Он говорил, что это опасно. Я тоже понимала, что духи могут быть опасны. Он все время чего-то боялся, а когда слёг, приказал не пускать меня к себе. Доната говорила, он видел огоньки в своей комнате и движение каких-то призрачных теней, кричал и выл от боли. Жаль, что он так и не исповедался перед смертью, священник несколько раз приходил, но крестный впадал в забытье…
Джованна на несколько секунд опустила глаза, потом ресницы ее дрогнули.
Джустиниани про себя грубо выругался. Ему до зубовного скрежета не нравилось услышанное.
— А почему… — Джованна чуть наморщила лоб, она вдруг вспомнила об этом и напряглась, — почему вы сказали вчера про бесов? Пошутили? Хотели позлить донну Поланти, да? — она, склонив голову, ждала его ответа.
Несколько мгновений он стоял, закрыв глаза, потом все же взглянул на неё. Вздохнул. Девочка не виновата. Осиротела в одиннадцать. Последние шесть лет жила у человека, далекого от понимания истины, да еще, как выяснилось, откровенного сатаниста. Еще удивительно, что он не растлил девчонку. С него бы сталось… Как это сказал Тентуччи? «В каждом мерзавце есть что-то человеческое?» Да, наверное. Но удивляться, а тем более злиться на то, что бедняжка не понимала простых вещей, не стоило. Кто бы объяснил их ей, Господи?
Он снова тяжело вздохнул.
— Мы почти незнакомы, Джованна, судим друг о друге на основании собственных домыслов и чужих сплетен. Когда вы узнаете меня лучше, вы поймёте, сколь мало свойственны мне шутовство и гаерство. Я не хотел злить донну Поланти. Я спросил, как она отличает духа от беса? Бесы, уточню для вас, — это бесплотные духи. Апостол в Писании говорит: «Наша брань не против крови и плоти, но против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» Кто же такие духи злобы? Бесы. Но донна Поланти полагает, что это — души умерших. Откуда она это знает? Ей сказал это пришедший дух. Логично. Но что, если он солгал? Может ли Сатана, он же — Отец Лжи, назваться Николо Макиавелли? Может. Кто ему помешает? Какой же вывод?
Она не сводила с него напряженного взгляда.
— Не следует пытаться отворять дверь в неизвестный, наглухо закрытый от обычного человека мир. В нём очень легко погибнуть, ибо в нём вы глухи и слепы, вас легко одурачить и погубить. Вы поняли меня?
Она несколько минут молчала, потом спросила.
— Но если у вас есть способности, если вы ощущаете, что можете приоткрыть завесу…
— …и увидеть дьявола? Стоит ли смотреть? Он отнюдь не красавец, уверяю вас. Он лжец и человекоубийца. Но почему бы не быть честной? Наличие таинственных даров просто льстит вашему тщеславию, не так ли? Чувствовать себя избранницей — быть не такой, как все, необычной, ни на кого не похожей, особой, избранной, видеть то, чего не могут увидеть другие, о, это так ласкает самолюбие. Так?
Она съежилась и бросила на него исподлобья жалкий взгляд. Он подавлял её, угадывал чувства и словно читал мысли. Откуда он догадался, что ей и вправду нравилось чувствовать себя избранницей таинственных сил?
— Да, — кивнул Джустиниани, — слишком велик соблазн. «Ты избранный, ты не как все, на тебя возложена миссия помощи и спасения страждущего человечества. Иди, трудись, такова твоя высшая задача» — нашептывает лукавый бес, льстя нашему самомнению. И мы забываем, что праведному не нужны дьявольские дарования, он ищет только Бога и воли Его…
— Но ведь… они дают знания!
— Да… — снисходительно и, как показалось Джованне, высокомерно усмехнулся Джустиниани, — прелестный, древний, рогатый учитель дает высочайшее знание! Но это знание сделает человека рогатым и наделит копытом, дорогая. В самой страшной жажде нельзя припадать к любой луже, даже если дьявол указывает дорогу к свету, она все равно приведет в ад.
Она помолчала, но потом все же потом спросила.
— А почему тогда ду… бесы тщательно выбирают медиумов? Вы намекали, что эти медиумы не блещут интеллектом… Но способности есть не у каждого. Значит, избранничество все же есть.
Джустиниани вздохнул.
— Бесы действительно отбирают людей, предрасположенных к связи с ними. Во-первых, мистически незащищенных, сиречь, людей без веры. Во-вторых, подлинно не блещущих умом, чтобы чего, упаси Бог, не заподозрили, а были послушными орудиями. В-третьих, отбирают именно так называемых медиумов, по слабости нервного склада наиболее подходящих для этих целей. — Он прошелся по комнате, — человек, хоть раз вступивший в контакт с бесами, духовно связан, его душа находится под демоническим влиянием. Только истинное церковное покаяние, исповедь и причастие спасают его. В былые времена люди с большой осторожностью относились к подобной мистике, но после наступления «новой эры просвещенности» стало модно относиться к бесам с любопытством, даже гоняться за ними, наивно отодвинув дьявола в область легенд. Да только как Бог — «и днесь и ныне тот же», так, увы, и сатана…
— Но крестный говорил иначе… Он говорил, что только черная магия злая, но есть и добрые колдуны…
Джустиниани утомленно усмехнулся, но все же растолковал.
— Джованна, пойдете ли вы к колдуну, если услышите от него: «Я занимаюсь черной магией, нахожусь в услужении у бесов, а тебе, чтобы получить помощь от меня, нужно поклониться сатане». Вы в ужасе убежите! Чтобы привлечь вас, необходимо прикрыться чем-то святым, не вызывающим никакого подозрения, вот колдун и заявляет, что практикует только белую магию, что он — ангел с крыльями и служит Богу. Не верьте, вас дурачат. Бог назвал проклятыми всех колдунов, ворожей, волхователей и некромантов — без различия. При этом вас сочтут своей, если вы просто постучите в их дверь. А уж если вошли… демон не оставляет предавшегося ему человека, пока полностью не уподобит себе или не доведёт до самоубийства.
— Вы хотите сказать, что я дурочка? — глаза её налились слезами.
Джустиниани опомнился. На его впалой щеке возникло подобие ямочки. Джованна поняла, что он улыбается.
— Нет. Вы молоды. Но если вы подумали, что оказались дурочкой — это знак недюжинного ума, и одновременно свидетельство того, что в эту минуту вы перешагнули через себя вчерашнюю. Это ступень, вы поумнели. И старайтесь жить так, чтобы ежедневно отрицать свою вчерашнюю глупость. И тогда…
