Наталья Иртенина - Зов лабиринта
В конце концов Ди осточертела его самоотверженность, и она заявила, что он может проваливать. Что она и без него найдет дорогу. Ансельм неуверенно топтался на месте.
И вдруг она увидела, как домик, до того стоявший смирно и тихо, прытко отскочил в сторону. А с того места, где он раньше находился, открылся превосходный вид на город, лежащий внизу.
Ди потянула Ансельма за рукав.
– Смотри.
То было удивительное зрелище ожившего города. Это только в непосредственной близости казалось, что дома двигаются хаотично, без всякой цели и смысла. Сверху все выглядело иначе. Город перестраивал самого себя в строгом порядке. Исчезли узкие, неровные, извилистые темные коридорчики, которые громко звались здесь улицами, больше не было слепых скоплений лепящихся друг к дружке домов и домиков. Прямо на глазах у Ди протягивались длинные, совершенно прямые, широкие проспекты, от них под прямыми углами тотчас ответвлялись улицы поуже и покороче, очищались места для площадей. Лишние здания, мешающие новой, привольной планировке рассыпались в пыль безо всякого следа. Скоро уже весь центр города был исчерчен перпендикулярными линиями новых улиц.
– Потрясающе! – пробормотала Ди. – Нет, определенно это не я. Я бы так не смогла.
Один из широких радиальных лучей, тянущихся от центра, все никак не кончался – дома продолжали расступаться, освобождая дорогу дороге. Линейный проспект рос плавно, скользящими мазками, но при этом быстро и без заминок. И через десять минут уперся в городскую стену невдалеке от южных ворот.
Ди было прекрасно видно пространство и перед стеной, остановившей продвижение уличной ленты, и за стеной.
– Ансельм! Ты видишь? Кто это?
– Господь всемилостивый, это еще кто? – выпучив глаза, повторил за ней Ансельм.
По ту сторону стены неподвижно стояли несколько всадников. Ди разглядела их одежды – они были необычны для здешних мест. Слишком обтягивающи, слишком экзотичны и изысканны в деталях, слишком ярки – и при этом ни одного чистого цвета, только оттенки. Чуть впереди всех остальных на огромном вороном жеребце сидела женщина. Все они чего-то ждали.
Миг спустя стало ясно – чего. Фрагмент стены перед всадниками внезапно рухнул, открыв пришельцам прямую, как стрела, дорогу к сердцу города.
Ди неожиданно для себя торжественно процитировала:
– И вот она явила себя – как вспышка молнии – внезапно, величаво, гневно.
– А? – Ансельм уставился на нее в явной растерянности и недомыслии. Ди не отвечая смотрела на вступающую в город кавалькаду. Странно, но, кажется, пришельцев встречали. Какой-то человек в красном плаще и красной же округлой шапочке вышел на середину дороги-проспекта и, видимо, что-то говорил. Всадники остановились перед ним, слушая.
– Учитель! – радостно и одновременно озадаченно возопил Ансельм и, хотя тот не мог слышать его, закричал: – Учитель, я тут, подождите меня. Я уже бегу.
И сорвался с места – без всяких прости-прощай. Госпожа ведьма Ди перестала для него существовать, затерявшись в блеске и сиянии того, ради кого фактически была снята с костра. В общем-то это было как будто естественно, и все же Ди ощутила мгновенный укус тоскливой обиды. Слишком сильный для того, чтобы делать вид, будто на самом деле она не обижена, а оскорблена, и неосознанно вымещать на чем-нибудь раздражение.
Нет, просто стало невероятно грустно.
Ансельм, пробежав совсем немного, от большой, видимо, радости запнулся на ровном месте и ткнулся носом в землю. Но сейчас же вскочил и снова помчался. Ди заметила, как что-то выпало из его кармана. Она подошла поближе и подобрала предмет, уже поняв, что лучше бы она не делала этого. Потому что от находки на душе стало еще поганей. Как от зубной боли. Или зеленушной морской болезни.
Она держала в руке электронные наручные часы. Их выронил хитрый простак Ансельм, средневековый ученик средневекового лекаря и прорицателя.
Размахнувшись, Ди отправила часы в короткий, но выразительный, эмоционально красноречивый полет.
Потом повернулась и зашагала прочь – к выходу из города. Города, который она наивно вообразила своим, подвластным ей. Размечталась дуреха. Радостно напялила на себя предложенную маску ведьмы да еще и поверила – в самом деле поверила! – в истинность фальшивой личины. А ей всего-то навсего навязали роль и легонечко подтолкнули: «Иди, порезвись, поиграй в сильную личность». А сильная личность возьми да и окажись в конце концов мыльным пузырем. Потому что – яснее ясного теперь – этот город – не ее. И не ей его разрушать и возрождать. Не ей, а той, другой, на вороном гиганте. Наверное. Хотя неважно кому. Просто кому-то другому.
Лабиринт вытолкнул ее сюда. Просто потому, что в нем, в лабиринте, таких вот чужих городов, наверное, немеряно. И когда она отыщет свой – и отыщет ли – кто его знает. А без этого из лабиринта не выбраться. Не выпустит. Выход из него – не там, где вход. Иначе было бы слишком просто. Но лабиринт не хочет, чтобы было просто.
Ди шагала, уйдя в мысли, ничего не видя вокруг, только землю под ногами. Город все не кончался, превратившись в бесконечность. Уже и мысли стали расплываться в скользкую неопределенность, и настроение сделалось ровнее, а улицы тянулись и тянулись, переходя одна в другую, сворачивая, разветвляясь, обрываясь. И не вдруг, не скоро до нее дошло: это не город бесконечен, это лабиринт без конца, без края. Не выпускает. Преследует. Навязывает себя.
– Эй! Принцесса Диана! Ты перестала узнавать старых знакомых? Или мне нужно думать, что ты обиделась на меня тогда, на фуршете в «Грандиссимо»? Но я ведь уже извинился! И вдобавок ты сама мне навесила! Вот, смотри, шрам даже остался.
Ди посмотрела, не понимая. Перед ней стоял незнакомый парень в джинсах и майке и, придерживая рукой волосы, демонстрировал свой лоб.
Жизнь становилась разнообразнее час от часу.
БРЕД ВЫХОДИТ НА ОХОТУ
Пятнышко шрама было похоже на голову быка.
«Вы хотите сказать, что это я вас так?» Парень убрал руку со лба. «Вот черт, совсем забыл, что у тебя память отшибло… ой, извини… я просто слышал… убийство… такая глупость… то есть… в общем, дико жаль». – «Мне тоже. А как тебя зовут?» – «Сникерс. То есть так меня зовут друзья, и мне хватает». Ди скептически усмехнулась краешком губ. «Завидую. А за что я тебя?» Она показала глазами на бычью голову. Сникерс замялся. «Да в общем так, пустяки. Давай забудем?» – «А я уже забыла» – «Да? Это здорово. Значит, ты на меня не злишься?» – «Я тебя даже не знаю. Теперь». Сникерс как будто даже обрадовался этому и расцвел в улыбке до ушей. «Так давай знакомиться! Я – Сникерс. Живу тут недалеко. Вместе с… э-э… моим приятелем. Пошли к нам? Мы тебе свои стихи почитаем. И новые, и старые. Они тебе раньше нравились. Кажется».
