Пауль Локамп - Память о будущем
– Какой же из меня работник? – грустно покачал головой дед. – Тем более плотник. Это Сергей с другом сложил. Пожалел меня, старого, чтобы на старости лет на земле не ночевал. Правильный мужик из него вырос, – с гордостью добавил он, – заботливый. Ладно, нечего попусту языком болтать. Я через часок уйду, гляну несколько мест. На другой стороне озера косули часто бродят. Нам бы две-три тушки не помешали, тем более что развелось их без счёта. Может, ещё зайца на ужин присмотрю, если попадётся. А на тебе такие дела будут. Во-первых – дрова. Те, что в избушке лежат, используем. Значит, надо запас на следующий раз сделать. Далеко не уходи, найди сухостой какой-нибудь. Потом воды принесёшь и обустроишься. Печь затопишь. Не забудь заглушку снять. В общем – на тебе хозяйство.
– Прямо как на Золушке, – кивнул я.
Через час старик ушёл, побурчав напоследок, чтобы «ничего не напортачил и избу не сжёг». Вот брюзга – он что, вообще меня за белоручку считает? Я, конечно, не Сергей, но руки из задницы не растут. Разложил вещи, бросил на лежанки спальные мешки, пошитые из оленьих шкур, мехом внутрь. По виду напоминают обычные туристические, только спать в таких слишком жарко, и требуют они тщательного ухода. По словам Борисыча, если мешок намокнет, то просто просушить будет недостаточно. Зимой надо вывернуть наизнанку и подержать на улице – выморозить, а потом ещё и размять хорошенько. Иначе пойдёт лезть волос – не обрадуешься. Шикарная вещь, жалко – недолговечная и в рюкзаке носить тяжело.
Неподалёку от избушки нашел несколько сухих деревьев. Свалил, обрубил сучья и, достав небольшую пилу из лагерного баула, распилил на чурки. Кстати, рядом с берегом в камышовых зарослях нашёл останки лося. Волки потрудились. От сохатого остались огрызки костей и красные пятна на снегу. Я осмотрелся вокруг – ещё не хватало на зверей здесь нарваться! Пришлось вернуться в избушку и взять ружьё. Да, опять его забыл, что здесь удивительного?!
Понемногу начало смеркаться. Избушку протопил, дрова заготовил, воды принёс. Сидел у печки и пил горячий чай. Окна запотели, огонь понемногу выгонял застарелый холод и сырость, навевая лёгкую дрёму. Несколько минут спустя, когда я уже начал поглядывать на окна, вернулся старик. Принёс добытого зайца, бросил его на разделочный стол, осмотрелся и одобрительно хмыкнул.
– Ну что, Алексей, устал?
– Есть немного, – согласился я.
– Немного? – повторил он. – Ну, раз так, завтра на косулю пойдем. Присмотрел несколько мест, куда они приходят. На склонах снега поменьше – вот и роют там себе остатки травы.
– Я лося нашёл. Недалеко отсюда. Одни кости остались.
– Волки, – кивнул дед, – видел следы. Их здесь развелось, как собак. Плохо, но что делать прикажешь? Жрать-то надо. Ладно, давай готовить ужин и ложиться отдыхать. Нам завтра рано вставать.
Поужинали и, немного поговорив, улеглись отдыхать. Тело после дневного перехода крутило, мышцы болели. Ничего, привыкну. Не боги горшки обжигают. Не боги…
Вдруг я почувствовал, как к моей кровати подошла Ольга. Внимательно посмотрела на меня своими большими грустными глазами. Меня словно в спину толкнули – так захотелось вдохнуть запах её волос, обнять и честно рассказать про все эти кошмары прошедших дней. Хочу признаться, как мне без неё плохо, но слова застревают в горле. Да, я, наверное, болен. Меня знобит, бросает в жар. Она положила свои прохладные ладони на мой лоб и тихо сказала:
– Лёшка, ведь мы семья, нельзя нам сдаваться. Пусть плохо, пусть всё наперекосяк, но если ты захочешь, всё можно изменить. Только надо очень этого захотеть, понимаешь? Этот кризис пройдёт, поверь. Я виновата, прости, но ты меня не отталкивай. Пожалуйста…
– Оля! – я рывком сел на кровати, вглядываясь широко открытыми глазами в темноту комнаты. – Какой же кошмар мне приснился. Попал в будущее – бред…
– Чего орёшь? Приснилось что? – на соседней койке приподнялся Борисыч.
– Что?! Да, извини дед, приснилось, – я вытер мокрое от пота лицо и осмотрелся. Нет, это будущее. Наоборот, моим ночным кошмаром стало прошлое, оставшееся сорок два года назад. Жена, дети… Как же так, Господи?!
На улице уныло выл ветер, бросая на узкие окна острую снежную крупу. Протяжно и тоскливо, будто жалуется на своё ночное одиночество. Заблудившийся в лесной глухомани ветер. Такой же чужой, как и я. Вот к нему добавился ещё один звук. Нарастал, набирал силу и обессиленно обрывался на самой высокой ноте. Протяжный отдалённый вой.
– Волки, – сказал старик и, немного помолчав, повторил: – Волки…
Снегопад, так некстати начавшийся ночью, был недолгим. Борисыч ещё вчера вечером объяснил, как вести себя на охоте, и главное – мои обязанности. Если убрать всё ненужное, то остальное уместится в одной фразе из старого анекдота: «не потеряй автомат, чурка долбанная».
Утром, ещё в темноте, мы двинулись в обход озера. Через час начало светать, и следы, даже вчерашние, были хорошо видны. Кроме косульих, по словам старика, были ещё и кабаньи. Ну, моё дело десятое; главное – не шуметь, идти медленно и аккуратно. Через некоторое время Борисыч набрёл на следы и раскопанный снег. Как объяснил, косули по ходу кормились, иногда разбредаясь по сторонам. Так или иначе, двигались они вдоль берега, так что у нас были шансы их найти, не влезая в чащобу. Пройдя чуть дальше, мы увидели совершенно свежий след. Дед даже выругался. Тихо, но внятно и грубо. Судя по всему, звери нас услышали и ушли в сторону. Одно хорошо – огибая озеро, они двигались в сторону избушки. Через полчаса, подходя в берегу, старик вдруг остановился и махнул мне опущенной рукой. Постоял, потом сделал несколько осторожных шагов и опять замер. Так мы прошли до небольшого луга, в форме равнобедренного треугольника, примыкающего основанием к озеру. А вот и они – метрах в ста от нас совершенно спокойно паслись четыре косули. Старик посмотрел на меня, знаком приказал молчать и, бросив взгляд на ветки деревьев, тихо двинулся в сторону. Мне не доводилось бывать на охоте, но тут я почувствовал такой азарт, что даже дыхание перехватило. Забыв, что дед приказал мне стоять на месте, аккуратно опустился на корточки и, расстегнув крепления лыж, пригнувшись, двинулся вперед. Казалось, ещё чуть-чуть – и я вообще не пойду, а поползу. Правда, направление ветра догадался определить. Дул в лицо, поэтому можно было не бояться, что меня почувствуют. Вот так понемногу и шёл. Наконец, присев за небольшой ёлкой, осмотрелся. Деда видно не было. Вот старый чёрт. Моё ружье уже заряжено, патрон в патроннике, только взвести курок – и стреляй себе на здоровье. Жаль, место неудобное – сижу и, как дурак, рассматриваю белые пятна на козлиных задницах. Теперь я понял, почему дед ушёл в сторону, но менять место было поздно. Сердце бьётся где-то под горлом, отдаваясь гулкими ударами в висках. Стрелять сейчас нельзя, это и дураку понятно. Сглотнул слюну и медленно приложил приклад к плечу. Целью выбрал небольшую косулю, которая копалась в стороне от всех. Куда стрелять? В голову? Не попаду. Взял чуть ниже, прицелился… Нет, стрелять нельзя. Ну где же дед, чёрт бы его побрал! От напряжения у меня даже в ушах зашумело. Ну где же дед? Я облизнул губы и положил палец на спусковой крючок. Ну же, стреляй, старик…
