Виталий Вавикин - Отель «Голубой горизонт»
Дети притихли на заднем сиденье «Форда». Старшему из них – семь, младшему – четыре. Они прижались к окнам машины, чтобы лучше видеть поднимавшийся в небо гриб от ядерного взрыва.
– Скоро все это будет далеко в прошлом, – тихо говорит Ариэнна, зная, что супруг ненавидит эти испытания больше всего на свете.
Его лицо серое, словно камень. Челюсти сжаты. Он смотрит только вперед. Взгляд решительный, но какой-то отрешенный, словно он уже где-то далеко впереди. Точно так же Сандро Димарко выглядит за работой. Его гончарный круг лежит в багажнике. Он – гончар, художник, скульптор. Он не талантлив, Ариэнна знает это. Но любит работать. У него есть терпение. Его творения – это не единичный продукт, которым восхищаются и который ценят. Он создает орнаменты для зданий, десятки, а иногда сотни крохотных статуй, устанавливаемых вдоль оград. Он украшает балюстрады, арки, колонны. Он рисует декорации, которые через месяц выбрасываются. Он – творец, но его творения – это результаты массового производства. Имени создателя никто не помнит. И если в первые годы совместной жизни Ариэнна еще надеялась на перемены, то сейчас она уже не сомневалась, что ничего не изменится. Рабочий ослик никогда не превратится в арабского скакуна.
* * *Мичиган. Оскода. 30 августа 1962 года.
Дом, на покупку которого ушли почти все накопленные за годы деньги, оказался совершенно не таким, как на черно-белой фотографии в агентстве недвижимости. Димарко снова потерпел неудачу. Очередную. Ариэнна приняла это как должное, распаковала вещи. Старые доски поскрипывали под ногами. В первую же ночь пошел дождь и семья Димарко поняла, что крыша их дома течет как минимум в четырех местах.
– Я все исправлю, – пообещал Сандро Димарко.
– Я знаю, – сказала Ариэнна, нашла в темноте его руку и положила ее на свою грудь. Она занималась с ним любовью, не чувствуя желания, скорее какую-то гневную покорность своей судьбе. Сандро не замечал этого. Никогда не замечал. В постели он был таким же старательным, как в своей работе, и так же, как и в работе, у него не было и намека на талант, на гениальность.
Когда он заснул, Ариэнна еще долго лежала с открытыми глазами и вглядывалась в ночь. Утром ее разбудил стук молотка и запах краски. Сандро проснулся, накормил детей, и теперь они все вместе занимались ремонтом. Работа нашлась даже для младшего. Ариэнна налила себе кофе и наблюдала за детьми. Утро было теплым и солнечным. С озера Гурон веяло свежестью. И впервые со дня, как пришлось покинуть Лас-Вегас, Ариэнна подумала, что жизнь еще может наладиться. К тому же теперь у них есть свой собственный дом.
Ариэнна вышла на улицу. В соседском доме лаяла собака, смеялись дети. Пять мальчиков семьи Нильсонов. Их мать, Эмма Нильсон, оказалась приветливой и словоохотливой женщиной среднего возраста. Она говорила много и быстро, заставляя Ариэнну, для которой английский так и не стал вторым родным языком, просить новую подругу говорить помедленнее. Муж Эммы, Джером Нильсон, был рыбаком, и Эмма с замиранием сердца слушала о том, что теперь их соседом стала семья художника и скульптора.
– Даже не верится! – щебетала она.
– О нет, – снисходительно улыбалась Ариэнна. – Сандро не гениален и не знаменит. Он такой же трудяга, как и твой муж. Вот Элвис или Синатра – гении, но, боюсь, гении не станут красить стены старого дома и чинить прогнившую крышу.
– Ты видела Синатру и Элвиса?! – оживилась Эмма и до позднего вечера заставляла Ариэнну рассказывать о жизни в Лас-Вегасе.
Три долгих недели потребовались Сандро Димарко, чтобы восстановить купленный дом, и когда работы были закончены, Ариэнна устроила новоселье, пригласив семью Нильсонов. Сандро провел с ними менее часа и ушел работать. Алистер Орфик, мэр Оскоды, похоронил жену, и Сандро Димарко, узнав об этом, обратился к Орфику напрямую и предложил свои услуги скульптора. Слово «Лас-Вегас» сыграло решающую роль. Орфик заказал надгробную плиту. В тот же день Сандро осмотрел место погребения и сделал наброски. Алистер Орфик одобрил проект, правда, так до конца и не поверил, что нарисованный Димарко ангел в действительности окажется таким же, как на бумаге.
«Я уже сделал сотни таких ангелов», – хотел сказать Сандро, но не сказал, чтобы не занизить стоимость.
Мэр недоверчиво покрутил рисунок в руках и выдал Димарко аванс. Полученных денег хватило на то, чтобы закончить ремонт крыши, но главным было, что это сделало Димарко имя. Менее чем за месяц он получил десяток заказов. Мастерскую пришлось устроить в гараже. Старый «Форд» отправился на улицу. Сандро работал исключительно днем, поэтому стук молотков и гул пил по камню никому не докучал.
– Знаешь, – говорил он Ариэнне, когда она приходила в его пыльную мастерскую. – Микеланджело считал, что не создает свои статуи, а всего лишь помогает им освободиться из каменных глыб. – Ариэнна слышала это десятки раз. Слышала еще в Лас-Вегасе. Казалось, что это была единственная мудрость ее мужа, которой он гордился.
* * *Камень. Черный, гладкий, выброшенный на берег озера Гурон. Сандро Димарко нашел его, когда бродил по округе в поисках материала для своих работ. Странно. Почему он не замечал этот необычный камень прежде? Сандро прикоснулся к нему. День был жарким, но поверхность камня хранила холод ночи. Нужно обязательно забрать его, отвезти в гараж и превратить в очередного ангела. Никогда прежде Сандро Димарко не чувствовал подобного возбуждения перед началом работы.
Он побежал назад к своему дому, чтобы взять инструменты и машину. Возбуждение усилилось, и неожиданно вместе с возбуждением пришли тревоги. А что если кто-то украдет его камень, пока он ходит за машиной? Воображение нарисовало десятки алчных глаз, которые наблюдают за ним в этот момент и ждут, когда он скроется из вида. Люди выходят из своих убежищ, окружают камень, поднимают его из песка и уносят прочь, в неизвестность.
Сандро остановился, замер. Его собственные ноги, казалось, сейчас развернутся и понесут его назад к камню. Но как долго он сможет охранять его? И разве ему не нужны лопаты и домкраты, чтобы достать камень из песка? Разве ему не нужна машина, чтобы отвезти этот камень в мастерскую? Но как он добудет все это, если будет караулить камень? Придется позвать кого-то на помощь. И снова включилось воображение. Люди, которых он позовет, увидят камень и захотят заполучить его. Они отнимут у него находку. А если не отнимут, то потребуют свою часть. А разве можно разделять подобное творение природы?
Сандро завертелся на месте, словно собака, пытающаяся поймать свой хвост. Вернуться, уйти? Вернуться, уйти? От неспособности прийти к определенному решению у него разболелась голова и в животе начались спазмы. Он не может раздвоиться. Не может одновременно побежать домой и вернуться к черному камню. И не может никого позвать на помощь. Значит, остается только одно – рискнуть. Он побежит со всех ног домой, возьмет инструменты, машину и тут же вернется на берег. Да. Остается лишь риск. Но как заставить себя рисковать, если за всю прежнюю жизнь ты не сделал ничего рискованного?
