Вера Крыжановская - Из царства тьмы
Пратисуриа обнаруживал признаки явного беспокойства, вздрагивал и прижимался к ней. Обыкновенно Мэри лично следила за тем, чтобы животное было сыто, и в данную минуту не понимала его волнения, хотя и сама она, дотронувшись до руки князя, ощутила нервную дрожь и какое-то гнетущее чувство. Но так как Пратисуриа не проявлял никакой враждебности, то она успокоилась, и все перешли в столовую.
Недомогание Мэри, почти затихшее во время обеда, снова возобновилось по возвращении в гостиную. Когда же она случайно взглянула в направлении камина, то увидела Кокото, который со страшными гримасами делал ей призывные знаки и указывал на дверь; сзади него копошилась его банда, не осмеливаясь выступить за пределы камина, на что дерзнул только их отважный командир. Особенно неприятно было Мэри, когда она поймала взгляд князя, с насмешливым выражением тоже смотревшего на камин. В этот миг появилось светлое облачное существо, у которого отчетливо были видны только голова и руки. Над головой этого стража, преграждавшего, по-видимому, Кокото вход в комнату, мерцал небольшой голубоватый огонек, а в руке его блестел огненный меч, острие которого было направлено против чертенят.
«Неужели князь видел Кокото и вызвал охрану?» — подумала она и вдруг припомнила, что он занимался оккультными науками.
Тревожно оглянулась Мэри на Пратисуриа, но зверь лежал, уткнув морду между лап и нервно поводил ушами, что указывало на его волнение. Ей хотелось уехать, но сделать это было неловко, а потому, она постаралась овладеть собой и продолжала разговор, по-видимому, спокойно.
Говорили об Индии, и Мэри рассказала, что молодой раджа, подаривший ей тигра, приглашал ее на родину, и она решила вместе с одной приятельницей и ее мужем принять это приглашение и побывать в таинственной стране, где, как говорят, можно встретить очень странных людей.
— Вероятно, вы говорите о факирах-чародеях, Мария Михайловна? Эти люди действительно очень любопытны и их психология непонятна европейцу, — ответил князь, несший на себе всю тяжесть разговора, потому что Лили только слушала, а барон с индусом играли в шахматы.
Потом Елецкий предложил Мэри показать ей собрание индийских драгоценностей, древностей, виды индийских храмов и дворцов. Она с удовольствием согласилась и вместе с Лили спустилась за князем в библиотеку, где тоже были размещены предметы древности. Пратисуриа следовал за хозяйкой и пока рассматривали редкости в библиотеке, оставался довольно спокоен, но как только они вошли в залу, тигр начал тихо рычать, бить хвостом и нервно вздрагивать.
Князь как-то удивительно напряженно сосредоточился, и это особенное выражение с удивлением заметила Лили.
Вдруг Елецкий спросил Мэри, не желает ли она видеть портрет настоящего Махатмы. Не ожидая ответа, он повел ее в конец комнаты, прямо к нише, и откинул скрывавшую ее тяжелую плюшевую драпировку.
Хотя сентябрьский день был ясен и тепл, но уже наступили сумерки. Князь зажег электричество и ослепительный свет озарил характерный облик Веджага-Синга, от этого портрет приобрел удивительную жизненность и казалось, что белое одеяние его колыхалось, а глаза смотрели, как живые.
В этот миг раздался громовой рев Пратисуриа, которого, видимо, охватил панический ужас. Присев на задние лапы, он таращил глаза на портрет и рыл пол могучими когтями, так что от паркета летели щепки. Узнал ли он того, кто когда-то поразил его? Заметив открытое окно, тигр одним прыжком подскочил к нему, выпрыгнул в сад и, мрачно рыча, исчез в темноте.
Рев тигра сначала сковал страхом Лили, а увидев, что страшный зверь прыгнул вперед, она подумала, что тот бросился на князя. Обезумев от ужаса, она вскрикнула и упала без чувств. У Мэри тоже закружилась голова, и она оперлась о стол.
Князь подошел к ней и взял ее за руку.
— Откуда у вас это опасное животное? Кто дал вам этого адского зверя? — строго спросил он.
Мэри выпрямилась, вырвала руку и смерила его гордым взглядом.
— Вы заманили меня в западню и задаете вопросы, на которые не имеете никакого права. Откуда у меня Пратисуриа — никого не касается, — проговорила она.
— За мной право всякого честного человека, который видя утопающего обязан попытаться спасти его. А вы находитесь в еще большей опасности, потому что рискуете погубить свою душу. Опомнитесь, Мария Михайловна, и разбейте сковавший вас адский круг, поймите же, что Пратисуриа — ваш страж. Здесь, в этом доме, вы в безопасности, и силы зла не могут проникнуть сюда, останьтесь же с нами, а могущество Христа оградит вас. Поверьте, Небо могущественнее Ада. Отрекитесь от захвативших вас демонов, и все, что вы потеряете там — найдете здесь. Обещаю вам это.
Мертвенно-бледное лицо Мэри исказилось и она закрыла глаза, испытывая невыразимые судороги.
Острые когти впивались ей в плечи, стараясь увлечь вон отсюда, потом ей показалось, что ледяные руки сдавили горло и ей не хватало воздуха, она задыхалась и конвульсивно подергивалась. С почти нечеловеческим усилием она выпрямилась, порывисто оттолкнула поддерживающую ее руку и, задыхаясь, крикнула вне себя:
— Не прикасайтесь ко мне! Я запрещаю вам это! И не старайтесь насильно обратить меня. Мы принадлежим к двум враждебным лагерям, я свободно выбрала свой и принадлежу ему, связана с ним, а потому, останусь верна ему.
Она повернулась и выбежала, но в дверях столкнулась с бароном и следовавшим за ним индусом, они услышали страшный рев тигра, испугались и спешили узнать, в чем дело. Мэри не обратила внимания на барона, но проходя мимо доктора глухо прошептала, смерив его враждебным, презрительным взглядом:
— Шпион! Предатель!
ГЛАВА 4
Биллис и камеристка Мэри беседовали, лакомясь фруктами, в садике подле дома, как вдруг их внимание привлекли мрачное рычание и глухой шум, словно что-то тяжелое ломилось в ограду. Оба они вскочили, а когда Билпис открыл ворота, они увидели замертво лежащего на панели Пратисуриа; тонкая резная калитка, ведущая в сад, была сломана.
— Клянусь бородой козла, что это значит? — воскликнул Биллис, опускаясь на колени около тигра и осматривая его. — Он не сдох, а, кажется, в обмороке. Глаза закрыты, язык висит из пасти, но он дышит. Что же с ним случилось? И где барыня?
— Не наступил ли он на какой-нибудь священный предмет? Либо его окропили очистительной водой, а не то он наткнулся на какое-нибудь благочестивое лицо, — высказала предположение камеристка, помогая Биллису втащить тигра в прихожую.
— И достанется же нам, если Пратисуриа околеет. Господин Уриель страшно обозлится и обвинит нас в том, что мы не оказали помощи животному. А почем я знаю, что надо делать? Хоть бы барыня вернулась, по крайней мере она сказала бы, что надо, — причитал Биллис, вытирая мокрым полотенцем голову тигра.
