Евгения Гладкова - Дважды умереть и воскреснуть
– Старость, в общепринятом смысле – есть износ тела. Наши клетки не подвержены износу. Если наследник слишком юн, то клетки постепенно видоизменяются до полной зрелости и замирают в развитии, а если наследник стар, то клетки омолаживаются до нормы.
Все так просто и в то же время сложно. Сколько новой информации, которую необходимо принять и понять. Голова шла кругом. Мысли путались в лабиринте сознания. Живые и мертвые, гомотоги и религаты, легенды и события, имена и даты, предательство и преданность – все смешалось в кучу недопонимания. Я попыталась выстроить цепочку пережитых мной событий, о которых можно говорить, и о которых следует умолчать. Но хаос овладел разумом раньше, чем заработала логика. Я так сильно устала, что отказывалась нагружать мозг. Как сказала Скарлет Охара, «я подумаю об этом завтра».
Я обмякла и прилегла. Силуэт девушки терял четкость и превращался в размазанное серое пятно на грязно-желтом фоне. Я уже не улавливала сути разговора. Лишь томное эхо скользило в перепонках, донося смысл последних слов: «инициация отложена». Я больше не в силах бороться с собой. Я отключилась, погрузившись в безмолвие и негу.
Глава 11. Предчувствие
Находясь по ту сторону сна, я видела странные события. Все было настолько реалистично, что я не сразу поняла, что сплю.
Я находилась посреди огромного зала. В центре стоял овальный стол и двенадцать кресел вокруг него. Над столом висел абажур, сквозь который пробивался тусклый желтый отблеск – единственный источник света в помещении. Вся остальная комната погрузилась во мрак.
Я слышала чьи-то голоса, но кому они принадлежали, разобрать не смогла. Пока из сумрака не появились четыре фигуры. Это была мама в окружении своих поверенных. Ее возбужденное состояние наводило страху. Напряжение зашкаливало. Они о чем-то спорили.
Ирина взяла пульт со стола, и на стене загорелся белый экран. Споры мгновенно утихли. На экране появился мужчина. Он говорил размеренно, но грозно. Ирина ему что-то сообщила, и экран погас.
Дальше снова раздалось многоголосье. Бархатному контральто Ирины вторило мелодичное сопрано миниатюрной женщины. Она во всем поддерживала Ирину. Колоратурное меццо противоречило и склоняло на свой лад. Лишь объемный баритон не позволял страстям превратить драму в трагедию. Я словно на премьере в опере, где слов не разобрать, но музыка разноголосья украшает любой сюжет.
Когда фигуры поравнялись со мной, я поняла, что остаюсь незамеченной ими. Они вели себя так, будто меня и вовсе там не было. Теперь я смогла уловить каждое слово.
Ирина: Марина, ты понимаешь, что твои авантюры и слепая любовь дали излишнюю свободу ему.
Марина (высокая эффектная блондинка): Ирина, не драматизируй. Пусть старейшины узнают, что их фаворит опять нарушил правила поведения. Нам нечего волноваться.
Ирина: Совет не должен узнать, чьих рук дело. Нужно обставить все так, будто сработал диверсант, предатель.
Марина: Ирина, ты можешь потерять управление, если окажется, что в Ветви завелся предатель.
Ирина: Лучше лишиться кресла, чем защиты.
Ольга (миниатюрная шатенка с азиатской внешностью): Я полагаю, речь идет о Витюше – чудо-вампире со сверхспособностями. Он совершенно неуправляем. От него нужно избавиться.
Ирина: Это ценный образчик. Мы должны взрастить его до зрелого состояния. Если я его выдам сейчас, то ни я, ни ты, Ольга, и никто из нас не сможет существовать в реальном мире. Как думаешь, сколько времени мы проведем в подполье, пока нас не отыщут охотники? А с Витюшей мы защищены.
Мужчина: Но кого-то нужно отдать Совету. Кем мы можем пожертвовать?
Марина: Может, новенькую? (Женщина ехидно смотрела на реакцию Ирины, но та была абсолютно равнодушной).
Ирина: Это глупо? Совет не поверит, что это дело рук новообращенной. Предателем должен оказаться умный и опытный гомотог. Одиночка.
Мужской бас: В Ветви нет одиночек. Зато есть мудрый и преданный нам гомотог.
Ирина: Игорь, ты предлагаешь пожертвовать Зоей?
Ольга: А что?! Это выход. Она пожертвует собой ради Ветви, без лишних вопросов.
Марина: Правильное решение. Зачем нам Зоя, если есть Витюша.
Ирина: Решено! Но придется сильно постараться, чтобы предоставить неоспоримые аргументы против Зои. Игорь, займись.
Ольга: А что будем делать с Зоиной протеже?
Ирина: Инициируем. Заодно и отвлечем внимание старейшин от казни.
Марина: Ну что ж, раз все решено, пойду обрадую Витюшу.
Ирина: Стой! Он будет наказан в назидание. Мы поместим его в КДС до тех пор, пока все не утихнет.
Ольга: Ирина, ты рискуешь! Мы останемся и без Зои, и без Витюши.
Ирина: Я взвесила все риски. Все под контролем.
Ох, какой кошмар! Что это было? Сон ли это? Что за странный бред происходит в моем сознании?! Это игра моего воспаленного воображения, или я действительно каким-то немыслимым образом оказалась свидетелем готовящейся провокации? Меня колотило от негодования.
Я очнулась. Перед глазами больше не мелькали сменные декорации. Я по-прежнему находилась в угрюмой каморке на матрасе, а рядом со мною на кресле, откинув голову, дремала Зоя.
– Зоя, Зоя, проснись же, – сотрясала я безжизненное тело девушки.
– Что случилось? – осведомилась девушка, пробудившись.
– Зоя, мне страшно. Я увидела страшный сон. Я не знаю, что со мною. Мне очень страшно.
Сколько себя помню, мне редко когда снились сны, и, проснувшись, я и припомнить не могла, что конкретно видела. Мой сон можно было назвать идеальным. Меня не мучили сновидения, и тем более кошмары. Приняв вечернюю дозу таблеток и разных порошков, я отключалась. В какой позе засыпала, в такой же и просыпалась, отчего руки, ноги, шея, бока поутру сводило судорогой. Возможно, поэтому я ненавидела утренние пробуждения, с которыми приходила нестерпимая ежедневная боль.
– Рената, – лениво произнесла Зоя, – упырям не снятся сны. Мы запрограммированы на отдых, а значит, и рассудок отключается.
– Но я все так отчетливо видела…
Девушка насторожилась. В ее янтарных глазах огнем полыхал интерес, а на лице застыл вопрос. Я рассказала ей все, что мне приснилось. В деталях описала каждого гомотога и слово в слово передала их разговор.
Зоя внимательно выслушала. Затем вскочила. Она сдвинула кресло. Под ним была металлическая пластина, прикрученная к полу болтами. Девушка аккуратно вскрыла ее и достала из показавшейся ниши небольшой баул. Из мешка она достала тюбик с кремом и нанесла на лицо и руки. Затем спешно убрала тюбик назад. Она велела мне не высовываться и дождаться ее возвращения. Закинув мешок на плечо, она бесшумно испарилась в темноте коридора. Дверь еще не закрылась до конца, а Зои уж и след простыл.
