Олард Диксон - Восставший из ада III: Ад на земле
— С кем ничего нельзя сделать? — осведомился отец Харвас и предложил ей покаяние.
— Мне не надо каяться!
— Это тебе только кажется, что не надо, а когда очистишь свою душу, поймешь, что тебе стало легче.
— Черт возьми! Ты оторви свою задницу и посмотри, что делается на улице. Ад наступает. Демоны заполнили город.
— Демоны? — сочувственно переспросил священник, считая ее не совсем здоровой. — На самом деле их не существует. Они были придуманы, чтобы более наглядно показать проявления зла и низость плохих поступков. Это — метафора…
— Так значит вот, кто их создал — вскипела Джоун. — Вы веками создавали монстров, чтобы укрепить свою религию!
— Нет, дитя мое, это не так. Метафора позволила людям сбросить с себя невежество и повернуться к истинному Богу.
Уступая порыву ветра, металлические двери церкви распахнулись. Цветные витражи вылетели из окон, разбиваясь на мелкие кусочки, но пламя зажженных по углам свечей осталось незыблемым. Священник взглянул в проем открытых дверей и не поверил своим глазам: в ореоле огня возвышалась могучая фигура в распахнутом развевающемся плаще. Его голова была покрыта сетью порезов с вогнанными в их перекрестья гвоздями. Белое лицо кривилось в безобразной улыбке.
— Метафора? — толкнув монаха произнесла Джоун. — Тогда что это, мать твою!
Отец Харвас ухватился рукой за большой нагрудный крест и выставил его вперед.
— Как ты смеешь, исчадие ада, врываться в храм Божий! Во имя Отца, Сына и Святого духа, убирайся откуда пришел! — смело сказал он. — Господи, защити нас от лукавого!
Демон захохотал, наступая на него. Крест в руках святого отца потеплел и стал жечь пальцы. Он чуть ослабил руку, но распятие уже разогрелось до красноты. Запах горелого мяса поднимался с ладони. Концы креста оплавились, падая жидкими блестящими каплями на руку и выжигали на ней круглые отверстия. С криком святой отец разжал кулак, срывая крест с шеи и бросая на пол, где он вскоре превратился в застывшую лужицу серебра.
— Не трогай больше свои железные палки, — пояснил кенобит, отстраняя его со своего пути.
Зажав обожженную кисть с почерневшей на ней кожей, священник посторонился, пропуская демона к алтарю. Кенобит сплюнул на образ Божьей Матери и взошел на престол. Скинув стоящий посередине напрестольный крест на четырехгранной ножке, он вытащил из своей головы длинный, поржавевший гвоздь и медленно пронзил им свою ладонь. Второй гвоздь вытянул из головы мерзкого слизняка, который серо-зеленым студнем упал на Библию. Раскинув в стороны руки с ранами, как у Христа, демон от души рассмеялся:
— Я путь к спасению. Поклонитесь мне и узрите Царствие Небесное. Смиритесь со своей участью, и попадете в места райские… Так учил вас Господь?
— Ты будешь гореть в аду за это, — стиснув зубы от боли и бешенства, крикнул священник, с ненавистью смотря на богохульствующего кенобита, который после его слов захохотал еще громче.
— Гореть в аду… Какое ограниченное воображение. Гореть в аду — будешь ты, а я буду лить масло на твое тело, чтобы оно не подгорело на прутьях. Смотри!
Демон бросил взгляд на потолок, на котором тут же спроецировались картины ада, выходящие из его бездонных глаз:
Красноватое небо, чуть подернутое дымкой испарений от каменных строений лабиринта. Ячейки памяти и сознания, сложенные из огромных заплесневевших глыб, вытянутых в изгибающуюся вверх дугу. И над всем этим гигантский узорчатый куб, кружащийся в небе. Миллионы стонов в ограниченном ярусами пространстве создают, как ни странно, покой и тишину. Она охватывает весь лабиринт, устремляется в неизведанные пределы космоса и возвращается обратно, проделав многовековой путь по бескрайним просторам Вселенной.
— Это мой мир! — воскликнул кенобит. — Жар огня и холод льда, борясь друг с другом за выживание, создали платформу, а вы посеяли на ней эти своды неудовлетворенных мечтаний. Мой мир — это естество, простирающееся до самых далеких звезд и туманностей. Он летит вперед и замыкается сам в себе. А вот, что ждет вас…
Картинка изменилась, сфокусировавшись на заброшенном кладбище с едва выступающими из земли могилами. Стая воронов хлопала крыльями и каркала в поисках добычи.
— Вы будете гнить здесь!
Увеличившись, изображение выхватило надпись на одной из гранитных плит: «Дж. Соммервиль».
— Прошло сто лет, — комментировал демон. Надгробье стало крениться вбок, пока не завалилось на могилу. Деревца зачахли, наклоняясь к земле.
— Еще сто, — продолжал он.
На месте бывших могил не осталось ничего, что говорило бы о погребенных на этом месте бренных останках. Зеленая трава, вскормленная телами умерших, пробивалась из земли, скрывая от людских глаз бывшее кладбище.
— Хватит! — крикнула Джоун.
— Отчего же? — спросил кенобит. — Смею тебя заверить, что на твоих костях будут выстроены дома. Собачки, да и люди тоже, будут справлять свою нужду прямо тебе в лицо. Ты почувствуешь это, если не примешь моего Бога, мою религию! Я сделаю вечным все человечество. Открою двери в его желания и допущу к познанию Истины и Великого Блаженства.
— Ты все врешь! — твердо вымолвил отец Харвас. — Ты Антихрист!
— Нет, я не Антихрист, — спускаясь с престола, произнес демон. — Но если ты так хочешь, я буду им в твоих глазах. И не только им, а и самим мессией.
Кенобит воткнул себе в грудь два пальца, вытаскивая гнилой кусок мяса, покрытый белыми шевелящимися червями. Подойдя к монаху, он схватил его за глазные впадины и заставил открыть рот.
— Это плоть моя. Это кровь моя, — усмехаясь, сказал он, глядя в обезумевшие глаза священника и кладя ему на язык кусок своего тела. — Приди на мою Тайную Вечерню, и я открою путь к познанию разума… Ну, глотай!
— Эй ты, — обратилась к демону Джоун, показывая тибетскую шкатулку. — Иди сюда и оставь его в покое! Забери… Ведь это тебе нужно!
Кенобит выпустил из своих окровавленных рук священника, которого тут же вывернуло наизнанку, и шурша рукавом, протянул руку в ожидании дара.
— Дай ее мне. Я сделаю тебя бессмертной… Такой же, как я. Ты будешь управлять чужими жизнями и страданиями. Тебе будет подвластен весь мир, и все люди придут поклониться тебе, как новой Марии Магдалине. Я увенчаю тебя звездным нимбом и дам в твои руки Верховный Скипетр яруса.
— Мне не нужно этого, выродок! — гневно произнесла Джоун и, быстро преодолев расстояние, отделяющее ее от входа, скрылась за открытыми дверями церкви.
— Очень трудно убежать от меня, девочка. Рано или поздно наши дороги пересекутся.
Джоун без оглядки мчалась по полыхающей улице, усеянной трупами мужчин и женщин, умерших в страшных мучениях.
«Что будет со мной? — бился в голове вопрос. — Смогу ли я уничтожить зло, вылезшее из потустороннего мира?»
