Клаус Нойманн - Правда об «Орловском инциденте»
Тренькнул телефонный звонок.
— Да… — Ответил Витёк в телефонную трубку, — А, Степаныч, как ты там?..
— Если это «скорая», пускай заезжает внутрь, и больше не пускать никого, мы закрыты, — озвучил Миша уже сто раз продуманный план. — И сам тоже пусть поднимется, заодно врачей проводит.
Витёк кивнул.
— Степаныч, запускай «скорую», закрывай ворота, и веди врачей сюда, — передал он. Потом положил трубку, — Всё, сейчас будет.
— Ну и отлично.
Народ оживился. Похоже, их вынужденное заточение подходило к концу. Сейчас доктора скажут, что всё хорошо, и отпустят всех по домам. Может быть, сделают по уколу.
В комнату вошел Степаныч. За ним — двое врачей: высокий худой мужчина лет сорока пяти — пятидесяти с виду, и совсем молодая девушка.
— Здравствуйте! — поприветствовал всех врач. — Кто у нас тут больной?
— Больные у нас не тут. — ответил Миша. — К счастью…
— Всё так серьезно? — заинтересовался доктор. — И где же они? И, кстати, их сколько?
— Четверо. Заперты. Пойдёмте. — Миша начал протискиваться к выходу, потом остановился. — Мужики, подстрахуете?
«Ну…», «А то», «Угу» — нестройно выразили свое согласие мужики, и потянулись к выходу за Мишей и врачами.
* * *Карантинный блок инфекционного отделения бывшей больницы Сталепрокатного завода, а ныне просто городской клинической больницы № 4, в народе «Сталепрокатной», гудел, как растревоженный улей. Четверо пациентов, прикованные наручниками к кроватям, лежали в стерильных боксах. Доступ к ним имели лишь отдельные сотрудники инфекционки, прошедшие специальную подготовку, в защитных костюмах. Они же собирали пробы.
В лаборатории собранный материал рассортировывался, готовился к проведению всех возможных анализов. Завлаб торопил подчиненных. Случай был более чем странный. А если учесть внешние проявления заболевания, о которых говорили инфекционщики, так даже и пугающий.
В кабинете заведующего инфекционным отделением вызванные из дома по «чрезвычайке» главврач Сталепрокатной, завотделением и его заместитель с недоумением смотрели в раскрытые истории болезни всех четверых.
— Но это же невозможно!!! — главврач бросил историю на стол.
— Невозможно. Но вон там, — завотделением показал пальцем на дверь, — лежат четверо таких, и неизвестно, сколько бегают по улицам.
— Звонила станция «скорой», — вклинился в разговор замзав. — Сказали, везут к нам еще троих с такими же симптомами. Это еще мелочи. У них в очереди два десятка вызовов на агрессивных больных, или травмы от укусов. Не собак, а людей.
— Твою ж мать, — ровным голосом произнес завотделением. Как будто не в сердцах выругался, а констатировал какой-то скучный факт. — Похоже, надо объявлять красный уровень опасности.
— Вы понимаете, что будет, если мы объявим красный ошибочно? — воскликнул главврач.
Завотделением приблизился к нему вплотную, почти навис и всё так же ровно, безэмоционально произнёс:
— А вы понимаете, что будет, если мы его НЕ объявим? Минимум двадцать пять случаев за последние четыре часа. В разных районах города. Это только те, о которых мы знаем. Сколько зараженных сейчас сидят по домам и глушат аспирин? Сколько сейчас бродит по улицам? А если один из них придёт в поликлинику, например?
— Мы же ничего не знаем ни о болезни, ни о путях передачи! — упирался главврач. — Может все эти двадцать вчера вместе какую-нибудь наркоту принимали.
— О болезни мы знаем достаточно. — завотделением ткнул пальцем в папки на столе. — Пульс не прощупывается, ранние трупные явления, кроме rigor mortis, и агрессивное поведение. Двое из тех четверых, водитель скорой и милиционер, укушены другими двумя. На то, чтобы болезнь развилась ушло от силы минут двадцать. Вы сами всё это читали. Я уверен, что этого достаточно для красного уровня.
— Предлагаю следующий вариант, — пошел на компромисс главный, — объявляемый оранжевый, и зовем на помощь вояк. Может, это вообще у них «молоко убежало».
— Вот уж не надо! — воскликнул замзав. — С ними же свяжешься…
— А то они не узнают, если мы красный объявим, — саркастично заметил завотделением, и повернулся к главврачу. — Ладно, договорились, вояки и оранжевый.
* * *— Слушайте, — неожиданно раздался голос Коли, — давайте тогда тётку в раздевалке покажем для начала, с ней проще, чем с теми тремя.
Миша остановился. Парень дело говорит.
— А действительно, мысль! Мужики, грифы же там, в раздевалке?
— Ага.
— Тогда пошли… — Миша первым зашагал вниз по лестнице. — Доктор, только вы поаккуратнее, они злые все какие-то. Мы с парнями её конечно придержим, но мало ли…
— Хорошо, постараемся, — врач, похоже, совсем не удивился.
Они вошли в раздевалку. Изнутри душевой раздавались равномерные удары в дверь. Коля, Лёха и Владик взяли грифы наизготовку, Витёк смотал в жгут подхваченное на ресепшне клубное полотенце.
Миша отодвинул кулер, и открыл дверь. За проведенные в душевой три часа женщина заметно изменилась. Её кожа приобрела серый оттенок, глаза глубоко запали, нос заострился. Несмотря на это, менее активной она не стала, и сразу попыталась наброситься на входящих.
Несколько тычков грифами заставили её упасть. Пока Владик и Лёха удерживали её на полу, Коля с Витьком заткнули ей рот полотенцем, а концы завязали сзади.
— Готово, доктор! — крикнул Витёк, — Можно лечить, пока держим.
Доктор осматривал извивающуюся женщину. Пощупал пульс на шее, потом достал из саквояжа тонометр и стетоскоп, измерил давление. Хмыкнул. Задрал на женщине футболку, послушал сердце. Еще раз хмыкнул. Встал и подхватил саквояж.
— Я закончил! — объявил он. — Закрывайте её назад!
Быстро он. Мужики поднялись, оставив женщину дергаться на полу.
— А таблеток ей дать? Или укол? — задал уточняющий вопрос Витёк.
— Выходите уже! — сказал им доктор из раздевалки. — Уколы тут не помогут.
— А что поможет? — для Миши это было более чем важно, ведь в аэробном был Серёга и еще две посетительницы.
Витёк с Колей закрыли дверь и подпирали её кулером.
— А ничего не поможет. — хмыкнул доктор. — Мы можем вернуться ко всем? А то мне два раза объяснять придется.
Вот же врачи, всегда у них эти снобистские замашки. Так же, впрочем, как и у технической элиты.
— Ну, хорошо. — Миша чуть задумался. — Пойдёмте!
Он повёл всех назад, в комнату отдыха. В этот раз, почему-то, никто не решился оставить грифы в раздевалке. Ну и хорошо, пусть лучше под рукой будут. Так спокойнее.
Проходя через холл, Миша неожиданно затормозил. За ним, наталкиваясь друг на друга, остановились все.
