Стивен Кинг - Тот, кто хочет выжить (сборник)
– Это он! И он убивает людей! – крикнул Роки. – Я видел в гараже жука! Черт!..
Машина с ревом поднималась на Южный холм по встречной полосе. Какой-то пикап, мчавшийся прямо навстречу, в последнюю секунду вильнул и угодил в канаву, чтобы избежать столкновения. Лео обернулся. Дорога была пуста.
– Роки…
– А ну-ка, Спайк, попробуй догони меня! – завопил Роки. – Попробуй достань!..
«Крайслер» мчался со скоростью восемьдесят миль в час – в более трезвом состоянии Роки не поверил бы, что такое возможно. У Джонсон-Флэт был крутой поворот, и машина преодолела его – из-под колес с лысой резиной показался дымок. «Крайслер» пронзал ночь, словно призрак, прыгающий свет фар высвечивал пустую дорогу впереди.
Внезапно откуда-то из темноты с ревом вынырнул «меркурий» 1959 года выпуска. Он мчался по разделительной полосе. Роки вскрикнул и закрыл лицо руками. А Лео успел заметить лишь одно: на капоте «меркурия» не хватает металлической эмблемы…Позади, в полумиле от места аварии, на перекрестке мигал желтый огонек. Грузовик с надписью «МОЛОЧНЫЕ ПРОДУКТЫ КРЕЙМЕРА» послушно сбросил скорость. Затем снова начал набирать ее, приближаясь к тому месту, где посреди дороги к небу вздымался столб пламени и чернела искореженная груда металла. Ехал он не спеша. С запачканного засохшей кровью крюка для мясных туш, вделанного в потолок кабины, свисал на ремешке из кожзаменителя маленький транзисторный приемник. Из него лились звуки блюза. – Ну вот, – сказал Спайк. – А теперь поедем к дому Боба Дрисколла. Он думает, что в гараже у него остался бензин, но я вовсе не уверен. Очень долгий был день, верно? Ты согласен? – Но, обернувшись, он заметил, что в грузовике совсем пусто. Даже жук исчез.
Баллада о гибкой пуле
[11]
Вечеринка подходила к концу. Угощение удалось на славу: и спиртное, и мясо на ребрышках, поджаренное на углях, и зеленый салат, и особый соус, который приготовила Мег. Начали они в пять. Теперь часы показывали полдевятого и уже темнело – при большом количестве гостей в это время настоящее веселье обычно только начинается. Но их было всего пятеро: литературный агент с женой, молодой, недавно прославившийся писатель, тоже с женой, и журнальный редактор, выглядевший гораздо старше своих шестидесяти с небольшим. Редактор пил только минеральную: в прошлом он лечился от алкоголизма, о чем рассказал писателю агент. Однако все это осталось в прошлом, как, впрочем, и жена редактора, почему их, собственно говоря, и было пятеро.
Когда на выходивший к озеру участок позади дома писателя опустилась темнота, вместо веселья их охватило какое-то серьезное интроспективное настроение. Первый роман молодого писателя получил хорошие отзывы в прессе и разошелся большим числом экземпляров. Ему повезло, и, к чести его надо сказать, он это понимал.
С раннего успеха молодого писателя разговор, приобретя странную, игриво-мрачную окраску, перешел на других писателей, которые заявляли о себе рано, но потом вдруг кончали с собой. Вспомнили Росса Локриджа, затем Тома Хагена. Жена литературного агента упомянула Сильвию Платт и Анну Секстон, после чего молодой писатель заметил, что не считает Платт успешным автором: она покончила с собой не из-за успеха, а скорее наоборот – приобрела известность после самоубийства. Агент улыбнулся.
– Давайте поговорим о чем-нибудь другом, – попросила жена молодого писателя, немного нервничая.
Игнорируя ее, агент сказал:
– А что вы думаете о безумии? Бывали среди писателей и такие, что сходили от успеха с ума. – Голосом и манерами он немного напоминал актера, продолжающего гладко играть свою роль вне сцены.
Жена писателя снова собралась выразить протест: она знала, что ее мужа интересуют разговоры на подобные темы – и отнюдь не только потому, что ему доставляло удовольствие говорить об этом в шутливом тоне. Напротив, он слишком много думал о таких вещах и от этого, может быть, пытался шутить. Но тут заговорил редактор, и сказанное им показалось таким странным, что она забыла про свой невыраженный протест.
– Безумие – это гибкая пуля.
Жена агента взглянула на редактора удивленно. Молодой писатель в задумчивости наклонился чуть вперед.
– Что-то знакомое… – произнес он.
– Конечно, – сказал редактор. – Эта фраза, вернее, образ «гибкой пули» взят у Марианны Мур. Она воспользовалась им, описывая какую-то машину. Но мне всегда казалось, что он очень хорошо описывает как раз состояние безумия. Это нечто вроде интеллектуального самоубийства. По-моему, и врачи теперь утверждают, что единственное истинное определение смерти – это смерть разума. А безумие – это гибкая пуля, попадающая в мозг.
Жена писателя вскочила на ноги.
– Кто-нибудь хочет выпить?
Желающих не нашлось.
– Ну, тогда я хочу, раз уж мы собираемся говорить на подобную тему, – сказала она и отправилась смешивать себе новую порцию.
– Как-то, когда я работал в «Логансе», – сказал редактор, – я получил рассказ. Сейчас, конечно, «Логанс» там же, где «Кольерс» и «Сатедэй ивнинг пост», но мы протянули дольше обоих. – Это он произнес с ноткой гордости в голосе. – Каждый год мы публиковали тридцать шесть рассказов, иногда больше, и каждый год четыре-пять из них попадали в чью-нибудь антологию лучших рассказов года. Люди читали их. Короче, рассказ назывался «Баллада о гибкой пуле». Написал его человек по имени Рег Торп. Молодой человек возраста примерно такого же, как наш хозяин, и примерно такой же степени известности.
– Это он написал «Персонажи преступного мира», да? – спросила жена литературного агента.
– Да. Удивительная история для первого романа. Отличные отзывы, коммерческий успех при издании романа и в твердой обложке, и в мягкой, издание Писательской гильдии и все такое. Даже фильм оказался неплох, хотя, конечно, с книгой не сравнишь. До книги он просто не дотянул.
– Мне она понравилась, – сказала жена писателя, втягиваясь в разговор против своей воли. Выглядела она удивленно и обрадованно, как человек, только что вспомнивший о чем-то, что давно уже не вспоминалось. – Он что-нибудь с тех пор писал? Я читала «Персонажи» еще в колледже, а это было… в общем, было слишком давно.
– Ты с тех пор не состарилась ни на день, – тепло заметила жена агента, хотя про себя она думала, что жена писателя носит слишком маленький бюстгальтер и слишком тесные шорты.
– Нет, он ничего больше не написал, – сказал редактор. – Кроме того рассказа, о котором я упомянул. Он покончил с собой. Сошел с ума и покончил с собой.
– О-о-о… – устало протянула жена писателя. – Опять это.
– Рассказ публиковался? – спросил молодой писатель.
– Нет, но не потому, что автор сошел с ума и покончил с собой. Он так и не попал в печать потому, что сошел с ума и чуть не покончил с собой редактор.
