Николай Бахрошин - Идол липовый, слегка говорящий
Неистовому с вечера Робертовичу, чтобы встать, потребовалось целых два колпачка с обещанием добить на месте во избежание дальнейших мучений и демонстрацией переломленного ружья с патронами в обоих стволах. Ирка, на удивление, встала без спирта и вообще выглядела свежей и бодрой, почти как геологи.
Женщины все-таки живучие существа. На удивление, живучие. Потому что примитивные, конечно, немедленно подвел теорию Саша. Любая примитивная структура обладает повышенной способностью к выживанию – закон биологии. А как иначе? Очевидцы свидетельствуют, что сделали женщину Еву из ребра Адама, можно сказать, из отходов производства. Результат понятный, женщина – тоже человек, как курица – тоже птица. Народ зря не скажет, его не проведешь на мякине с сеном… Обо всем этом Саша рассказал вслух, не стал таить от общественности логические цепочки и выводы и заработал усмешки геологов, одобрительное цоканье Ачика и обещание Ирки дать в лоб много раз подряд. Все-таки жалко, что она лесбиянка…
Теряем кадры, мужики, лучшие кадры теряем, меняем на кислое пиво и безнадежный, как история болезни, футбол… Это Саша не стал высказывать вслух, просто подумал.
После легкого завтрака из шоколадок и холодной воды из фляжки, с противным металлическим привкусом, двинулись в путь. Сначала – со стонами и со скрипами, постепенно разошлись. Шагали такой же цепочкой, геологи – впереди и сзади, основной состав – в центре, в затылок друг другу. Идти оказалось неожиданно легче, чем вчера. А может, втянулся?
Лес, лес и лес… Господи, как он уже надоел-то!
И всего за два дня, что характерно! Нет, все-таки прелести самоходного туризма, равно как и остервенелого пешего первопроходства, сильно преувеличены.
В первую очередь, благодаря художественно-приключенческой литературе, которая все и всегда преувеличивает. Точнее, с небрежной бесцеремонностью выделяет особо выпуклые детали в ущерб, так сказать, и во избежание… Чего? Всего остального, конечно… Чего остального? Всей окружающей действительности, например. Которая, по сути своей, скучна, занудлива и непривлекательна…
Так, не слишком связанно, но напряженно размышлял Саша, шагая вслед за курчавым затылком Ачика Робертовича. Тот, в свою очередь, шагал вслед за Иркой, но смотрел явно не в затылок, а ниже на целую спину. Грустно цокал языком и пыхтел. Переживал свою вечернюю неудачу, но явно не терял надежды, как и подобает орлу и джигиту, что летает выше вершин, а снижаясь – отчаянно галопирует.
Когда Петр, шагавший впереди, поднял руку, – знак остановиться, – заметила одна Ирка. С разгона Саша воткнулся в спину азербайджанца. Тот нырнул вперед и боднул Ирку в зад. От неожиданного толчка она упала на колени и тут же, продолжая движение, опустилась на руки. Ачик по инерции навалился на нее сверху. Поза получилась настолько пикантной и недвусмысленной, что Павел, обгоняя их, приостановился и покачал головой.
– Ну, вы даете… Тоже, нашли время… – сказал он с мягкой, отеческой укоризной. – Я понимаю, дело молодое, горячее, терпения уже нет совсем… Но ведь не звери же все-таки, чтоб так, на ходу… Хоть бы до темноты подождали, что ли…
От смеха Саша присел на корточки. Ирка от всего этого окончательно рассвирепела, громко гаркнула, тренированно извернулась и взбрыкнула задом, как призовая кобылица. Ачик Робертович лягушкой-путешественницей воспарил над ней и рухнул, плашмя впечатавшись в мох.
– Слюшай, чего хочешь, да?! – раздался его возмущенный вопль.
Оставив их выяснять между собой – чего ты, а чего ты, а чего хочешь, слюшай, да, Саша догнал геологов.
Петр и Павел, стоя плечом к плечу, молча смотрели вперед.
Впереди деревья кончались. За опушкой леса начинался голый каменистый склон, плавно уходящий к вершине холма, на которой зубчатой стеной темнели гранитные валуны, грозные и замшелые, как развалины старой, забытой на века крепости. Впрочем, бросалось в глаза даже не это. Сам склон перед валунами показался Саше неестественно неровным, словно перепаханным гигантской мотыгой, что одинаково равнодушно дробит и землю, и камни. Только несколько мгновений спустя Саша сообразил, что уже видел такие поля. В военных командировках конечно же! Там, где после артиллеристских обстрелов оставались такие вот взъерошенные пейзажи. А потом он увидел надпись. Деревянный столбик с прибитым к нему листом фанеры, уже потемневшим от времени, был вкопан в землю сразу же за деревьями. «Внимание! Запретная зона!» – прочитал Саша крупные, четкие буквы, густо намалеванные красной краской. Ниже, чуть более блекло и гораздо более коряво было приписано: «Ходи справа ( 500 м ), ходи слева ( 300 м ). Благослови тебя Господи!»
И как это понимать? Места здесь тихие, на минные поля лучше не залезать, а так – тихие… Постреливают, бывает, пушки все больше старые, калибра 76 миллиметров, но тоже приятного мало, когда на прямой наводке, вспомнил Саша слова загадочного аборигена Савича. Постреливают, значит… Хорошо постреливают, похоже, от всей широты души! И благослови нас Господи, как советует фанерный щит… Хорошее в общем-то предложение… Жалко, не слишком многое объясняет…
– Ну, чего стоим, кого ждем? – спросила Ирка из-за спины.
– Слюшай, дома дела ждет, зачем стоим? Идти надо, да! – сказал Ачик Робертович почти в один голос с ней.
Саша вздрогнул. Он не заметил, как они подошли. Петр и Павел не обратили на них внимания. Павел молча тронул коллегу-геолога за плечо и кивком головы указал наверх. Оба значительно переглянулись. Саша тоже глянул на верхушки деревьев. Сначала ничего особенного не заметил. Потом, присмотревшись, увидел, что верхние ветки растущих на самой опушке деревьев словно бы изъедены роем хищных жуков. Точнее, если присмотреться, как будто посечены. Осколки?
– Слюшай, кончай, зачем стояль? – продолжал гудеть сзади азербайджанец.
Павел наконец оглянулся.
– Дальше – опасно, – коротко бросил он.
Потом, вспоминая, Саше казалось, что лицо геолога поразило его в тот момент.
Другое было лицо, непривычное. Без обычной хитроватой ухмылки – это точно. Но и в остальном другое. Подобранное, жесткое, словно похудевшее разом, какое-то военное лицо, с напряженными, внимательными глазами, на котором добродушная борода казалась теперь неуместной…
– Э, брат, опасно, не опасно, зачем говоришь?
«Интересно, а он читать-то по-русски умеет?» – подумал Саша. Кто их знает, чему их там учат, в бывших братских, а ныне плюющих друг другу в спину республиках?
– Написано же – опасная зона! – сказал Петр. – Еще есть вопросы?
– Э, опасно, не опасно, зачем пугаешь? Мине не надо пугать! Я сам кого хочешь пугать! – гнул свою линию Ачик Робертович. – Ты мужик – идешь, я мужик – иду! Кто не мужик, тот – не ходи!
