Сергей Бандура - Мальчик
— Ясно, познакомишь меня с Максом.
— Да запросто, когда?
— Hу хоть сейчас — идти недалеко, да и нам неплохо бы проветриться.
— ОК, малыш. Гарик, ты идешь?
— Нет, я пожалуй останусь здесь. Hа хуя мне трезветь? — сказал Гарик и они пошли вдвоем.
Идти было действительно недалеко. У школы играла музыка (какая-то попса вроде «Ласкового мая»), сидели несколько отморозков и пили водку. Раф вежливо (для панка) поприветствовал собравшихся и указал мальчику на здоровенного рыжего ублюдка в центре. «Это Макс,» — сообщил он. Присели. Бутылка прошла по кругу и опустела. Hа мальчика посмотрели с уважением — никто не мог подумать что этот ребенок может так лихо сделать три глотка. «Мой ученик!» — похвалился Раф. Атмосфера потеплела. Гопники не слишком любят панков, но по традиции обоюдно не трогают тех, кто живет по соседству — в этот район частенько наезжали любера.
Разошлись уже под утро. Ночью они разбили коммерческий ларек на углу, вынесли оттуда все содержимое, и, перебравшись из заметного места у школы в тихую подворотню, уничтожали добытое съестное и горючее. Hа прощание мальчик с Рафом, пьяные и счастливые до того, что едва держались на ногах опираясь друг на друга, побратались с Максом и парой его приятелей. Братание заключалось в следующем: братающиеся брали в руки по ножу и начинали полосовать руки и ноги оппонента, после чего обнимались, чтобы смешалась кровь, и давали зарок вечной любви и преданности. Обряд позабавил мальчика и он даже не жалел об испорченных и запачканных кровью джинсах. Кровь из порезов стекала по его ногам и быстро густела. Боли он не чувствовал и ощущение казалось приятным. Расставаясь с тусовкой Макса, они забрали свою долю добытых денег и пару блоков сигарет. Это тоже было приятно. В обнимку с Рафом они вернулись в детский сад и завалились спать на маты в спортзале, где давно храпел Гарик.
Утром мальчик вернулся домой. Его мама, увидев его на пороге, молча впустила его в дом и ни о чем не спрашивала. Он помылся под душем, залил раны на ногах перекисью водорода, причесался и постриг ногти. Затем он съел все, что было в холодильнике, лег спать и проспал двенадцать часов. С этой поры он снова жил у себя дома. Его родители оставили его в покое и он очень радовался тому, что у него снова есть дом, в который приятно возвращаться. Он перестал пить, стал меньше курить, вернулся в школу и все бы было хорошо, если бы не кошмары. Они начались неожиданно. До того мальчик засыпал как убитый и возрождался со звоном будильника. Теперь ему стали сниться сны. Точнее, один сон. В этом сне он видел Ее мертвые глаза. Он просыпался в холодном поту и больше не мог заснуть до утра. Он бил по кнопке будильника при первых звуках немузыкальной трели. Он начал бояться спать — пытался читать книги до рассвета, отжимался от пола, стоя на руках у стены, но ничего не помогало. Когда бы он не засыпал, он все время видел Ее глаза.
Так прошла неделя. Наваждение не проходило, как не проходили черно-синие круги под глазами. Мальчик знал, что надо что-то делать. Он подумал и понял, что. Это был умный и начитанный мальчик. Вечером он пришел к школе, где как обычно сидели Макс и его компания отморозков..
Мальчик стал приходить к ним каждый день. Он участвовал во всех их забавах — отвлекал сторожа платной стоянки, пока другие угоняли машину, пролезал в форточки квартир и окрестных дач, временно оставленных хозяевами, стоял с длинным тонким ножом в руке справа от Макса, когда начиналась драка. Макс стал считать его своим лучшим другом и посвящать его в свои тайны. Это был единственный талант мальчика — многие изливали ему свою душу. Макс не стал исключением..
Макс был сволочью. Полноценной законченной сволочью. Правда сам он называл сволочами и козлами всех остальных. Он легко способен был предать, подставить любого из тех, кого считал своими друзьями. Он даже не задумывался об этом. Это был настолько совершенный типаж — округлая, жирная с лоснящимися боками сволочь, законченный мудак, что мальчику даже стало нравиться общение с ним. Мальчик ценил совершенство во всем.
В одну ночь они были вдвоем. Позади была бутылка водки. Они сидели на низком заборе и курили. Обстановка располагала к беседе и мальчик решил что это его шанс. Он заговорил о том случае с девушкой на асфальте и о том, что Раф как-то сказал, что он, Макс, имел к этому случаю какое-то отношение. «Это правда?» — спросил мальчик (он ни секунды в том не сомневался): «Расскажи мне пожалуйста.» Подобревший от водки Макс согласился рассказать..
> + <Да, Макс был сволочью. У него, так же, хватало мозгов, чтобы это понимать. Он был из тех, кто променял свою совесть на ластик в начальной школе. В нагрузку к совести ушли честность и верность. У него не было близких людей, кроме одного, которого он считал таковым. То, что он влюбился, надолго выбило его из колеи. Hо влюбился не он один. Его друг тоже был без ума от Кати, и она, конечно, выбрала его. Так Макс лишился друга и предмета страсти. Hо он ничего не забыл.
Ему очень хотелось разбить эти слижком уж прекрасные отношения, когда все все знают и все со всем соглашаются, и дети кричат «тили-тили-тесто». Позже, когда его друг был уже в армии и служил на дальнем востоке, Макс послал ему письмо. В нем были фразы, вроде «пока тебя нет, эта блядь тут ложиться под всех» и ей подобных. Парень застрелился. Катя осталась виноватой. О письме Макса не знал никто, кроме меня. Да, и он действительно заставил ее поцеловать труп. Это доставило ему удовольствие.
> — <Макс закончил. Они посидели молча. Потом мальчик сказал:
— Интересно, а как это — прыгнуть с крыши, страшно наверное?
— Щекотно, бля, — ответил Макс.
— А знаешь, Макс, давай залезем на тот дом?
— Hа хера?
— Просто. Очень хочется посмотреть, откуда она прыгнула.
— Hу и посмотри.
— Я высоты боюсь. Пойдем вместе, а?
— Неа, забей.
— Hу пойдем, ну пожалуйста…
— Hу ладно уж. Что не сделаешь ради своего пацана? Пошли.
Так они оказались на крыше того самого дома. Дул сильный ветер и полная луна через рваные облака освещала крышу бледным светом. Они подошли к месту прыжка. Мальчик, боязливо, на четвереньках подобрался к краю и заглянул за парапет. «Как тут высоко! И страшно!» — сказал он и, с видимым облегчением оттолкнувшись от края, поднялся. Макс, безучастно следивший за этой сценой, тоже подошел к краю, поставив одну ногу на парапет, заглянул вниз и, желая показать какой он крутой, поставил на парапет и вторую ногу. Hа это мальчик боялся даже надеяться. Несильный удар ногой в плечо и Макс, плавно развернувшись в воздухе и взмахнув руками как птица, исчез за краем крыши. Наверное, он очень удивился, потому что в первые мнгновенья не было слышно его крика. Когда крик оборвался мягким шлепком, мальчик просто развернулся и пошел обратно, домой. Он не мог заставить себя посмотреть что стало с Максом — он действительно очень боялся высоты…
