Дана Посадская - Кинжал
— Если бы я только знала! — Белинда недовольно передёрнула плечами. — Как бы тебе объяснить… Видишь ли, у всех людей есть своя судьба. И после смерти каждый попадает туда, куда ему суждено попасть. Но вот если ты кончаешь с собой… тогда ты путаешь все карты и можешь попасть абсолютно куда угодно. Ты, детка, попала ко мне, и, можешь мне поверить, меня это совсем не радует.
— И… что…со мной…теперь будет? — каждое слово давалось девушке с усилием.
Белинда тряхнула недовольно головой, и заходящее солнце вспыхнуло в её кудрях, превратив их на мгновенье в пылающий костёр.
— Боюсь, придётся мне оставить тебя здесь…по крайней мере, на какое-то время. Я никогда не отличалась особой добротой, но раз уж тебя ко мне занесло, ничего не поделаешь. Ты ведь совсем чужая в этом мире, не могу же я выгнать тебя на все четыре стороны… Будем считать, что ты прислана мне как развлечение. А теперь, Клотильда, помой, как следует эту замарашку…только сначала принеси мне карты. Да, и сожги это ужасное платье…вот оно валяется.
Она указала на платье, лежавшее дохлой медузой на каменных плитах; Клотильда подняла его и вышла. Белинда посмотрела на девушку в раздумье:
— Как же мне всё-таки тебя назвать? Ладно, после придумаю. А пока, будь так любезна, подожди Клотильду снаружи…и так уже вся комната пропахла тиной.
Девушка встала и неуклюже двинулась к выходу, волоча за собой покрывало, как мантию.
Белинда вновь опустилась на кресло у окна.
— Вот так, — сердито вздохнула она, с досадой глядя на бесстрастно догорающий закат, — и с чего я взяла, что мне было скучно?
2
Тётушка Лавиния
Несколько дней спустя Белинда и Мария, вернее, уже Вивиана («Это так забавно, дорогая, ведь на самом-то деле ты мертва!»), сидели в столовой за завтраком. Клотильда поставила перед госпожой чашу с красным вином; та рассеянно побарабанила по краю длинными ногтями. Вино превратилось в кровь. Белинда отпила, поморщилась и посмотрела в упор на Вивиану.
— Прекрати дуться, — резко сказала она. — И скажи хоть что-нибудь. Я полагала, что хоть ты будешь со мной говорить, раз уж бедняжка Клотильда немая, как рыба.
Вивиана подняла от тарелки чисто умытое бледное личико.
— Чего вы от меня хотите?
— Благодарности, детка, хотя бы чуть-чуть благодарности…Ты сидишь у меня за столом, на тебе одно из моих лучших платьев… Да, встань-ка…повернись…и когда ты, наконец, поправишься? И опять намочила подол. Сколько можно бродить у моря? Тебе что, было мало воды?..
— Я люблю воду, — угрюмо отозвалась Вивиана.
Белинда взяла с блюда пирожное и запихнула в рот целиком.
— Интересно. — Заметила она с набитым ртом. — Именно поэтому ты и выбрала столь оригинальный способ отправиться в мир иной? Тебе повезло, дорогая. Меня вот, ты знаешь, никто не спрашивал, люблю ли я огонь…
— Что?! — Вивиана выронила вилку. — Вы …вас…сожгли? Когда?
— Довольно давно, — рассеяно ответила Белинда. — Как ты думаешь, можно мне съесть ещё одно пирожное? Честно говоря, ты такой скелет, что рядом с тобой я кажусь себе несколько…ну…полноватой. — Она обеспокоено окинула взглядом свою идеальную фигуру — идеальную, правда, не без некоторой помощи корсета, затянутого утром умелой Клотильдой.
— И…как это было? — ошарашено спросила Вивиана, не спуская с Белинды перепуганных глаз.
— Ты о чём? — переспросила лениво Белинда, всё-таки взяв пирожное.
— Ну…когда вы…Когда вас… — Вивиана запнулась.
— Ах, это… — Белинда облизнула пальцы, — По крайней мере, это не так унизительно, как захлёбываться в грязном пруду. Я не была, в отличие от некоторых, глупой влюблённой девчонкой. Хотя я была ненамного старше тебя, меня действительно было за что сжигать…
В этот момент послышался то ли хриплый издевательский смех, то ли карканье, и в приоткрытое окно влетела крупная ворона. Она натолкнулась на угол, бестолково закружила, явно потеряв ориентацию в пространстве; наконец, плюхнулась на стул, едва не свалившись, и тут же обернулась пожилой, довольно грузной женщиной. Хитрые глазки блестели из-под мохнатых горчичного цвета бровей; на лоб спускалась довольно нелепо завитая чёлка.
— Тётушка Лавиния! — воскликнула Белинда, тщетно пытаясь нарисоватьна лице радушную улыбку гостеприимной хозяйки. — Какая неожиданность! — Она будто бы невзначай прикоснулась рукой к щеке и облегчённо вздохнула, — кожа осталась нежной, как у младенца.
— Здравствуй, племянница. — Тётушка Лавиния двинула рукой; чаша с кровью, отставленная перед этим Белиндой, поползла по скатерти, слегка приподнялась; дребезжа, приблизилась по воздуху к руке старухи, но в последнюю секунду рухнула на пол.
Несмотря на то, что брызги попали на синее атласное платье Белинды, в её тёмных глазах молнией мелькнуло удовлетворение.
— Старею, — вздохнула Лавиния, вытирая пот со лба.
— Ну что вы, тётушка, — возразила Белинда с притворной заботой. — Мудрено ли, после такой дороги…Клотильда, вытри пол и принеси скорее тётушке напиться.
— О, а это кто? — спросила старуха, вольготно развалившись на стуле и, указывая пальцам на Вивиану (та явно была готова завизжать и спрятаться под стол).
— Утопленница, — коротко вздохнула Белинда. — Попала ко мне, такая неприятность.
— И ты её оставила? — тётка издала неприятный квохчущий смешок. — Золотое, однако, сердце у тебя, племянница. Я это всегда говорила, ещё после историей с Клотильдой…верно, Клотильда?
— Довольно насмехаться, тётушка, — обиделась Белинда, — лучше скажите, что вас сюда привело. Кстати, эта чёлка, извините, вам совсем не к лицу.
— Что поделаешь, — вздохнула Лавиния, — выскочила бородавка, и ничего не помогает…Видать, кто-то сглазил, кто посильней… А если ты, племянница, хочешь перейти сразу к делу, не худо бы нам остаться вдвоём.
— Клотильда, уведи Вивиану, — хлопнула в ладоши Белинда. — И не вздумай пускать её к морю, она мне так все платья перепортит.
Клотильда, крепко взяв девочку за руку, вышла; Лавиния, отпив из бокала, причмокнула губами.
— Думаю я, племянница, — заметила она торжественно, — Эта девчонка попала к тебе неспроста. Сдаётся мне, она нам может пригодиться.
— Пока от неё никакого толку, — сухо возразила Белинда. — И вообще, хватит о ней. Как матушка?
— Как всегда. — Тётка бросила на неё испытующий взгляд. — Ты не очень-то жалуешь родных, верно, Белинда?
— Они меня тоже не жалуют. — Белинда встала и оправила корсаж. В течение всего разговора с тётушкой она ломала голову, — не она ли наслала на неё проклятие? Хотя она всегда относилась к Белинде неплохо, у неё, в то же время, довольно причудливое чувство юмора. Наверное, всё же не она, — ведь сейчас Белинда выглядит прекрасно… И отчего у тётушки эта бородавка на лбу? Не от её ли, Белинды, недобрых мыслей? Впрочем, неважно, с тётушкиной внешностью это уже не имеет значения. Как грустно, что даже таким, как они, всё же приходится стареть, рано или поздно…хотя, скорее, конечно, поздно. Но то, что творится последнее время с ней — это просто возмутительно, она же ещё так молода! Если это не тётушка, стоит, пожалуй, спросить у неё совета…
