Лев Рыжков - Sympathy For the Devil
- Накинуть бы надо.
- Что? — удивился я.
- Через плечо, — парировал он. — Сиденье мне захаркал. Вот что…
Все видел, оказывается.
- И что теперь? — спросил я.
- Я ж и говорю — накинуть бы надо.
- Веревку себе на загривок накинь, — сказал я.
В драку он не бросился.
- Встретимся еще, козел! — гавкнул он, когда я отошел на безопасное расстояние.
Оказавшись на площади, я немедленно выкинул этого придурка из головы.
Вообще-то, на Замоскворецкую линию у меня был один вариант. Примерно два месяца назад, здесь же, на «Белорусской»-кольцевой я случайно подслушал один разговор. Его вела симпатичная девушка в зеленом (а это ох, как немаловажно!) плаще. Она договаривалась с кем-то о рекламе. Диктовала свой телефон (видимо, звонила на стационарный), назвалась Леной. Номер я, на всякий случай, запомнил. Уже тогда я предвидел, что моя прорицательница долго не протянет.
Сейчас я, без тени сомнения, набрал эту самую Лену. За свою конфиденциальность я мог не бояться. Работала опция «Номер засекречен»
- Алло! — произнес чуть испуганный женский голос.
- Лена? Это вас по поводу рекламы беспокоят, — принялся врать я. — Мы обдумали ваше предложение, и нас оно устраивает.
- Предложение? — Я готов был поклясться, что голос девушки в этот момент как-то изменился. Теперь со мной словно бы разговаривала сомнамбула.
- Да-да! Вас не затруднит подъехать к Белорусскому вокзалу?
- Ну… Нет.
- Во что вы будете одеты? — с места в карьер спросил я.
- Ну… В плащ такой… зеленый.
Да! Слава великому Сатане, мне пока везет! Договорились через двадцать минут.
Лена прибыла вовремя. Она казалась напуганной и… будто бы не в себе. Словно она была под гипнозом. Я решил действовать нахрапом.
- Лена, — сказал я, пристально глядя ей в глаза. — Мне нужно, чтобы ты отправилась на «Красногвардейскую» и взяла с собой вот это…
Я достал из кармана куртки сверток, предварительно сплюнув на ладонь вкусом зеленой крысы, положил его ей в сумку.
- Что это? — бледным голосом спросила она.
- Пистолет.
- Но зачем?
- Не спрашивай. Просто езжай. Иначе я тебя найду и убью. Фокусов не будет?
Взгляд девушки вдруг изменился. Словно сомнамбула исчезла. Словно она пришла в сознание.
- Двигай на «Красногвардейскую». Самодеятельность нежелательна. Я буду наблюдать за тобой. Это в твоих же интересах.
Лена испуганно кивнула. Я ведь — отнюдь не красавец. Многие меня просто боятся.
- Поспеши! — приказал я.
Почему-то я не сомневался, что она послушается. Я развернулся и направился к метро, спиной ощущая ее тревожный взгляд.
Пока мне везет. Но надолго ли?
Новослободская — Проспект Мира
Слугой Великого Господина я стал не по собственной прихоти. Моему Служению предшествовал долгий путь духовного становления, описать который в полной мере я не берусь. Думаю, будет достаточно просто обозначить основные вехи жизненного пути, благодаря которому я обрел свое Призвание и Великое Служение.
Предваряя воспоминания, скажу одно: мой выбор не был похож на игры эмо-детишек с лицами, раскрашенными маминой тушью. Моему служению предшествовали страдания и испытания. И — да! — я не читал всей, рассчитанной на профанов, псевдооккультной белиберды, всех этих Блаватских, Кроули и ЛаВеев. Более того, у меня есть подозрение, что их писанина не имеет совершенно ничего общего с реальным Служением.
Согласно документам я родился в 1977 году, в небольшом селе, расположенном в Калужской области. При рождении я получил имя Спартак. Однако никаких детских воспоминаний о родных местах память моя не сохранила. Не помнил я и родителей.
Детство и часть периода полового созревания, деликатно именуемый «отрочеством», я провел в детском доме. Воспитание я получил грубое, с раннего детства научившись давать физический отпор обидчикам — как потенциальным, так и вполне реальным.
Нравы в детском доме царили самые жестокие. Достаточно сказать, что фактическая власть принадлежала группке сексуальных извращенцев. Ядро правящей детским домом клики составляли два учителя (физрук и трудовик) и примкнувший к ним завхоз. Их поддерживали старшие воспитанники, установившие в палатах тюремно-казарменные порядки. Номинально власть принадлежала директрисе, но она, как вы понимаете, ничего, кроме учебных вопросов, не решала. К слову сказать, эти вопросы волновали детдомовцев в самую последнюю очередь. Физрук, трудовик и завхоз, не особо скрываясь, насиловали всех подряд. В пору моего отрочества, когда распался СССР, эти трое заставляли детей обоего пола заниматься проституцией.
Скажу сразу, что меня подобная участь обошла стороной. Дело в том, что я был очень уродливым ребенком. Левую половину моего лица покрывало (да и до сих пор покрывает) отвратительное белое пятно. До поры его происхождение оставалось для меня загадкой. Однако именно это пятно стало своего рода щитом, защищавшим меня от посягательств.
Я совершенно не интересовался своим происхождением, полагая, что родителей у меня, как и у большинства воспитанников, просто нет. В четырнадцать лет я узнал, что это не так. Одна из учительниц, географичка, невзначай обмолвилась о том, что моя мать — жива и отказалась от меня в первые месяцы после моего рождения.
Не стану рассказывать, как я раздобыл ее адрес. Скажу лишь, что жила она в соседнем городке. Я решил навестить мать. И это желание было сильнее доводов разума.
Вскоре я сбежал из детского дома. Сделать это было не сложно — тем более, что заведение наше практически никак не охранялось. Была зима. Никем не преследуемый, я сел на электричку и уже через час стучался в дом, где жила моя мать.
Мать я увидел только мельком. При моем появлении она заперла двери, задвинула окна ставнями и вызвала милицию. Меня взяли прямо у дома и доставили в отделение. К вечеру туда прибыли физрук и трудовик.
Тем же вечером они решили меня проучить, затащив в каморку у спортзала. Я решил сопротивляться до последнего. У меня было тоненькое бритвенное лезвие, которое я прятал в подошве ботинка. Когда ко мне, со словами: «Скидывай штаны!» — приблизился физрук, я полоснул этим лезвием ему по горлу. Убить человека тоненькой металлической полоской практически невозможно. Однако мне это удалось. Возможно, по причине того, что я загодя тренировался наносить удары при его помощи.
Мне было четырнадцать, сажать меня было можно. Я и сел. На восемь лет.
…От «Белорусской» я двинулся дальше — к «Новослободской». Здесь мне необходимо было найти человека в одежде серого цвета. Задача, как вы понимаете, не самая сложная.
