Алексей Мартынов - Взывая из бездны
Едва только эти мысли пришли мне в голову меня, как молнией ударило. Что-то внутри меня заговорило низким голосом и приказало отказаться от этих мыслей. Не зная, что и думать, я опустил глаза на обструганную деревяшку: под действием моих умелых рук и острого ножа полено превратилось в нечто длинное с маленькими круглыми окошечками по бокам и башенно-образным выступом посередине. Я не знал, как это называется. И, как бы в ответ на мой немой вопрос, сбоку донёсся низкий громовой голос, который поведал, что сия бука есть субмарина. Тогда я поверил этому голосу на слово, ощущая в нём какое-то предзнаменование, но голову повернуть не хватило моральных сил. Я чувствовал, что со мной говорил кто-то очень важный. Тогда-то я и узнал кто я такой на самом деле. Ко мне вернулась память и даже, в некотором роде, вернулся былой рассудок, я вспомнил всё, почти всё. Какая-то древняя часть моей памяти оставалась закрытой. Как бы я не пытался воззвать к этой закрытой для меня информации, у меня не хватало сил, чтобы пробить ту непробиваемую блокаду, которую поставили высшие силы, сбросив меня с небес.
Но мне было не положено отчаиваться, ведь я был выше простых смертных, хотя и по многим параметрам стал равным в их обществе. Поначалу было немного странно и страшно - жить среди людей и видеть, как они умирают, но не умирать самому, а потом ничего, отошло. Скитаясь по свету, я обнаружил хорошее средство для снятия напряжения (алкоголь), а в России нашёл самую лучшую разновидность этого чудесного лекарства (водку), которая периодически спасала меня от смерти. Единственное плохое в водке - это то, что я никогда не пьянел, ибо моё тело не может усваивать яды. Я так и не познал, как это - быть пьяным. Но, насмотревшись на разную пьянь, я смог достаточно правдоподобно имитировать состояние алкогольного опьянения, что меня не раз выручало. Были в старину различные наркотики, хотя тогда все думали, что это лекарства от неведомой болезни. Я тоже так думал сперва, но уже в двадцатом веке было много наркоты, вот тогда-то я уже знал как заблуждался и как заблуждались многие мои соплеменники и соратники, да и просто друзья по несчастью.
Я помню еще, как Колумб сдуру открыл Америку: я был на его корабле простым моряком. Помнится, что он тогда по морде врезал одному моряку, а я ему и говорю: "Вот, не пойму, что вы за народ такой - гопники?!!" Или это я не ему говорил, но сейчас не об этом. Стою я, значит, на самой задней доске у корабля, солёный ветер дует прямо в моё обветренное лицо, а мне плевать. Вокруг бескрайнее море мирно плещется, наш корабль рассекает водную гладь и идёт как горячий нож сквозь сливочное масло. Колумб всё время ходил и что-то бормотал себе под нос. Как-то раз мои товарищи-моряки на мой день варенья выбросили меня за борт. Они-то хотели посмеяться надо мной. Ха! Не тут-то было. Смеялся тогда только я один, ибо сумел утянуть за собой в тьму морской пучины якорь, в то время как мы шли на чуть ли не рекордной скорости. Корабль чуть было не утонул. Все тогда не на шутку переполошились, они не знали, что я давно знал об их коварных замыслах, мне только нужно было пропасть и возникнуть новым для всех человеком.
Ещё до этого злополучного плавания я слыл абсолютно сумасшедшим парнем, готовым за бутылку выпивки пойти на любой, даже самый неразумный и опасный поступок. Все меня знали как Везунчика, ибо мне всегда везло (со стороны это смотрелось как везение, но на самом деле это была ловкость тела и никакого мошенничества). Я знал, что рано или поздно моей везучести должен был настать конец, я даже продумал, как должна была закончиться моя жизнь, как Везунчика, и начаться вновь, как какого-нибудь другого человека. Эта визуальная смерть должна была произойти через неделю, как вдруг подвернулся более удачный случай - плыть неизвестно куда и неизвестно с кем. Сколько поводов для несчастного случая! Мне предложили спор, и я его выиграл, поплыв на одном борту с самим Колумбом. Он, кстати, неплохо рисовал и даже подарил мне дюжину своих картин, которые я впоследствии очень выгодно продал, объявив себя потомком Колумба.
В тот прекрасный день небо было добрым, ветерок дул попутный, ничто не предвещало беды. Корабль плыл ровно, а моряки задумывали меня утопить, списав всё на качку. Ну, что ж, почему бы им не помочь. Я же вижу, как горят их маленькие глаза, как нервно подёргиваются их плечи, когда они видят меня. На этом корабле я уже всех достал, все меня ненавидят и жаждут моей скорейшей кончины. Если я умру сейчас, от их рук, они недолго будут помнить меня, будут всем рассказывать байку о том, что была сильная качка, а я как и всегда напился и случайно выпал за борт. Спасти меня не удалось. Этот план давно зреет в их головах. Внезапно кто-то закричал на всю палубу: "Земля!" Его крик подхватили остальные, и кто-то ненароком задел меня локтём в дыхалку. От боли я согнутся и тут же получил дубиной в ухо, цепь намоталась на мою шею как удав, и я, получив ещё один удар дубиной по голове, решил немного отдохнуть от столь сильного избиения и вывалился за борт, изрыгая дикий хрип от душившей меня цепи. Слышно было, как ликуют матросы от моей столь страшной кончины; каково бы было их удивление, если бы они узнали, что около получаса я болтался на дне этой проклятой лодки, вцепившись в неё когтями. Потом, проплыв около трёх десятков миль под водой и сбросив с шеи ненавистную цепь, я изобразил жертву кораблекрушения. Меня подобрали местные аборигены, и я для них стал первым человеком, который прожил более ста лет и умер не от собственной старости, а лишь от несчастного случая: смыло в море, во время рыбалки.
Прибыл я уже к берегам Финляндии, как житель Африки. Все думали, что я приехал изучать наследие бывшей там ранее великой цивилизации. У меня были почести и уважение. Учитывая то, что никакой цивилизации, окромя финнов, в Финляндии отродясь не было, я, без зазрения совести, плёл местным учёным откровенную чушь. Как всё-таки легко обманывать человека и входить к нему в доверие, если он даже не знает о чём говорит. Я выдумывал всякие небылицы и каждый день визуально усердно трудился, проводя почти всё своё свободное время то в библиотеке, а то и на раскопках, а может и ещё где. Достаточно быстро ко мне привязалась репутация очень весёлого и быстрого человека; и уже через пару лет все так ко мне привыкли, что я мог вообще не работать, но все думали, что я где-то усердно работаю, не щадя себя. Мне были открыты двери всех домов истории и науки, я даже стал национальным героем.
Несколько позже я побывал в Германии, Швейцарии, Англии, США, Канаде, Австралии, России, Китае, Японии и так далее. Всех стран уже и не вспомнить. Участие во всех великих войнах было для меня более чем просто честью, это был дар... Я воевал во Вьетнаме, лазил по лесам, комары кусали, пиявки присасывались по ночам, змеи ползали и пару раз даже укусили, но я терпел: где-то неподалёку была одна из тех сильных душ. Был я и Великой Отечественной Войне, там тоже была мною обнаружена сильная душа.
