Елена Климова - Реминискорум. Пиковая дама
(За тринадцать лет до начала описываемых событий…)
Кровати отодвинули ближе к стенам. Постелили на пол покрывала. Уселись в тесный круг, зажгли свечу. Притихли.
– Не стоит нам тут сидеть, – прошептал Валёк. Поежился. – А если вожатые застукают? Опять ор поднимут: «Вон из палаты девочек! За день не натрепались? Чем вы тут занимаетесь, а?»
– Не застукают, – буркнул Борька. – Перестань трястись. Им не до этого. Заняты… Я видел – в тихий час Гриша с Сан Санычем ходили за территорию. Вернулись с пакетами, пакеты звенели. Какой вывод? Все вожатые сейчас тихо пьянствуют. Им не до нас.
– А как же наша Лена? – недоверчиво спросила Вера. – Мне кажется, она не пьет…
Боря усмехнулся:
– Точно, не пьет. Лена на лодочной пристани, с физруком целуется.
– Да ну-у-у? – Вера хихикнула, украдкой покосилась на Лешу, покраснела и порадовалась, что в темноте этого никто не увидит.
– Можете сходить проверить. Я их с балкона полчаса назад видел… А потом в лес гулять пошли…
– Да ты просто Шерлок Холмс, приятель! Мегагигасупермозг! – Леша в шутку потрепал Борьку по голове; тот недовольно вывернулся и огрызнулся:
– В отличие от некоторых я просто использую голову по назначению.
– Ладно-ладно, не кипятись, – Леша примирительно поднял руки. Незаметно переместился чуть ближе к Вере. – Ну тогда… Кто начнет? Только давайте рассказывать по-настоящему страшные истории, а не фигню для детсадовцев про летающую Черную руку.
– Я, – Катя затрясла рукой, словно прося вызвать ее первой к доске. – Я начну. Знаю одну клевую страшилку. Короче, слушайте… Была тут девочка одна. Двадцать лет назад или тридцать, не знаю. Вот. Пионерка. Давно, короче. Влюбилась в мальчика из старшего отряда. Другого пионера. Это самое. А он ее не любил. Вообще. Короче, она так страдала, что взяла и повесилась в пятом корпусе. Закрытом. Вот. С тех пор туда никого не селят. Потому что дух. Это самое. Там бродит ее дух и ищет своего любимого. И статуя пионерки без башки, которая в гнилом пруду, короче, тоже оживает по ночам. Вот.
– Не страшно, – сказал Борька. – В пятый корпус никого не селят, потому что он закрыт на ремонт. Никаких духов там нет.
– Короче, ты просто зануда, – огрызнулась Катя и взобралась на кровать, подальше от всех. – Тогда рассказывайте сами!
– А мне страшно, – пробормотал Валёк. – Я лучше пойду…
Встал, опасливо оглядываясь, поддернул пижамные штаны, отворил дверь палаты и тихо прикрыл за собой.
– Теперь давайте я. – Вера поерзала на месте, устраиваясь поудобнее. – Есть такая легенда о Пиковой даме…
За окном ветер посвистывал в проводах. Ровно шумели деревья. Рассохшаяся форточка скрипела от порывов воздуха. Слегка погромыхивало: похоже, собиралась гроза. По стенам метались крупные темные тени. Свеча потрескивала и чадила.
– …И потом надо задать ей один вопрос. Дама ответит на него чистую правду. И потом быстро-быстро стереть нарисованные ступеньки, чтобы она не вышла наружу. Даже если начала спускаться – все равно стереть. Начиная с ближней. А то… – Вера сделала многозначительную паузу. – А то задушит. Голыми руками. Или еще что-то плохое случится…
– А я слышала, – Катя свесилась с койки, – что надо, это самое, сказать ей свое заветное желание. Только честно, вот. И она его выполнит. А если обманешь, скажешь ерунду типа «хочу конфет или приставку», то убьет тебя, короче. Задушит или как – не знаю, но убьет. Вот.
– А я слышал, что никакой Пиковой дамы не существует, – флегматично проговорил Борька.
– Не интересно – не слушай, – отрезал Леша. – А мне интересно.
– Да ладно, – фыркнул Борька. – Знаю я, какая дама тебе на самом деле интересна… – И умолк, увидев, как к его носу приближается угрожающий кулак.
– Давайте вызовем ее, – предложила Вера, чувствуя, как все внутри замирает от дерзости идеи и от близости Леши. – Вызовем Пиковую даму. Вот и проверим, существует она или нет.
– Я немножко боюсь, – призналась Катя. – Но мне интересно.
– А мне – нет. – Борька резко поднялся на ноги. – Я спать пошел.
– Думаешь, она не явится? – спросила Вера.
– Не явится. Не верю. Ничуть. Ни в Пиковую даму, ни в Красную руку, ни в Синюю пионерку, ни в вожатых с отрезанными бошками… Развлекайтесь на здоровье, детки.
Ушел в свою палату. Бухнулся на кровать, отвернулся лицом к стене. Дураки безмозглые. Кретины. Идиоты. Пусть делают что хотят, ему-то какая разница? И Леха туда же – развесил влюбленные уши, как лопух. Что он в ней нашел? Красивая, глупо спорить… Не растрепанная швабра, не дылда, не толстая – все в меру. Глаза – так просто космос. И все равно. Разве можно сравнить? То – девчонка, а то – настоящая мужская дружба. Появилась девчонка – друг побоку. Если вообще был другом… Можно и кулаком погрозить, и Шерлоком Холмсом обозвать. Ну и пожалуйста. Ну и подумаешь…
Подскочил от раската грома. Вздохнул. Повернулся на спину. Услышал, как скрипнула дверь, взвизгнули пружины соседней кровати.
– Борька, спишь? Бо-о-орь… Я же вижу…
– Нет. Не сплю.
– Эй… Слушай, хорош дуться.
– Да не дуюсь я. Вызвали свою Даму?
– Ага…
– И что, пришла она?
– Ага…
– Да ладно. – Борька сел на кровати. – Перед девчонками выделывайся сколько влезет, а мне не надо заливать.
– Серьезно. За окном гром, молнии, ветер – страшно, аж жуть. А мы все сделали по инструкции. Нарисовали дверь на зеркале, сказали трижды – мол, Пиковая дама, приди, и тут ка-а-ак грохнет, молния – во, на полнеба, свечка погасла, паленым завоняло, а в зеркале как будто что-то зашевелилось… Ну а потом пришла дама.
– Лешик! Какая, к черту, дама?
– Обыкновенная дама. Только не Пиковая, а в белой простыне. Дверь – с ноги, и как заорет: «А ну-ка быстро по кроватям! Что за безобразие! Мальчики в палате девочек! Хоть бы в последнюю ночь вели себя прилично! Одни на дискотеке напились и весь корпус заблевали, другие пожар собрались устроить! Свечку жгут! Дымом воняет! Вон отсюда немедленно!»
Ну и как на него сердиться, когда он так уморительно корчит рожу, изображая разгневанную вожатую? Борька не выдержал и заржал в голос:
– Ленка, что ли, вам явилась?
– Ага. Злая, как черт… То ли под грозой промокла, то ли с физруком не сложилось. Может, он целуется не очень хорошо. Забавно вышло. – Леша бухнулся в кровать, задрав ноги на стену. Чуть тише проговорил в потолок: – А я… а еще я Веру поцеловал.
– Ясно.
– Опять надулся… Я же вижу. Как хомяк. Думаешь, небось: «Пропал калабуховский дом».
