Крис Грин - Царство полуночи
Стычек с вампирами не случалось вот уже больше месяца, хотя монстры обитали где-то поблизости. Собственно, Голос предупреждал, что это только вопрос времени — кровососы обязательно выйдут из Подземелья (вроде бы так называлось то место, о котором разузнала команда).
Доун снова глубоко вдохнула, выдохнула и представила себя вне стен зала: вокруг ясная ночь, лунный свет струится из-за макушек сосен…
Сегодня на тренировке отрабатывали особенности боя с новой, недавно обнаруженной разновидностью вампиров: лысые, бледные твари с когтями и железными клыками атаковали со скоростью пули при помощи тонкого подвижного хвоста, увенчанного на конце острым шипом.
Команда называла их «красноглазыми».
По словам вампира Робби Пеннибейкера, в Подземелье такой вид звали «Стражами». Сам Робби обернулся в другое неведомое существо, куда более могущественное, чем Стражи или среброглазые Обожатели, с которыми обычно приходилось сталкиваться команде. В схватке с кровососом Пеннибейкером малыш Кико повредил спину: кошмарный, смертельно опасный монстр швырнул охотника через всю комнату в стену, а потом вторгся в разум Доун. Тогда она с ужасом думала, что тоже сломается.
И поэтому она убила Робби Пеннибейкера.
Теперь Доун хотела овладеть навыками боя вслепую, чтобы не пересекаться взглядом с чудовищами. Никогда больше вампир не проникнет в ее сознание! Никогда не увидит ее слабость, а главное — отчаяние, что она не может отыскать отца, пропавшего месяц назад…
Прямо перед ней на другой стороне комнаты раздался хлопок. Ведомая инстинктом, Доун отпрыгнула и сконцентрировалась, превращая сознание в оружие.
Толчок… Удар!
Фокус не сработал. В сражении с Робби поразить вампира ментальным ударом удалось случайно, и девушка не знала, как воспроизвести этот трюк еще раз, хотя за последний месяц тренировок повторяла его дважды.
Прием был ненадежен.
Бац! Пластиковая пуля попала в бедро в тот момент, когда Доун падала на пол. Черт! Больно! Нужно менять стратегию.
Прежде чем Кико успел выстрелить, а Брейзи перезарядиться, Доун открыла глаза и размотала девятизвенную цепную плеть, закрученную вокруг пояса. Сжав рукоять правой рукой, девушка уложила стальные кольца в левую ладонь. Резким движением она выбросила вперед свернутый цепной хлыст и начала быстро его вращать вокруг себя, создав своеобразный защитный кокон. Пуля Кико отскочила от стальной арки.
— Доун, заканчиваем! — раздраженно крикнула Брейзи с сильным латиноамериканским акцентом. — Мы проиграли.
— Погоди! Мне интересно посмотреть, — возразил Кико. — Она столько тренировалась!
Доун продемонстрировала высший пилотаж: раскрутила цепь над головой, а затем взмыла в горизонтальном бедуинском прыжке, не переставая вертеть оружие, — но уже под собой. Встав на ноги, она улыбнулась коллегам. Цепь мягко соскользнула обратно в руку и свернулась довольной змеей, одержав верх над Брейзи и ее треклятыми пулями.
— Решила опробовать новую игрушку, — сказала Доун. Чувствовала она себя прекрасно, хотя правая рука еще немного побаливала от ран, полученных в драке с Робби Пеннибейкером.
Брейзи расслабленно сидела напротив зеркальной стены, держа одну руку на бедре, а другой сжимая пистолет. Черные волосы, стрижка как у Луизы Брукс, открытое лицо, тонкие черты — настоящая латиноамериканская красотка, если не обращать внимания на дурацкую футболку с Микки-Маусом. Однако при ближайшем рассмотрении женщина напоминала не легкомысленную смазливую девицу, а грозного воина-ацтека, способного вырвать сердце из груди противника. На лице выступили едва заметные возрастные морщинки, из-за которых и оборвалась ее актерская карьера. Разумеется, в тридцать один год рано переживать о подступающей старости, по крайней мере, в обычной жизни. Да только в Голливуде особая логика.
Рядом с Брейзи Доун видела в зеркале и свое отражение. Никто не назвал бы ее девушкой с обложки, вполне заурядная внешность: стройное мускулистое тело; каштановые волосы собраны в небрежный конский хвост; над бровью белеет небольшой шрамик — издержки каскадерской профессии. Впрочем, эта царапина не шла ни в какое сравнение с длинным, глубоким шрамом на щеке, полученным в схватке с Робби. Одевалась Доун обычно по-уличному, как и сейчас: белая майка, черные джинсы, на запястьях кожаные браслеты.
Характер Доун представлял собой полное собрание жизненных принципов. Она вырабатывала их долгие двадцать четыре года, с тех пор как смогла первой сказать любому: «Отвали»; с тех пор как поняла, что не по ней блестящая жизнь, которую вела ее мать, знаменитая Эва Клермонт.
Мама. Слово с привкусом горечи.
Раздался ровный, безжизненный голос Брейзи:
— Ты хорошо двигалась. Я думала, каскадерская работа у тебя отошла на второй план. Обычная показуха не поможет выжить в драке с кровососом.
Доун беспечно рассматривала затупленное жало на конце учебной цепной плети. Отличная штука, если применить ее в деле.
— Острое, серебряное, освященное… Можно использовать, атакуя Стража или даже Обожателя. Освященные предметы воздействуют на оба вида, а серебро, насколько известно, медленно отравляет. По крайней мере некоторых. Если бы я могла отражать цепным хлыстом плевки, а калом нашинковать красноглазному хвост…
— Твоя плеть ведь точь-в-точь как хвостище Стража? — заметил Кико, перешагнув через вытянутые ноги Доун.
Кико, симпатичный блондин далеко за двадцать, с эспаньолкой на подбородке, этакий «эльф», невысокий, но пропорционально сложенный, называл себя актером, хотя сейчас, после неудачной битвы с вампиром, не пробовался на роли и ужасно расстраивался, что упускает столько возможностей сняться в фильмах. С больной спиной он не мог ни бегать, ни поднимать тяжести, ни тем более драться наравне с Брейзи и Доун, если бы возникла необходимость. Но мозг Кико продолжал работать на полную мощность. Его психометрические и телепатические способности, а также дар предвидеть грядущие события представляли особую ценность. В течение последнего месяца — все равно у команды не осталось ни одной зацепки, ведущей к отцу Доун или хотя бы к Подземелью, — он каждый день проходил физиотерапию, скрывая ото всех свою боль. О полной мере его страданий Доун лишь догадывалась.
Кико потянулся за цепной плетью, собираясь рассмотреть ее поближе; Доун окинула его испытующим взглядом и с улыбкой вручила оружие, словно актер прошел кастинг. Во всяком случае, она надеялась, что у телепата тоже возникло такое впечатление.
— Надоели мне хвосты Стражей, — пожаловалась она. — Хочется уравнять наши силы. Это мой вариант их шипастого кнута. Он, конечно, не такой мощный, как у вампиров, но что поделать… Если только самой превратиться в мартышку-мутанта и отрастить уродский хвостище!
