Андрей Дашков - Таксидермист
– Не бойся, дорогая. В отличие от живых, они совершенно безопасны.
Он погладил одно из чучел. Его тонкие белые пальцы на фоне черной шерсти выглядели отвратительно, как лапки паука-альбиноса.
– Не правда ли, они прекрасны? – спросил он из темноты. Глаза его блестели. – Красота, остановленная во времени… Они никогда уже не сдохнут и не сгниют. И никогда не примут некрасивых поз. Они красивы даже сзади. К тому же, у чучел нет гениталий…
Лидия пошатнулась и вынуждена была опереться рукой на одну из собак. Таксидермист бросился к ней и помог принять вертикальное положение.
– Аккуратнее, детка, – сказал он тихо. В его голосе сквозила сдерживаемая ярость. – Это были мои любимые собаки. Я так любил их, что не мог смириться с мыслью о такой некрасивой вещи, как смерть. Или старость. Я не стал ждать…
Несмотря на опьянение, Лидия ощутила более чем неприятный запах, исходивший от чучел.
– Н-ну, мы так и будем здесь стоять? – осведомилась она, испытывая на прочность тонкие высокие каблуки своих туфель.
– Что ты, моя прелесть! – он улыбнулся белозубой улыбкой, словно взятой напрокат из рекламы зубной пасты. Или врача-протезиста. До чего же гладкая кожа! – с завистью подумала Лидия. – Мне бы такую кожу лет через двадцать…
– Ты очень красива, детка, – сказал вдруг таксидермист задумчиво.
Они вошли в гостиную. Конечно, кроме всего прочего, это было царство чучел. Но и мебель стоила столько, сколько Лидия не могла бы заработать за всю свою жизнь. Модернистские картины на стенах и сюрреалистические предметы, подсвеченные невидимыми источниками. Мертвая неподвижность. Холодные острова электрического света…
– Неплохо, – заявила Лидия и полезла в сумочку за сигаретой. – Ты, вроде, при деньгах?
Он снисходительно усмехнулся и дал ей прикурить, щелкнув золотой зажигалкой.
– Ты не поверишь, дорогая, если я скажу тебе, сколько богатых людей не могут смириться с такой неприятной вещью, как смерть. У всех рано или поздно умирают любимцы. Я возвращаю им их любимые игрушки. Меня можно назвать перевозчиком с того света…
Лидию передернуло.
– Да ведь они набиты тряпьем! – сказала она резко и тут же пожалела об этом.
Таксидермист изменился в лице. Несколько долгих секунд в воздухе висела напряженная тишина. Потом он разжал побелевшие губы.
– Они лишены недостатков, присущих живым. Например, тупости. Или возможности убежать… от своего хозяина. Они не предадут и всегда останутся под рукой…
В знак примирения они выпили еще по бокалу. Черт, что же она все-таки пила? Лидия помнила только, что это было вкусно и очень хотелось еще.
Она сбросила туфли и босиком прогулялась по огромному серому ковру с длинным ворсом. В глубине комнаты, среди африканских масок, она увидела чучело попугая. Его оперение переливалось тончайшими оттенками изумрудного, фиолетового и розового цветов…
Лидия вздрогнула, почувствовав чье-то дыхание на своем затылке. Таксидермист неслышно подошел сзади и теперь стоял у нее за спиной. Ощутив ее испуг, он улыбнулся, не сводя глаз с чучела попугая.
– Бесполезен, – сказал он. Скорее всего, это относилось к попугаю. – Настоящее произведение искусства… Он раздражал меня своими криками. И еще он был слишком подвижен.
Таксидермист коснулся пальцами нежнейшего оперения.
– Разве этим можно было любоваться, когда он был жив? Он заставлял меня страдать от того, что не давал насладиться красотой…
Неизвестный напиток размягчил волю Лидии настолько, что она стояла и покорно выслушивала этот бред. Ей стало даже немного интересно. Извращенцы ей попадались крайне редко. В фильмах, которые она иногда смотрела, их было гораздо больше… Она выпустила из ноздрей дым и почувствовала, что сигарета скоро обожжет ей пальцы.
– А это? – спросила Лидия дрогнувшим голосом и показала пальцем, отставленным от остальных, как ствол револьвера, на большого питона, навеки застывшего перед клеткой с парой каких-то экзотических птиц.
– Ах, это! – радостно воскликнул таксидермист и захохотал. – Я называл его… впрочем, это не интересно. Он все время охотился за бедными глупенькими птичками… Теперь он больше не охотится…
– Но и птички больше не поют, – Лидия выдавила из себя весь сарказм, на который еще были способны ее затуманенные мозги.
– Потрясающе! – таксидермист смотрел на нее так жадно, что ей стало не по себе. – А вы, оказывается, остроумны, моя дорогая! Это большая редкость… в вашем положении.
Лидия не заметила, когда он перешел на "вы". Вдруг он показался ей гораздо более старым, чем можно было предположить, глядя на его лицо и тело. Лидия чувствовала себя так, словно разговаривала со смертельно опасным стариком-маразматиком, нацепившим на себя маску вечной молодости.
Ей начинало тошнить от спертого воздуха полутемных комнат и затхлого запаха чучел. Кроме того, ее пугал весь этот огромный дом, набитый пыльными мертвецами, единственным живым обитателем которого был красивый человек с вкрадчивыми манерами и странной профессией. Но и красота его уже внушала отвращение.
Лидия больше не находила сил сдерживаться.
– Где туалет? – спросила она отрывисто, борясь с тошнотой.
Таксидермист понимающе подмигнул и дал знак следовать за собой.
…Ей казалось, что они целую вечность шли по темному извилистому коридору. Не испортить же ковры этому придурку? – думала она все время. – Хотя, почему бы нет? Еще немного – и я с собой не справлюсь… Черт меня возьми, что же все-таки я пью?!..
Обойдя половину земного шара, она оказалась перед вожделенной дверью. Ей было так плохо, что все остальное казалось совершенно неважным.
Вспыхнул яркий свет. Вокруг был холодный гладкий кафель и твердые острые углы, на которые было бы страшно падать.
Она склонилась над ослепительной белой раковиной и ее наконец-то вырвало. Медленно, с громадным облегчением, поднимала она голову и громко застонала сквозь сцепленные зубы. В зеркале отражалось стоящее в нише возле ванны чучело огромной гориллы. На морщинистом лице обезьяны застыла глумливая и одновременно угрожающая гримаса. Лидию передернуло от неприятного запаха, коснувшегося ее ноздрей. Белая комната закружилась перед глазами, превращаясь в снежную пелену, за которой не было ничего, кроме мертвой пустоты. Кажется, с меня хватит, – промелькнула в ее голове фривольная мысль и Лидия провалилась в пульсирующее облако беспамятства.
Он гладил чучело своей любимой кошки, а Лидия оцепенело смотрела на него, не ощущая ничего, кроме страха и горьковатого привкуса во рту. Она вспомнила, что не видела даже своего отражения в зеркале ванной комнаты. Если она выглядит хотя бы наполовину так же, как чувствует себя… Лидия попыталась на ощупь установить, что представляет собой ее прическа. Свою сумочку она даже не пробовала искать… – Вы мне очень нравитесь, дорогая, – заявил вдруг таксидермист. – Временами вы просто прекрасны!.. В знак моего особого расположения я покажу вам кое-что интересное. Прошу в спальню.
