Карина Шаинян - Случай на мосту
– Королева безумна, – серьезно сказал он, оборвав смех. – Но тихая. Гулять вон одну отпускают…
Кир удивленно поднял брови, и скучающий санитар продолжал болтать:
– Ваш приятель к ней сильно неравнодушен. Еще с тех пор, как на практику сюда ходил. Все с ней беседовал, у него была теория, как ей помочь, врачи не мешали – безнадежна… Переживал сильно – говорил, что не для нее это должен сделать, а для себя. И скоро сам к нам приехал. Бывает же!
– Да, – замороженно ответил Кир. Болтливый санитар надоел удивительно быстро. Он с отвращением смотрел, как шевелится черная полоска усов над мокрой красной губой.
– Теперь как встретит на прогулке, так сразу к ней. Лопочет что-то… А она его терпеть не может, – довольно ухмыльнулся санитар.
Кир покивал, мрачнея. «Лопочет»… Да, теперь Влад только и может лопотать и пускать слюни. Где он застрял? Отдать яблоки, посидеть пару минут и уйти. Что-то еще нужно сделать, вспомнил Кир. Что-то важное. Ладно, увидит Влада – сообразит. А потом – бегом отсюда. Может быть, на мосту повезет снова встретить Королеву. Санитар ушел, и Кир опять украдкой протянул руки к огню.
– Что делает вольный всадник в этих горах? – спросил старший из пастухов.
– Меня послала королева.
Вокруг тихо засмеялись.
– Наша безумная королева… – с гнусной усмешкой протянул кто-то, и Кир задохнулся от злости и ревности. Заскрипел зубами, сжимая меч.
– Вас стоило бы изрубить на куски, – процедил он, с трудом ворочая языком – от бешенства сводило челюсти. – Но я не за тем сюда приехал.
– Королева безумна, – упрямо повторил пастух. – Посмотри, кого ты должен убить.
Кир подобрался. Слишком просто, подумал он. Ни поисков, ни драки, ни опасности. Влад выглядел каким-то помятым, на дрожащих губах блестела слюна, глаза навыкате беспокойно вращались. Почувствовав взгляд Кира, он отшатнулся, лицо его стало испуганным и плаксивым. Кир растерянно потянул из ножен меч.
– Именем королевы… – и осекся. Убить его? Он, вольный всадник, не может поднять руку на этого жалкого безумца. Для королевы? Но королева действительно сошла с ума, если считает, что Влад может быть опасен. Кир докажет это.
– Именем королевы вы арестованы, – сказал вольный всадник. Королева будет рада увидеть вместо могучего врага слюнявую развалину. Кир коротко взглянул на пастухов – не вступится ли кто? Но они оставались равнодушны.
Кир старательно укутал Влада в непонятно откуда взявшееся пальто, поправил шарф, натянул на уши шапку. Совершенно необходимо было вывести приятеля в парк – в такую погоду нельзя сидеть в провонявшей лекарствами и невкусной едой палате. Кир настороженно оглядывался, опасаясь, что его остановят санитары, но дежурный отлучился, а пациенты не обращали на них внимания.
– Не смейте говорить, что королева безумна, – сказал он. – Не двигайтесь с места, пока мы не уйдем. Если нас остановит стража… – Кир снова потянул меч, грозно хмурясь, но пастухи молчали. Однако Киру было слегка не по себе. Вдруг пришло в голову, что прогулка может повредить и Владу, и королеве, однако посоветоваться было не с кем. Подумав, Кир быстро набросал записку прямо на белой двери отделения и довольно вздохнул – теперь совесть была спокойна.
– Пойдем к мосту, – сказал Кир, беря Влада за руку. – Королева ждет нас. Она увидит тебя и узнает, что ей незачем на тебя сердиться.
Путь в город оказался коротким, и еще короче был путь через парк, но королева уже ждала. Кир издалека увидел темную тонкую фигурку, облокотившуюся на перила – снег перестал, и силуэт девушки четко рисовался на фоне посветлевшей от лунного света воды. Ударило сердце, проваливаясь, – королева обернулась, и в ее улыбке было обещание награды, а в глазах – нежность.
– Моя королева… – склонившись, заговорил Кир и осекся. Влад бросился к королеве, умоляюще схватил ее за руки – она отшатнулась, на лице проступили отвращение и страх.
– Проснитесь, королева, проснитесь! – закричал безумец. – Пожалуйста, проснитесь, королева! – его голос дрожал от слез.
Ужас исказил лицо королевы, и Кир вдруг увидел, как засветились ее темные глаза – как будто ручей, готовый схватиться льдом, вдруг ожил под случайным лучом солнца.
– Предатель! – бросила она Киру, и он замер, оглушенный презрением и ненавистью, понимая лишь то, что ошибся, смертельно ошибся, и королева потеряна для него навсегда. Отчаянно вскрикнул Влад: с обеих сторон моста появились усачи в белых мундирах, и Кир схватился за меч, задыхаясь от ярости, пытаясь понять, кто же их предал, и догадываясь, что это уже не важно. Стража оттеснила его, крики сумасшедшего затихли. Королеву подхватили под руки, и Кир поспешно отвернулся. Поздно было хвататься за меч – не за что было бороться. Хотелось завыть, повалиться и кусать снег от отчаяния, – но он с каменным лицом смотрел на воду, и только побелевшие костяшки пальцев, сжимающих перила, могли выдать его. Мягко зашуршали сани, увозя королеву, и снова пошел снег, скрывая уродливые контуры больничных корпусов.
Мир был прекрасен и чист, и черная вода ручья снова и снова беззвучно проглатывала снежные хлопья. Когда Кир наконец оглянулся, девушка уже скрылась – лишь отпечатки маленьких узких подошв синели в нетронутом снегу. На мгновение перехватило горло – так трогательно одиноки были эти следы на мосту, что от отчаяния и жалости подгибались колени.
Очнувшись, Кир сунул окоченевшие руки в карманы и торопливо зашагал к заждавшемуся коню. Взлетел в седло, сердито хлестнул плетью. Он давно забыл, как и зачем приехал сюда, и догадывался, что обречен скитаться в сумеречных границах королевства, пока не вспомнит, – и тогда, может быть, сможет выбраться из этой заснеженной страны. А пока среди отрешенных от мира пастухов найдется место и для вольного всадника, и черт с ним, с серым каменным городом, и с безумной королевой, и льдом, подернувшим ее глаза. Кто-то дергал Кира за рукав, выпрашивая сигарету, кто-то спал, спрятавшись с головой под серое одеяло, кого-то вели на процедуры. Рядом лопотал Влад, заглядывая в глаза, плакал, просил разбудить королеву. А Кир смотрел в зарешеченное окно и видел парк, и ручей, и мост, и хлопья снега мягче совиных крыльев, легче пепла.
На мосту стояла королева и ждала всадника, который не станет ее будить.
