Владислав Выставной - Массовка
Полосатая труба взвилась вверх.
С каким-то обиженным взбрыкиванием «феррари» прополз под шлагбаумом. Колесо попало в выбитую грузовиками колею, дно неприятно чиркнуло по гравию.
Машина неспешно приближалась к кучам «свежего» мусора. Гул двигателя перекрывали вопли чаек над головой. Вонь стояла невыносимая.
Павел сразу заметил: на свалке он не один. Работающие в отдалении бульдозеры и самосвалы не в счет – на него глазели десятки настороженных человеческих глаз.
Бомжи. Коренные жители. Аборигены вонючего острова. Даже представить трудно, как они воспринимают приезд этого вызывающего, оскорбительно чистого авто. Как «летающую тарелку», набитую пришельцами? Как прихоть зажравшегося ублюдка?
Стало не по себе, едва только Павел оттолкнул дверцу и выбрался наружу. Под ногами отвратительно хлюпает – конец штучным ботинкам. Легкий ветерок треплет полы пиджака, но не приносит свежести.
Это только начало. Должнику пора отрабатывать свой долг. И что самое мерзкое во всем этом: в отличие от бизнеса, перевод долга в подобной ситуации невозможен…
Он огляделся в поисках ориентиров. Вон, вдалеке над кучами – вышка ретранслятора сотовой связи и труба заброшенной котельной. Совпав, они должны дать направление.
И откуда только его мучитель знает все это? Неужто он и впрямь может заглядывать в будущее, видеть мысли, проникать в суть вещей? Или же все происходящее – просто грандиозный трюк, из разряда тех идиотских розыгрышей, которые устраивают иногда пресыщенные придурки?
Бомжи, замерев, следили за чужаком. Павел не просто чужак. Он вроде ярко раскрашенной осы, попавшей в муравейник: что-то невообразимо чуждое и опасное. И Павел чувствовал это – остро, словно затравленное животное.
Он действительно загнан в угол: нечего противопоставить неумолимой воле пославшего его. Хотелось только выть от бессилия и злобы.
Павел стоял перед огромной кучей мусора, как гладиатор в центре внимания жадных до экзотики глаз. Только, вот, в предстоящем нет ни капли патетики. Лишь унижение, отвращение и проклятья в адрес того, кому он должен…
…На глазах изумленных жителей свалки пижон из красной машины вдруг с воплем бросается в кучу свежепривезенного мусора. Барахтается в нем, разбрызгивая зловонную дрянь, словно старается нырнуть поглубже. Да он просто купается в мусоре, этот сумасшедший!
На лицах бродяг недоумение сменяется испугом. Всех их судьба привела однажды сюда, в этот отвратительный Клондайк, в этот тошнотворный рог изобилия, полный всякой мерзкой всячины. Но вряд ли кто из них мог похвалиться, что испытывает по поводу мусора такой же восторг.
Сумасшедший, псих, свихнувшийся из-за денег – так, наверное, думали бомжи.
Но Павел еще не сошел с ума, хотя и был близок к этому. Ему ясен изощренный замысел Переходящего дорогу: все это – неплохой способ прочистить мозги человеку, привыкшему к ощущению своей исключительности, рафинированному эстету, адепту культа денег, презирающему ползающих у его ног голодранцев…
Павел рыл мусор скрюченными пальцами, между которыми стекали густые помои, не успевшие еще перебродить, сгнить и рассыпаться в прах. Под холеными ногтями собралась теперь вся мерзость мира, на язык то и дело попадало нечто совершенно неописуемого вкуса.
Один раз его вырвало, и рвотные позывы не оставляли до самого конца. Но Павел уже не обращал внимания на неподконтрольную физиологию.
Он рычал от ненависти и продолжал вгрызаться в мусор. Так надо. Он должен. Он – Должник, и этим все сказано…
…Все-таки, Переходящий дорогу знает свое дело. Он и сейчас оказался прав: искомое было на месте.
Павел не понимал до конца замысел того, кому должен. Единственное, что чувствовал – как тот пытается его унизить. Словно породистого щенка ткнуть мордой в собственное дерьмо. Но если щенка хотят таким образом отучить гадить, где ни попадя, то с Павлом случай сложнее: никаких условий ему не ставилось.
Более того, Переходящий дорогу гарантировал: об унижении не узнает никто. Это дело только двоих: Должника и того, кому он должен…
Павел бросил грязный пакет пассажирское сидение, сам устало упал за руль. В зеркале заднего вида мельком заметил собственное лицо и отвел взгляд. Интересно, удастся ли избавить салон от запаха? Или же эта вонь будет преследовать его всю жизнь?
Перевел взгляд на пакет. Невероятно, какая глупость… Зачем Ему понадобилось это? В пакете не золото, не разделанный на куски труп. Вообще ничего стоящего.
Там костюм. Всего лишь костюм от «Gucci» – некогда стильный светлый, лишь раз надетый на какую-то вечеринку. Правда, в нем не довелось даже выйти на улицу: Павел пролил на пиджак чашку эспрессо. Конечно, костюм можно было бы отдать в химчистку – плевое дело для современной химии. А можно было с отвращением стянуть с себя и бросить в мусорный бак.
И отправиться в комнату для одежды. Там висит не один десяток костюмов не хуже этого.
Однако Переходящий дорогу считает иначе. И теперь Павел должен носить только этот костюм – извалянный в дерьме, на фоне которого теряется злосчастное кофейное пятно…
«Феррари» возмущенно взревел и, оставляя за собой облака пыли, бросился бежать из унылого и бескрайнего царства мусора.
– Я сделал, что ты просил, – сказал Должник. – Чего тебе еще от меня нужно?
– Завтра приступишь к исполнению основного долга, – сказал Переходящий дорогу.
– И как только я исполню его, ты оставишь меня в покое? – дрогнувшим голосом спросил Должник.
– Сначала исполни, – сказал Переходящий дорогу.
– А где гарантии, что ты не придешь снова? – упрямо спросил Должник.
– Я знаю, ты привык торговаться, – сказал Переходящий дорогу. – Гарантия прежняя – жизнь. Мне ничего не стоит отпустить твою болезнь на волю. Сколько тебе обещали врачи? Полгода? А сколько ты уже живешь с того времени? Хм, да ты просто по уши в долгах…
Должник вжал голову в плечи.
Возразить нечего. Правда ли все это, или же какая-то невероятно хитрая разводка, только год назад он действительно едва волочил ноги. Лучшие врачи западных клиник только разводили руками: максимум полгода, максимум лекарств, максимум отчаяния…
Как сейчас, стоит перед глазами: он выходит из клиники, ничего не соображая, на предательски ватных ногах, чувствуя себя ненадолго воскресшим мертвецом. И тут, неспешной походкой перед ним проходит Он. Проходит и останавливается, глядя на него. Улыбается…
И вдруг, необъяснимым образом становиться легче…
Подробностей того вялого, полубезумного разговора, Должник не помнит.
Только лишь то, как в сознании вспыхивает безумная мысль – это он, тот, что перешел дорогу, он несет облегчение, избавление от страданий! И бледный, полубезумный человек бросается вслед за незнакомцем, хватает того за плечо и бормочет бредовые слова…
