Чарльз Уильямс - Война в небесах
Других подробностей сотрудники издательства так и не добились от полиции, напустившей тумана, разогнавшей любопытных по комнатам и с тем отбывшей восвояси. Неизвестно какими путями новости стремительно достигли Флит-стрит, и репортеры появились, когда народ едва начал расходиться.
Им официально сообщили о наличии трупа, предоставив добывать прочую информацию из «недостоверных источников», а проще — из пересудов, недостатка в которых не ощущалось.
По толпе циркулировали версии, включавшие несколько вариантов убийства, словесные портреты убийцы, новость об аресте всех сотрудников, а также историю о том, как полиция брела по подвалу издательства по щиколотку в крови.
Вот такой бедлам и застал мистер Персиммонс, вернувшись часа в четыре с заседания Издательской ассоциации. На него тут же напал инспектор Колхаун, ведущий расследование.
Стивен Персиммонс был невысок. Кроткое лицо его при малейшей возможности норовило стать растерянным или встревоженным. Впрочем, как раз сейчас для тревоги имелись все основания. Он сидел у себя в кабинете, а по другую сторону стола расположился инспектор. Как и остальные сотрудники, Персиммонс не опознал убитого, но инспектор Колхаун расспрашивал именно о сотрудниках.
— Ну а вот этот Рекстоу, — говорил он, — у которого обнаружили труп… Он давно у вас?
— Порядочно, — отвечал Персиммонс, — да и остальные на этом этаже… впрочем, и на следующем тоже. Большинство моих сотрудников работает в фирме дольше меня. Я-то пришел всего за три года до ухода отца, а тому уже семь лет.
Значит, всего десять.
— И Рекстоу работает дольше?
— Конечно.
— Знаете вы что-нибудь о нем? — настаивал инспектор. — Хотя бы адрес?
— Это все у Делинга, — отвечал несчастный Персиммонс. — Он у нас ведает сотрудниками. Я только помню, что Рекстоу женился несколько лет назад.
— А чем он у вас занимается? — не унимался Колхаун.
— О, у него много дел. Он ведет всю нашу беллетристику, от текста до переплета. После отца мы всерьез занялись беллетристикой, оттого и дела лучше пошли. Удалось, знаете, заполучить двух самых читаемых авторов — миссис Клайд и Джона Бестейбла.
— Миссис Клайд? — инспектор наморщил лоб. — Это не та ли, что написала «Звезду и комету»?
— Та самая. Мы уже продали девяносто тысяч экземпляров.
— А что еще у вас выходит?
— Ну, при отце мы все больше оккультную литературу издавали. Он с нее и начал. Месмеризм всякий, астрология, великие чародеи и тому подобное. Не очень-то прибыльно, должен сказать.
— Рекстоу и этим занимался?
— В общем-то да, — ответил издатель. — Знаете, в нашем деле трудно поделить сферы деятельности. Кое-какие книги ведет, например, Морнингтон. Под моим руководством, конечно, — торопливо добавил он. — А еще он у нас ведает Рекламой. Обзорные статьи тоже на нем.
— Он что, пишет их? — поинтересовался инспектор.
— Нет, конечно! — воскликнул Персиммонс. — Пишет!
Ну вы и скажете, инспектор! Он читает, выбирает цитаты и составляет обзоры.
— Ну хорошо. И давно здесь трудится Морнингтон?
— Давным-давно. Я же говорю, они все пришли раньше меня.
— Я правильно понял, что Рекстоу завтракал сегодня с одним из ваших авторов? — перешел, наконец, к делу инспектор.
— Ну раз он говорит, наверное, так оно и есть, — кивнул Персиммонс.
— Так вы не знаете наверняка? — удивился инспектор. — Разве он вам не говорил?
— Послушайте, — сказал измученный издатель, — вы что думаете, мои сотрудники будут мне докладывать о встрече, с каждым автором? Я даю им работу, они ее делают.
— Ладно. А вот сэр Джайлс Тамалти, — продолжал инспектор, — его вы знаете?
— Да. Мы печатаем его последнюю книгу «Исторические следы, оставленные в фольклоре священными сосудами».
Он археолог и антиквар, ученый, знаете ли. Рекстоу намучился с его иллюстрациями. Но вчера, помнится, он сказал, что все в порядке. Наверное, они по этому поводу и встречались. Да вы же можете у самого сэра Джайлса спросить, правда?
— Я вот к чему веду, — сказал инспектор. — Если кого-то из ваших людей нет на месте, значит, в его кабинет может зайти кто угодно? Есть ведь и черный ход, и нигде ни одного дежурного.
— В приемной сидит секретарша, — уточнил Персиммонс.
— Э-э, секретарша! — отмахнулся инспектор. — Если не болтает по телефону, значит, читает роман. Что от нее толку? А потом, на лестницу можно попасть и не заходя в приемную, так? А у черного хода вообще никого нет?
— Да не бывает здесь посторонних, — несчастным голосом произнес издатель. — И двери мы запираем, если приходится оставлять бумаги на столах.
— А ключи торчат в замочных скважинах, — саркастически закончил инспектор.
— Конечно, — отвечал Персиммонс. — А вдруг мне понадобится что-нибудь? Двери ведь не за тем запирают, чтобы не пускать посторонних, а чтобы своих предупредить: видите, нету никого. Так у всех деловых людей принято, и вообще…
— Просто не пойму, — перебил его инспектор, — почему некоторые так хотят, чтобы нами правили деловые люди!
Я с детства консерватор, и чем больше про бизнес узнаю, тем больше вижу: я прав. Значит, кто захочет, может войти.
— Но никто ведь не входит, — ядовито ответил Персиммонс.
— Но ведь кто-то вошел, — в тон ему произнес Колхаун. — Вот и случилось, чего не ждали. Вы верующий, мистер Персиммонс?
— Ну… не совсем, — растерялся издатель. — Не в том смысле слова… А зачем вы…
— Ага, как и я, значит, — кивнул инспектор. — Мне тоже не часто случается выбраться в церковь. Но все-таки я пару раз за последние месяцы ходил с женой на воскресную проповедь в Веслианскую церковь1. И знаете, мистер Персиммонс, оба раза читали один и тот же отрывок из Библии, прямо как нарочно. Там в конце такие слова: «И то, что Я вам говорю, говорю и всем: бдите». Как раз для нашей публики, по-моему. «Вам говорю», это, значит, нам, полиции, а уж дальше «и всем говорю: бдите». Так оно и есть. Побольше бдительности, поменьше нераскрытых убийств. Ладно. Пойду, повидаюсь с мистером Делингом. Всего доброго.
Глава 2
Один и тот же вечер в трех разных домах
Адриан Рекстоу открыл духовку и устроил внутри цыпленка. Подойдя к столу, он вдруг сообразил, что забыл купить картошки для гарнира. Огорченно вздохнув, он подхватил овощную корзину, надел шляпу и вышел из дома.
Возле калитки Адриан помедлил, соображая, в какой из двух магазинчиков, поставлявших ему провизию, отправиться, и выбрал ближайший.
— Три картошки, — тихо и озабоченно сказал он.
— Сейчас, сэр, — ответили ему. — Пять шиллингов, пожалуйста.
