Владимир Анин - Манагуанда
На плечах заместителя было все остальное. Он должен был найти дело для всех своих курсантов от подъема до отбоя. При этом он двадцать четыре часа в сутки головой отвечал за каждого из них. Все проступки, болезни, травмы были на совести заместителя командира взвода. По крайней мере, так считало командование. Сержанты, которые дорастали до этой должности, отличались большей рассудительностью и логикой поведения. Совсем в другом образе представали их помощники — командиры отделений, молодые сержанты, только-только познавшие азы воинской службы. Их озлобленность и жестокость порой не поддавалась объяснению. Именно столкновения с ними следовало опасаться больше всего. Как раз таким был сержант Семенов, который, выходя из курилки, не преминул ткнуть в бок одного из курсантов.
В этот день первым занятием была политическая подготовка. Сергей подумал, что это не так уж плохо: во всяком случае, не надо никуда топать — учебные классы находились на первом этаже казармы, возле плаца. Возможно, даже удастся немного покемарить, пока замполит будет в очередной раз перечислять страны НАТО и объяснять причины противостояния альянса и Варшавского договора. Правда, если сержант Шикулин, командир второго отделения, в котором служил Сергей, не заметит, что ты, несмотря на раскрытые веки, закатил глаза и спишь. Да, сон в армии — первое благо. Еда, безусловно, тоже не на последнем месте. Но на первом все-таки сон. Уставший солдат может заснуть где угодно, в любой позе. Даже если удастся отключиться всего на пару минут. Но какие сладкие эти минуты!
Замполит капитан Хорин вошел в класс.
— Взвод, смирно! — скомандовал сержант Шикулин, который был за старшего ("замок" в этот день был в наряде). Взвод подскочил и, насколько это возможно, стоя за партами, вытянулся по стойке смирно.
— Вольно! Садитесь, — сказал Хорин и сам первый сел за "учительский" стол.
— А Воробьев у нас здесь? — вдруг спросил он и посмотрел на Шикулина.
— Курсант Воробьев! — рявкнул Шикулин.
— Я!
— Ага, — сказал Хорин. — Значит так, отправляешься в распоряжение начальника клуба капитана Каблукова, у него есть для тебя работа. Это ведь ты у нас художник?
— Учился. В художественной школе.
— Ну да, ну да, — он на мгновение задумался. — Как найти его знаешь?
— Никак нет, — признался Сергей.
— Угу. Значит так, Шикулин, — обратился он к сержанту, — объясни.
— Есть! — выпалил Шикулин.
Он вывел Сергея из класса и тоном, в котором чувствовалось явное недовольство, произнес:
— Зря ты это затеял, Воробьев.
— Извините, товарищ сержант, но я ничего не затевал.
— А кто сказал, что умеет рисовать и тому подобное?
— Я? Но ведь это было давно, я уже и забыл.
— Ха! Забыл! А вот они не забыли. Начнут теперь тебя таскать в клуб вместо занятий, и ни хрена из тебя не выйдет.
— В каком смысле?
— В таком. В общем, советую тебе прикинуться шлангом и сказать, что ничего не умеешь.
Смотри, провалишь экзамены, и зашлют тебя после учебки служить в какую-нибудь дыру.
Сергей пожал плечами.
— В общем, обойдешь вокруг клуба, с той стороны увидишь вход, такой весь стеклянный.
Зайдешь внутрь и ищи дверь с надписью "Начальник клуба". Все понял?
Сергей кивнул.
— Не слышу ответа.
— Да, товарищ сержант.
— Не "да", а "так точно".
— Так точно!
— Все. Шагом марш! — и Шикулин скрылся за дверью класса.
Сергей шагал по пустой тенистой аллее, тянувшейся вокруг плаца, и гадал, что за работу приготовил для него капитан Каблуков. Он был несколько удивлен таким поворотом событий. С чего вдруг он понадобился начальнику клуба? Цепкая память стала выуживать из глубины подсознания, казалось, не связанные между собой детали, пока, наконец, не добралась до того дня, а точнее ночи, когда Сергея и еще сотню таких же мальчишек привезли в эту часть.
…Все происходило как во сне. Что, впрочем, было недалеко от истины. Около трех часов ночи колонна грузовиков въехала на территорию гарнизона. Кузова были до предела набиты призывниками, которые сидели на деревянных лавках и друг на друге. Выгрузившись, осоловелые новобранцы глазели по сторонам, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте. Вокруг суетились сержанты. Они поделили толпу на группы и поочередно стали заводить в небольшое одноэтажное здание. Всю поклажу — сумки, рюкзаки и тому подобное — оставляли снаружи.
Попав внутрь, Сергей оказался в небольшом помещении, битком набитом людьми. Пахло сыростью. Вдоль стен стояли лавки. Последовала команда раздеться. Он скинул с себя одежду и застыл в нерешительности. Щуплый прапорщик с папкой под мышкой объявил:
— Кто хочет, может свою одежду отправить домой. Здесь материал, — он показал на стопку белых тряпок в углу, — и нитки. Зашиваете в мешок, подписываете — и тю-тю. Кто не желает, складывает вещи сюда. — Возле его ног уже громоздилась куча всякой одежды.
Отправляясь в армию, Сергей надел самые старые вещи. На брюках не было живого места, футболка — выцветшая, даже трусы все в дырках. Другие новобранцы были одеты не лучше.
Однако несколько человек все же захотели отправить посылку домой.
Он бросил одежду на вершину кучи. Здоровенный белобрысый ефрейтор с красными глазами выхватывал оттуда столько, сколько могла зацепить его огромная лапа, швырял на стоявшую перед ним плаху и, взмахнув несколько раз топором, превращал все в бесформенную ветошь.
Тех, кто поленился или не захотел постричься наголо еще на сборном пункте, стригли здесь же. Голых и лысых новобранцев выстроили в очередь и по одному стали запускать в помывочный зал. Перед этим каждый из них подвергался дезинфекции. Необходимо было встать ногами в огромный таз с противно пахнущей розовой жидкостью, а сержант с красным крестом на рукаве макал какую-то мочалку на длинной палке в бачок с такой же жидкостью и тыкал ею стоящему в тазу новобранцу между ног.
Это была солдатская баня. Правда, никакой парной здесь не было, одно только моечное помещение. Посередине в два ряда тянулись краны с горячей и холодной водой. Под ними на обитых железом стеллажах стояли шайки. Вдоль каждой стены — длинный широкий полок.
Помывка длилась минут десять, не больше. Выходили с другой стороны. Там уже все было готово к приему голых новобранцев. Ефрейтор, похожий на суслика, стоял за неким подобием прилавка и задавал всем один и тот же вопрос:
— Размер обуви?
— Сорок первый, — сказал Сергей и через секунду получил новенькие кирзовые сапоги.
Окинув его наметанным взглядом, "суслик" вручил Сергею комплект одежды и головной убор. Теперь надо было быстро одеться. Однако это оказалось не так просто. Все упиралось в портянки, которые Сергей видел впервые. Надев нижнее белье и штаны, он задумчиво уставился на кусок желтовато-белого материала.
