Fallenfromgrace - Ловушка для ходящей
Я некромант. На самом деле, некромант-то из меня, как раз, довольно посредственный, и воскрешать из мертвых я могу только тех, чей срок составляет не более года после кончины. Если требуется вернуть кого-то более старого и опытного в пребывании по ту сторону, то обычно берут матерого волка из наших. Главная способность же моего дара заключается в том, что я беспрепятственно хожу между мирами живых и мертвых, и воды эфира, разделяющего две реальности Грани - та самая жижа, так хорошо знакомая мне с детства - не приносят организму никакого вреда. Ганс и Марта, все-таки решившие показать меня архимагу города, вскоре после устроенного им гипноза решили перевести меня на домашнее обучение, потому что не хотели повторения того, что было со мной первые два года после нашей с ними встречи. Дело в том, что я перестала разговаривать. Вообще. Никакие уговоры не помогали хоть как-то приблизить меня к обществу, и толчок произошел только спустя двадцать четыре месяца, когда Марта, готовя ужин, нечаянно схватилась руками за горячую ручку сковородки. Сдавленно охнув, чтобы не напугать сидевшую рядом с ней на кухне меня, она сунула руку под холодную воду, пытаясь унять боль, и не сдержала болезненного стона. Привлеченная возней приемной матери, я подняла голову от разглядывания картинок в книге и с ужасом увидела, как той плохо. И крик вырвался из груди сам собой:
- Мама, мама! - подбежав к ней и схватив за руку, почувствовала, как что-то снова, как тогда в переулке, взорвалось в душе, открывая еще одну запертую дверь, и взглянула на покалеченную конечность. И мир потерял свои краски, осталась только монохромная составляющая реальности. Я видела мертвеющие ткани на руке. На самом деле, это был ожог не самой последней степени, но зарождающуюся в клетках смерть было видно как никогда ярко. И я просто провела рукой по поврежденной коже, призывая к ней жизнь, возвращая в состояние, при котором рука могла бы функционировать нормально, и Марта не сдержала потрясенного вскрика. На него прибежал Ганс, и, оценив произошедшее, склонился надо мной и просто обнял, когда я уже отпустила руку матери:
- Ты наше сокровище, Рен. Помни об этом всегда, мы никогда тебя не оставим.
И тогда я впервые после нашей с родителями встречи улыбнулась...
- Очнись, лежебока! - раздается над ухом командный голос, и я выныриваю из воспоминаний.
Надо мной склоняется Хани. На самом деле полное имя моей напарницы - Хани Мун*, но каждый, кто стремится назвать ее слащавым вариантом, удостаивается обещания не дожить до следующего полнолуния. Почему именно это время, она не знает и сама, просто кодовая фраза, после которой ее невольно начинают побаиваться и стараются не обращаться лично вообще, предпочитая решать дела через меня. Я более уравновешенна, хотя абсолютно точно недолюбливаю всех людей. Работая в такой конторе, как наша, поневоле начинаешь по достоинству оценивать покой и тишину.
- Внимательно, - заведенный ритуал приветствия обязательно подразумевает ударение на последней гласной в слове, и я не вправе менять устоявшуюся традицию. Плохая примета: иначе попадется какой-нибудь сложно-возвращаемый труп, а нам этого совсем не нужно.
- Поднимай телеса, твои молитвы были услышаны: у нас есть заказ, - лукаво улыбается она, и мы идем в офис Боно.
Боно - наш шеф и непосредственный начальник местного отделения "адвокатов смерти". Его тоже зовут немного по-другому, но, если Хани Мун вызывает исключительно приятные ассоциации, то над Бонифацием откровенно ржут, даже не пытаясь скрыть отношения. Поэтому полным именем я зову мужчину только тогда, когда разговор носит приватный характер и мне требуется в кратчайшие сроки привлечь его внимание. Если задуматься, у меня одной в этой веселой компании нормальное имя...
Неторопливо следую за подругой в сторону обшарпанной деревянной двери, на ходу обдумывая перспективы будущего после задания. Не то чтобы я сильно перенапрягалась - наоборот, в последнее время количество смертей, официально признанных некорректными, стремительно падает - но от работы в последнее время ощущается все большая усталость, и положенная после вызова покойника неделя отдыха от возможности таскать свои кости в офис пойдет только на пользу. В кабинете Боно сидит молодая супружеская пара: вижу соединяющие их нити отношений, как и все в этом мире, через черно-белую составляющую зрения, которую когда-то открыл мне учитель. Женщина, оглянувшись на вошедших и увидев меня, невольно вздрагивает и спешно отворачивается в сторону шефа, промелькнувший же в глазах мужчины страх я расцениваю как плюс к его храбрости.
Поворачиваюсь к начальнику, устремляя на него предмет робости заказчицы - абсолютно черные глаза без зрачков - и вопрошаю:
- Вызывали?
Такие глаза - отличительный признак некромантов, причем, чем сильнее активный дар мага, общающегося со смертью, тем темнее оттенок радужки. Поскольку я Подданная Смерти, то есть пересекающая грань, мои зрачки близки к максимальной насыщенности оттенка, хотя и немного не дотягивают до абсолюта. Вот будь у меня дар к некромантии уровня повыше, тогда да, могла бы гордиться. Но, думаю, способностей к переговорам уже не откроется. Оно и к лучшему, все равно на той стороне я бываю чаще, чем того иногда требуют обстоятельства.
Хотя с позиций некромантов у меня все равно очень странная внешность. Обычно маги нашей категории либо иссиня-черные брюнеты, либо совсем блондинистые, у меня же цвет волос варьируется от красноватого до осенне-оранжевого оттенков, причем распределяется по прядям так, словно кто-то долго и упорно окрашивал волосы, стремясь получить одному ему известный результат. А после того, как я стала серьезно заниматься магией смерти, появились черные прядки, но дело тем и ограничилось. Я же говорю - странный из меня некромант. Бракованный.
Боно, тем временем, с укоризной смотрит на меня, но звездный стиль подражания солисту великих U2 убивает любые потуги к серьезности. Кстати, кличку начальник получил в связи с все той же странной любовью - уж очень любил щеголять в очках "а-ля Боно". Мы с Хани частенько над ним подшучивали, но никогда - обидно. Начальник из Боно был хоть куда, несмотря на сопутствующую его месту славу отпетого дельца, не останавливающегося ни перед чем во имя получения прибыли. Хватка у Боно имелась. Причем колоссальная. Но это не мешало ему оставаться в рамках приличий и закрепить за нашим отделением "адвокатов" славу честного агентства, выполняющего все обязательства, заявленные в контракте. При условии, конечно, соблюдения формальностей.
И вот сейчас одна из таких формальностей появилась у шефа в руках.
