Бэзил Коппер - Пещера
С радостью я покинул полумрак густого леса. Широкая тропа, нитью вьющаяся по крутым склонам, и клонящееся к закату солнце помогли восстановить душевное равновесие. Примерно через час бодрого марша дорога начала спускаться в долину, где над верхушками елей высился шпиль деревянной церкви. Через несколько минут открылся вид на всю деревушку.
На обочине стоял столб с внушительных размеров вывеской «Гастхоф»[1]. Дорога уходила в сторону от массивных, распахнутых настежь ворот. За воротами в глубине двора стоял дом с высокой крышей в стиле французского шале. В окнах отражались отблески заката. На ухоженной лужайке пламенела клумба с яркими альпийскими цветами. За гостиницей открывался восхитительный вид на всю долину. Только сейчас я почувствовал себя смертельно уставшим.
Меня не смутила бы высокая плата за ночлег. За подобный вид из окна не жалко было заплатить любые деньги. Но надеждам не суждено было сбыться. В ответ на настойчивый стук на крыльцо вышла крепкая деревенская женщина с роскошными золотистыми волосами, стянутыми на затылке в тугой узел. Она отрицательно покачала головой: найн, гостиница закрыта.
Для меня это явилось полной неожиданностью. Но было еще впереди. Наш разговор проходил на ломаного английского с ломаным немецким. Женщина, оказавшаяся смотрительницей, сообщила, остальные гостиницы в деревне тоже закрыты — сезона. Конечно, я могу попытать счастья, но на успех немного. В деревне всего две гостиницы, и ей точно известно, что хозяин одной из них уехал на зиму в Швейцарию.
Вдруг, откуда ни возьмись, на крыльцо впрыгнули мохнатых волкодава. При виде меня шерсть на их загривках угрожающе вздыбилась, они оскалили длинные клыки и вопросительно посмотрели на хозяйку. Мне здорово повезло, что я не встретился с ними по дороге. Женщина вежливо улыбнулась, хотя глаза ее остались холодными. Что же делать? Она пожала плечами. Можно обратиться к хозяевам, которые в разгар сезона сдают комнаты. Или в полицейское управление.
Я поблагодарил за совет и откланялся. Я уже находился на дороге, когда она окликнула меня и извинилась. Она думает, что герр Штайнер наверняка приютит меня. Нет, это недалеко, минут десять ходьбы. У него, конечно, не первоклассный отель, но… Она вновь пожала плечами.
Женщина указала на еле заметную тропку, вьющуюся между цветников. Тропинка уходила в лес. Насколько я понял, дом, в который мне посоветовали обратиться, служил чем-то вреде второго корпуса гостиницы, с владельцем которой герр Штайнер заключил контракт. Супруги Штайнеры сдавали внаем половину дома, в другой проживали сами. По тропинке до него не более четверти мили.
Женщина извинилась еще раз. Она родом из другой деревни, здесь временно подменяет сестру, иначе вспомнила бы о запасном варианте раньше. Я поблагодарил ее. На прощание она сказала, что дорога перед самой деревней разветвляется и я могу выйти к дому Штайнеров двумя путями.
Я выбрал дорогу. Не хотелось углубляться в лес. Солнце к тому моменту уже скрылось за горой, звук журчащей воды навевал тоску. Кроме того, мне вовсе не улыбалось встретиться с теми двумя волкодавами на какой-нибудь уединенной поляне. Минут через пять я вышел на развилку, а еще через пару сотен метров увидел долгожданный свет Сумерки опустились на землю, журчание ручейка приблизилось. По мокрой от выпавшей росы лужайке я подошел к сложенному из огромных стволов дому с резным крыльцом и островерхой крышей до земли
2
Герр Штайнер и его жена Марта — владельцы гастхофа — оказались на редкость милыми и гостеприимными людьми. Муж — рослый мужчина лет шестидесяти, с густыми рыжими усами — все вечера проводил на кухне у огня, читая местную газету — листок с нечетким шрифтом. Из-за близорукости он подносил ее к самым глазам и изучал текст при помощи карманной лупы.
Газету он читал, что говорится, от корки до корки, вплоть до самого крохотного объявления и, когда читать уже было нечего, закрывал глаза и неподвижно сидел на табурете, будто в забытьи. Жена — тихая, молчаливая женщина — была старше его лет на пятнадцать. Неслышно, как призрак, порхала она по своим владениям. Дом содержался в образцовом порядке, еда подавалась точно в срок и была отменного качества.
В общей сложности я провел у Штайнеров три дня, но в первый же вечер, несмотря на искреннюю радость случайному гостю, мне показалось, что в их глазах застыла тоска. Пару раз я замечал, что хозяин, забывая, что я рядом, замирал вдруг на мгновение, будто напряженно прислушиваясь.
Хотя они жили совсем недалеко от деревни и по соседству с другими домами, разбросанными выше по склону, жилище казалось совершенно оторванным от цивилизации. Ощущение изолированности создавалось благодаря невысокой скальной гряде, отделявшей дом от гостиницы, а также из-за окружающего дремучего леса.
Природа в этом месте имела вид унылый и отчасти меланхолический. Перед сном я решил выкурить последнюю сигарету. В ночной тишине раздавался отдаленный шум струящейся воды, наполняя сердце тоской и недобрым предчувствием.
Но в остальном же все шло своим чередом. Штайнеры нисколько мне докучали, плата была умеренной, а стол — отменым. Не без основания я счел, что мне здорово повезло — лучшей штаб-квартиры для вылазок по округе трудно было найти.
Я намеревался пробыть в этих местах неделю, последующие события нарушили планы. Наутро сразу после завтрака я отправился на разведку. Реши что в деревню всегда успею спуститься, я направился |в сторону густого леса, который начинался сразу за гастхофом.
Склон плавно понижался и круто обрывался острыми скалами. Отсюда открывалась захватывающая дух панорама на окружающие горы, поросшие лесом, деревню в долине и высокогорное плато с гостиницей. День выдался солнечным и ясным, я с радостью оставил позади сырой полумрак леса и зашагал по пружинистому ковру из мха с разрывами в места скальных выходов. Пробродив около часа, я выше, к утесу, с которого открывался вид на всю долину. Опьяненный красотой, я проторчал там довольно долго. Собравшись уходить, я вдруг обратил внимание на необычного цвета пятна. Они кричаще выделялись на изумрудном фоне елей и пихт, их неестественно алый цвет настолько прочно запечатлелся в мозгу, что мне пришлось подобраться поближе, что бы выяснить их происхождение. Увиденное неприятно поразило меня. Я оказался совершенно неподготовленным, чтобы обнаружить в таком восхитительном месте пятна крови.
Кровь собралась на ослепительно белых скалах в лужицы; кровавый след тянулся и по камням. Сердце не заколотилось, но пересилив волнение, я пошел по следам. Через несколько десятков ярдов за валуном я наткнулся на свежий труп молодой козочки. Я осмотрелся по сторонам, подумав, что бедное животное сорвалось со скалы. Присмотревшись, я понял, что ошибаюсь. У козы было перегрызено горло.
