Даррен Шэн - Марш мертвецов
Он уставился на меня своими новыми глазами. Поморгал, но карие пятна никуда не делись. Слепой протянул ко мне руки и шевельнул губами, но едва я успел напрячь слух, он вышел из-под водопада и пропал в толпе. Когда зеваки расступились, его уже не было видно.
И тогда дождь перестал. Долетели до земли последние капли, на этом все кончилось. Народ разошелся и как ни в чем не бывало побрел дальше по своим делам. Я стоял дольше всех, сперва оглядываясь в поисках слепого, а потом в надежде, что зрелище повторится, но в конце концов тоже плюнул и махнул рукой, подзывая такси.
Водитель спросил, куда мне. Он разговаривал с непонятным акцентом, повышая голос в неожиданных местах и странно расставляя ударения. Адрес я ему назвал, но попросил сперва покатать по городу — хотелось осмотреться.
— Любой каприз за ваши деньги, — ответил он. — Хотите кататься — пожалуйста, хоть до вечера. До восьми. В восемь у меня конец смены.
Он погрузился в угрюмое молчание и больше не произнес ни слова, поэтому я сосредоточился на видах города.
Вскоре пошел дождь (на этот раз самый обычный), и стекла затянуло серой пеленой. Указатели, дома, светофоры, бегущие пешеходы — все казались на одно лицо и сливались в общий незнакомый фон. В глазах рябило. Пришлось оставить осмотр достопримечательностей на потом и попросить водителя отвезти меня домой. То есть к дяде Тео. Это к нему я сюда приехал. Чтобы он сделал из меня гангстера.
Тео Боратто в прошлом обещал стать крупным гангстером. Он рано показал себя, поэтому к двадцати пяти под его началом уже ходило пятьдесят человек и он слыл грозой фешенебельного юго-запада. Он мог быть безжалостным, но справедливым — не выводите его из себя, тогда вам нечего бояться. Но самое главное, ему благоволил Кардинал. Тео Боратто шел в гору, и его ждало блестящее будущее.
А еще он был любящим мужем. Жену свою, Мелиссу, обожал до самозабвения. Сперва он влюбился в ее уши.
— У нее были такие крошечные ушки, Капак, — сказал он мне. — Крошечные, изящные. Я глянул — и пропал.
Пропал и с жаром принялся ухаживать. И завоевал, хотя девушка и не хотела иметь ничего общего с его миром жестокости и насилия. Об их свадьбе писали все колонки светской хроники. Он потратил целое состояние, чтобы устроить пышный прием, о котором она не просила, но, по его мнению, меньшего не заслуживала. Сам Кардинал прислал в подарок торт, поручив изготовление белоснежного шедевра лучшему кондитеру города. Оркестр играл безукоризненно, и во всем зале не нашлось ни одного неуклюжего танцора. Прекрасные женщины в дизайнерских платьях, красавцы мужчины в сшитых на заказ смокингах. В такой вот день и осознаешь сполна, зачем живешь на свете.
Четыре долгих года они любили друг друга. Тео по-прежнему занимался своим черным делом: поджигал дома, ломал руки-ноги, торговал наркотиками, не обходилось и без убийств. Однако счастливее его не было гангстера в этом городе. Если на вас кто-то наехал и угрожает избить, молитесь, чтобы это оказался Тео Боратто.
Для полного счастья не хватало только ребенка. И вот тогда все пошло прахом.
Сперва супруги не беспокоились, уверенные в том, что всему свое время и пополнение не заставит себя ждать. Мелисса полагалась на Бога, а Тео — на фамильную плодовитость. Но месяцы шли, складываясь в годы, и уверенность таяла, уступая место сомнениям.
Врачи твердили, что все в порядке, советовали не оставлять попыток и не волноваться — ребенок появится. Но годы шли все так же, мир менялся, а детская стояла пустой. Они перепробовали уйму знахарей, заговоров и поз в сексе, перечитали гору литературы, пересмотрели кучу фильмов, неустанно молились и давали Господу обеты. Наконец, когда они почти потеряли надежду, какое-то шустрое семя все-таки пробило себе дорогу и сумело завязаться.
Увидев долгожданные две полоски, Тео закатил шикарную вечеринку. Супруги переехали в дом побольше и опустошили все магазины детских товаров. В семью вернулось счастье.
Ненадолго.
Роды проходили с осложнениями. Дрожащий акушер поставил Тео перед выбором — спасти либо роженицу, либо младенца. Никаких «если», никаких «может быть», никаких ложных надежд. Один выживет, другой нет. Выбор за Тео.
Он медленно кивнул, глядя на доктора покрасневшими глазами. В душе все перегорело. Тео задал единственный вопрос: мальчик или девочка? Доктор ответил, что мальчик. «Оставляйте ребенка», — велел Тео. И умолк на долгие месяцы.
Жену похоронили до крещения младенца, и душа Тео отправилась в могилу вместе с ней. Он тосковал, то и дело впадая в депрессию. Он мог бы найти спасение в ребенке, жить ради сына, но судьба отняла у него и эту возможность. Мальчик родился слабый, болезненный. Он въехал в этот мир на горбе смерти и жил под ее зловещим крылом. Семь беспокойных месяцев врачи гнали костлявую прочь, но в конце концов мальчик отправился к своей матери, красавице с маленькими ушками. Срок, отпущенный ему на земле, оказался короче, чем срок, проведенный в материнском чреве.
Жизнь Тео покатилась под откос. Деньги утекали сквозь пальцы прямиком в чужие загребущие руки, которые вскоре захапали и дом, и машины, и драгоценности, и вещи. Последнее, на что у Тео хватило душевных сил, — отнести игрушки сына в приют, пока не добрались и до них. Остальное его уже не трогало.
На работу его погнали голод и холодная зима. Он зарабатывал ровно столько, чтобы хватило на еду и оплату задрипанного номера в самом дешевом мотеле. Лишь бы не думать. Потрошил рыбу на фабрике при доках, пока не провонял настолько, что его выгнали из той дыры, где он обитал. Торговал на уличных развалах овощами-фруктами, иногда цветами. Через пять-шесть лет вернулся в криминал, его брали на кражи и взломы. Времена, когда он обедал с Кардиналом и был вхож во Дворец, остались далеко позади. Но Тео было все равно. Сыт, в тепле — и ладно.
Как-то раз случилось неизбежное — его накрыли во время очередной кражи. Арест, суд, полтора года тюрьмы. Тюрьма изменила его, заставив погрузиться в размышления о жизни. Он увидел, до чего докатился, понял, что буксует на месте, и решил, что пора брать себя в руки, хотя было ясно: до конца справиться с горем он не сможет. Тео сомневался, что когда-нибудь снова станет счастливым или взлетит так же высоко, как раньше. Но ведь не обязательно болтаться на дне, есть и середина. Раз уж он не собирается идти путем наименьшего сопротивления и кончать с жизнью, почему бы не попытаться сделать ее чуть более достойной.
Он принялся завязывать контакты, открывающие ему путь к сделкам и схемам; уходя, старался запасти себе некоторое количество «подкожных» и перекидывал мостик к следующей работе, постепенно раскручиваясь. На то, чтобы выкарабкаться, потребовались годы. У больших авторитетов он доверием не пользовался — сломался один раз, может не выдержать снова. Ненадежен. Но Тео держался, менял занятия, доказывал свою состоятельность, карабкался вверх, пока не достиг того положения, когда можно выступать с собственной инициативой и действовать от себя. Тогда он начал потихоньку обзаводиться громилами, костюмами, стволами и, в общем, вернулся в бизнес.
