Кристофер Пайк - Последний вампир. Черная кровь. Красные кости
— Зови меня Майком, — говорит он. — Ты легко нашла дорогу?
— Да.
— Угостить тебя чем–нибудь? Кофе? Содовая?
— Нет.
Он смотрит на папку на столе, открывает ее. Он прокашливается, и опять я чувствую его усталость и страх. Но меня ли он боится? Не уверена. Кроме револьвера под пиджаком, есть еще один под бумагами на другой стороне стола. Я чувствую запах пороха в патронах и холодной стали. Хорошая огневая мощь, чтобы встретиться с девушкой–подростком. Я слышу слабое царапанье металла и пластика. Он записывает разговор.
— Прежде всего я хочу рассказать, кто я, — говорит он. — Как я и сказал по телефону, я — частный детектив. У меня свое дело, я работаю только на себя. Люди приходят ко мне, чтобы отыскать родных, проверить рискованные инвестиции, если необходимо, обеспечить защиту и добыть труднодоступную информацию о ком–либо.
Я улыбаюсь:
— И чтобы шпионить.
Он моргает:
— Я не шпионю, мисс Перн.
— В самом деле? — Моя улыбка становится шире. Я наклоняюсь вперед, и в вырезе черной шелковой блузки становится видна верхняя часть моей груди. — Уже поздно, мистер Райли. Скажите, что вам надо.
Он качает головой:
— Ты очень самоуверенна для ребенка.
— А вы слишком смелы для неудачника.
Это ему не нравится. Он похлопывает по папке, лежащей перед ним.
— Я изучал вас на протяжении последних нескольких месяцев, мисс Перн, с тех пор как вы переехали в Мейфэр. У вас интригующее прошлое и крупные инвестиции. Но я уверен, что вы и сами об этом знаете.
— Я в курсе.
— Прежде чем я начну, могу ли я спросить, сколько вам лет?
— Можете.
— Так сколько вам лет?
— Не ваше дело.
Он улыбается. Он думает, что ведет в счете, и не понимает, что я уже раздумываю, как он умрет, хотя еще надеюсь избежать крайних мер. Никогда не спрашивайте у вампира, сколько ему лет. Нам не нравится этот вопрос. Это очень невежливо. Мистер Райли снова откашливается, и я думаю, что, может быть, задушу его.
— Прежде чем переехать в Мейфэр, — говорит он, — вы жили в Лос–Анджелесе, в Беверли–Хиллс, если быть точнее, в доме 256 по Гроув–стрит. Это поместье в полторы тысячи квадратных метров с двумя бассейнами, теннисным кортом, сауной и маленькой обсерваторией. Оно стоит шесть с половиной миллионов долларов. До настоящего времени вы являетесь единственным владельцем, мисс Перн.
— Быть богатой не преступление.
— Вы не просто богаты. Вы очень богаты. Мое расследование показало, что вы владеете еще пятью поместьями по всей стране. Я также выяснил, что вам принадлежит столько же, если не больше, собственности в Европе и на Дальнем Востоке. У вас акции и ценные бумаги на сотни миллионов долларов. Но мне не удалось выяснить, как вы получили такое невероятное состояние. Записей о вашей семье и наследстве не существует, мисс Перн, поверьте, я искал очень тщательно.
— Я верю. Скажите, от кого вы получили эту информацию?
Он доволен, что заинтересовал меня.
— Мои источники конфиденциальны.
— Конечно. — Я пристально смотрю на него; мой взгляд обладает огромной силой. Иногда, если я по неосторожности слишком долго смотрю на цветок, он вянет и гибнет. Улыбка сползает с лица мистера Райли, и он нервно ерзает. — Почему вы устроили это расследование?
— Вы признаете, что моя информация точна? — спрашивает он.
— Вам необходимо мое подтверждение? — Не отводя от него взгляд, я делаю паузу. На лбу его блестит пот. — Так почему вы устроили расследование?
Он моргает, с трудом отводит взгляд и вытирает пот со лба.
— Потому что вы заинтриговали меня, — говорит он. — Про себя я думал, вот одна из самых богатых в мире женщин, и никто не знает, кто она. К тому же ей не больше двадцати пяти лет и у нее нет семьи. Это заинтересовало меня.
— Что заинтересовало вас, мистер Райли?
Он решается мельком посмотреть на меня; ему это совсем не нравится, хотя я очень красива.
— Почему вы так сильно стараетесь оставаться невидимой? — говорит он.
— А еще вам интересно, заплачу ли я, чтобы остаться невидимой, — говорю я.
Он разыгрывает удивление:
— Я этого не говорил.
— Сколько вы хотите?
Мой вопрос застает его врасплох, и в то же время он доволен. Ему не придется первому заводить грязный разговор о деньгах. Но он не понимает, что пятна крови въедаются намного глубже, чем грязь, и остаются намного дольше. Хотя, снова думаю я, он едва ли проживет достаточно долго, чтобы проверить это.
— Сколько вы предлагаете? — решается он.
Я пожимаю плечами:
— Это зависит…
— От чего?
— От того, скажете ли вы мне, кто навел вас на меня.
Он возмущен:
— Я уверяю вас, мне не нужна была ничья наводка. Я сам обнаружил ваши интересные качества.
Он лжет, в этом я уверена. Я всегда знаю, когда мне лгут, почти всегда. Только выдающийся человек может обмануть меня, и то, если ему повезет. Но мне не нравится, когда меня дурачат, поэтому даже везения бывает мало.
— Тогда вы ничего не получите, — говорю я.
Он выпрямляется. Он думает, что теперь готов нанести удар.
— В таком случае, мисс Перн, встречное предложение: я обнародую факты, которые мне известны. — Он делает паузу. — Что вы об этом думаете?
— Этого не произойдет.
Он улыбается:
— Вы мне не верите?
Я улыбаюсь:
— Вы умрете, прежде чем это случится.
Он смеется:
— Вы меня «закажете»?
— Что–то вроде того.
Он прекращает смеяться, сейчас, когда мы заговорили о смерти, он очень серьезен. Но я продолжаю улыбаться — смерть развлекает меня. Он показывает на меня пальцем.
— Можете быть уверены, если со мной что–нибудь случится, в тот же день полиция будет стоять у ваших дверей.
— Вы устроили так, что сведения обо мне будут отправлены кому–то еще? — спрашиваю я. — Если с вами что–то случится.
— Что–то вроде того.
Он пытается острить. А еще он лжет. Я сдвигаюсь к спинке стула. Он думает, что я расслаблена, но на самом деле я распрямляю ноги. Если я буду бить, решила я, то правой ногой.
— Мистер Райли, — говорю я, — нам не стоит спорить. Вам нужно что–то от меня, а мне — от вас. Я перечислю миллион долларов на любой счет, который вы пожелаете, в любом банке мира, если вы скажете, от кого вы узнали обо мне.
Он смотрит мне прямо в глаза, во всяком случае, пытается, и определенно чувствует тепло, нарастающее во мне, потому что он вздрагивает, прежде чем заговорить. Он говорит неровно и сбивчиво. Он не понимает, почему я вдруг так пугаю его.
— Никто, кроме меня, вами не интересуется, — говорит он.
