Вольфганг Хольбайн - Цикл Дегона. Книга 1. Бог-амфибия
Отогнав от себя эту мысль, Говард развернул лист бумаги и, несмотря на то что уже знал это письмо наизусть, перечитал его в пятьдесят первый раз. Мелким резким почерком было написано:
«Дорогой друг!
Ты, вероятно, удивишься, получив от меня нежданную весточку по прошествии столь долгого времени. К сожалению, сейчас у меня нет возможности предоставить тебе все необходимые объяснения, однако в память о нашей старой дружбе я хочу попросить тебя незамедлительно со мной встретиться. Речь идет о судьбе нашего общего друга, что, несомненно, беспокоит нас обоих.
Не соблаговолишь ли ты встретиться со мной сегодня вечером? Если ты согласен, то я предлагаю устроить нашу встречу в полночь на Третьей улице, на нашем обычном месте. Все необходимые приготовления уже сделаны.
Лондон, год Божий 1885, 12 сентября».
Н.»Говард не мог теперь остановиться и перечитывал письмо вновь и вновь. Любому другому эти строки показались бы совершенно обычными, и сторонний читатель, возможно, разве что немного удивился бы высокопарному стилю автора письма. Однако все эти непривычные витиеватые обороты были не случайны, поскольку текст составлялся согласно определенному коду, о котором знали лишь два человека, а именно Говард и автор письма. Казалось бы, пустяковый текст содержал, кроме приглашения на встречу, еще и угрозу, а также намек, который придавал его звучанию вполне определенную настойчивость. Но Говард воспринимал эту настойчивость как приказ, причем настолько неотложный, что даже не рискнул оставить хоть какое-нибудь сообщение для Роберта, поскольку информация о личности этого таинственного «Н» была одной из десяти наиболее охраняемых тайн мира.
Глубоко вздохнув, Говард чиркнул спичкой и поднес огонек к письму. Он терпеливо дождался момента, когда пламя охватило практически весь лист, неспешно раскурил сигару и в последний миг выпустил лист из руки, тщательно растоптав почерневшие остатки каблуком. Вскоре на полу кареты остались лишь темные следы от пепла.
— Ну что, далеко еще? — пробубнил великан.
Бросив взгляд на его топорщащуюся шевелюру, Говард улыбнулся, посмотрел на туман за окном и пожал плечами. Он понятия не имел, где они находятся. Это просто смешно, думал он. Речь идет о будущем всего человечества. Ну, по меньшей мере, о жизни друга. А сейчас все зависело от того, насколько незнакомый им кучер знал местность. В сознании Говарда даже мелькнула мысль о том, что, вероятно, многие важнейшие события в истории зависели от подобных мелочей.
Кучер на козлах, казалось, услышал вопрос Рольфа, и в ритме стука копыт что-то изменилось. Карета стала двигаться медленнее и вскоре остановилась. Говард хотел открыть дверь, однако Рольф его опередил. С прытью, к которой Говард никак не мог привыкнуть, поскольку рост и вес этого человека всегда вызывали изумление, Рольф вскочил, распахнул дверь и выпрыгнул из кареты. Говард с Рольфом уже давно стали друзьями, однако рыжий великан по-прежнему серьезно, иногда даже серьезнее, чем Говарду хотелось бы, относился к обязанностям слуги, и, в первую очередь, к обязанностям охранника своего господина.
— Порядок, — сказал он, окинув окрестность внимательным взглядом. — Можешь выходить, Г. Ф. Никого тут нет.
Выйдя из кареты, Говард вдруг понял, что кучер, хотя и следил за их странным поведением, не произнося при этом ни слова, все же насторожился, а выражение его лица стало весьма напряженным. Говард прибавил к обещанной плате довольно приличную сумму, впрочем, не настолько большую, чтобы вызвать у кучера подозрение.
Подождав, пока карета развернется и скроется в тумане, Говард оглянулся. Он дрожал от холода, так как поднимавшиеся от воды испарения за несколько секунд успели пропитать его одежду. Но в данной ситуации холод занимал его в последнюю очередь. Сейчас ему почему-то показалось странным, что кучер согласился отвезти их сюда. Вряд ли кто-нибудь из обывателей выбрал бы эту часть города местом для прогулок, тем более после того, как стемнело.
Третья улица, о которой шла речь в письме, была третьей набережной Темзы, и каждый, кто когда-либо бывал в лондонском порту, знал, что она собой представляет. Дома и сараи здесь были старыми и разрушенными. Даже знаменитые своим бесстрашием лондонские полисмены старались обходить этот квартал стороной или бывали здесь только днем и только вдвоем. Привычный сброд, обычно собиравшийся в подобных местах, тоже избегал этой улицы — по крайней мере, ходили такие слухи.
Говард не знал, насколько эти слухи правдивы, и даже сейчас не мог сказать, действительно ли третья набережная заслуживает такой оценки. И это объяснялось тем, что он практически ничего не видел: все, что находилось более чем в трех шагах, закрывала стена непроглядного серого тумана. Интересно, был ли туман настолько густым всю ночь или он только сейчас проявлял себя в полной мере?
Говард улыбнулся, пытаясь поднять себе настроение, поправил воротник пиджака и осторожно, маленькими шагами, направился к воде. Кромка воды находилась в двух ярдах от него, однако, как и все вокруг, ее поверхность была покрыта плотной пеленой тумана. Несмотря на это, Говарду удалось рассмотреть «приготовления», о которых упоминалось в письме Н: он различил в промозглой белесой мгле расплывающиеся очертания маленькой лодки, а также влажные скользкие ступеньки железной лестницы, ведущие к воде.
На этот раз Рольф позволил ему спуститься первым, но, когда Говард потянулся за одним из весел, слуга покачал головой, занял место на корме мелкого суденышка и опустил весла в воду. Лодка медленно развернулась и начала набирать скорость, по мере того как Рольф все сильнее и сильнее работал веслами.
Указание «…в полночь… на нашем обычном месте» означало «в центре набережной за полчаса до полуночи». Говард, взглянув на часы, с удовлетворением отметил, что они прибыли с точностью до секунды. С громким клацаньем захлопнув крышку карманных часов, он посмотрел на берег. Казалось, туман преследовал их: он стелился по воде, словно опустившаяся с неба туча. Берег исчез, а вместе с ним и город. Говард видел лишь серую бесконечность, в которой то там, то тут вспыхивали отблески света. Где-то вдали послышались звуки сирены.
Внезапно Рольф перестал грести. Говард с недоумением посмотрел на своего спутника, но великан никак не отреагировал на взгляд господина. Закрыв глаза, он немного склонил голову и прислушался.
Через несколько мгновений Говард тоже насторожился и различил низкий глухой рокот, странным образом доносившийся из глубины вод, словно что-то огромное двигалось к ним со дна реки. Лодка начала дрожать, не попадая в ритм с волнами.
