Клайв Баркер - Останки человеческого
Он гордился тем, что, как правило, выкидывал подобные трюки каждую пару минут – и никогда не реже раза в час. Если он разыгрывал свою партию с обычным старанием и глядел при этом в нужную сторону – на нужную разочарованную жену или на нужного раскаявшегося мужа, – они его кормили (иногда даже одевали), тащили в койку и удовлетворенно желали «спокойной ночи» – и все это прежде, чем последний поезд метро успевал доехать по линии Метрополитен до Хаммерсмита. Теперь годы получасовых свиданий, когда за один вечер приходилось трижды отсасывать, а затем еще и трахаться, подошли к концу. Во-первых, он потерял к этому интерес, во-вторых, он намеревался совершить в ближайшее время карьерный рост: от мальчика по вызову до альфонса, от альфонса до жиголо, от жиголо до законного супруга. Он был уверен, что на днях женится на какой-нибудь вдовушке, может быть, на той флоридской матроне. Она как-то сказала, что так и видит его нежащимся на солнышке на берегу ее пруда в Форт-Лодердейле, – и он стал подогревать в ней эту фантазию. Нельзя сказать, что дело было в шляпе, но рано или поздно он своего добьется. Главная трудность состояла в том, что эти пышные цветочки требовали тщательного ухода, и главная беда в том, что частенько они умирали, так и не принеся плода.
И все же – в этом году. О да, в этом году непременно, просто необходимо сделать все в этом году. Подступающая осень несла в себе что-то хорошее, он был уверен.
А пока что он наблюдал, как углубляются складки вокруг его рта (великолепного, вне всякого сомнения), и следил за поединком Времени и Случая, рассчитывая возможные потери.
Был вечер, четверть десятого, 29 сентября. Прохладно, даже в фойе отеля «Империал». Бабье лето в этом году не посетило город: осень крепко зажала Лондон в своих челюстях и мотала его из стороны в сторону, стряхивая все покровы.
На этом холоде Гэвин застудил себе зуб – свой бедный, несчастный, дырявый зуб. Пойди он к дантисту, вместо того чтобы проваляться в постели и проспать лишний час, теперь ему не было бы так погано. Ну ладно, поезд ушел, подождем до завтра. Завтра будет полно времени. И никаких свиданий. Он просто подойдет к регистрационной стойке, улыбнется, девушка растает и скажет, что просмотрит листок записи и, может быть, удастся найти для него какое-нибудь «окошко». Она снова улыбнется, покраснеет, и он в тот же момент попадет к дантисту, вместо того чтобы ждать две недели, как какой-нибудь лох, у которого нет великолепного лица.
Сегодняшний вечер должен был стать последним. Оставалось только подцепить какого-нибудь вшивенького клиентишку – к примеру, несчастного мужа, готового оторвать кругленькую сумму от сердца, лишь бы ему вылизали другой орган. Потом можно будет отправиться в Сохо, засесть в ночном клубе и предаться размышлениям. Если клиент не окажется маньяком, желающим исповедаться, Гэвин наскоро вылижет ему член и освободится к половине одиннадцатого.
По сегодня была явно не его ночь. За стойкой регистрации в «Империале» стоял кто-то незнакомый – тощий, с постным лицом, на башке какой-то нелепый парик (весь склеенный); этот парень уже с полчаса косился на Гэвина.
Обычно за стойкой стоял Мэдокс, он был парень себе на уме, Гэвин встречал его пару раз, шатаясь по барам; таких легко склонить на свою сторону, если умеешь обращаться с подобными людьми. Мэдокс был податлив как воск в руках Гэвина, а пару месяцев назад даже снял его на час. При желании Гэвин мог предложить гибкую систему скидок, со стратегической точки зрения это очень полезно. Но новичок казался совсем другим – суровым и прямолинейным – и явно просек игру Гэвина.
Гэвин лениво направился через фойе к сигаретному автомату, двигаясь в ритм музыке по красно-коричневому ковру. Долбаная ночь, просто дерьмо, а не ночь.
Когда он отвернулся от машины с пачкой «Winston» в руке, перед ним уже стоял парень из-за стойки.
– Простите… сэр, – произнес тот с тренированной вежливостью, явно напускной.
Гэвин ответил ему ласковым взглядом:
– Да?
– Вы проживаете у нас в отеле… сэр?
– Вообще-то…
– В таком случае, администрация отеля будет вам признательна, если вы немедленно покинете помещение.
– Я тут жду кое-кого.
– О?
Парень не поверил ни единому слову.
– В таком случае, назовите мне имя человека, которого вы ждете…
– Это ни к чему.
– Назовите мне имя, – настойчиво повторил портье, – и я буду рад сообщить вам, находится ли ваш… знакомый… в здании отеля.
Ублюдок явно собирался гнуть свое, а это изрядно ограничивало пути к отступлению. Гэвину оставалось либо вести себя спокойно и покинуть фойе, либо прикинуться взбешенным завсегдатаем и постараться смутить этого парня. Из двух вариантов он выбрал последний – не столько потому, что это было верно тактически, сколько из кровожадности.
– Вы не имеете права… – принялся он орать, но парня это не тронуло.
– Слушай, детка, – сказал портье, – я знаю, зачем ты пришел, так что не фиг тут нюни разводить, не то полицию вызову.
Красноречие Гэвина тут же иссякло, с каждым словом оно испарялось на глазах.
– У нас тут приличные клиенты, и они не желают находиться в одном помещении с отморозками вроде тебя, усек?
– Козел, – тихо прошептал Гэвин.
– Но это ведь рангом повыше, чем членосос, разве не так?
Сто баллов.
– Ну как, детка, помчишься отсюда на собственных парах или предпочитаешь, чтобы тебя вывели под ручки парни в форме?
Гэвин решил разыграть последнюю карту:
– А где мистер Мэдокс? Я хочу видеть мистера Мэдокса, он меня знает.
– О, я не сомневаюсь, – фыркнул парень, – уверен, что он тебя знает. Его уволили за непристойное поведение… – Тут вновь прорезались неестественные интонации. – Так что на твоем месте я постарался бы не упоминать здесь его имени. Договорились? Всего доброго.
Подняв одну руку вверх, портье отступил на шаг и замер в позе матадора, жестом указывающего быку, чтобы тот пронесся мимо.
– Администрация благодарит вас за содействие. Пожалуйста, больше не приходите.
Итак, гейм, сет и матч в пользу парня в парике. Какого черта, есть и другие отели, другие фойе, другие парни за другими регистрационными стойками. Не стоит принимать все это дерьмо близко к сердцу.
Толкнув входную дверь, Гэвин с улыбкой бросил через плечо:
– Еще увидимся.
Теперь, может быть, в одну из ближайших ночей эта гнида как следует вспотеет, когда будет идти домой и вдруг услышит у себя за спиной шаги какого-нибудь молодого человека. Жалкая месть, но лучше, чем ничего.
Дверь захлопнулась, заперев тепло внутри и оставив Гэвина снаружи. С тех пор как он вошел в отель, похолодало. Заметно похолодало. С неба сыпалась легкая изморось, которая, впрочем, становилась все более ощутимой. Он торопливо шагал по Парк-лейн в сторону Южного Кенсингтона. На Хай-стрит есть несколько отелей, где можно какое-то время отсидеться – если, конечно, не случится ничего непредвиденного.
