Олег Бондарев - Однажды в Хорс-тауне
— Боже, только идиот мог напялить широкополую шляпу к спортивному костюму… А эта и вовсе оделась, как шлюха, хотя днем торгует хот-догами на углу Баттерфляй и Хелпми… Хотя, это одно и то же… А это что за рожа? Вылитый осел!.. Ну а вон тот, с лисьей мордой…
Таким странным образом он добрался до выхода и уже собирался толкнуть дверь, когда его что-то остановило.
Это «что-то» стоило тридцать баксов и было чертовски крепким.
— Единственный нормальный человек среди этих уродов… — проворчал Винс, погладив седого мужчину в опрятном костюме по загривку. — Дарить — это ведь так здорово!
С этими словами Винс подхватил со стола бутылку «Мидлтона» и, отсалютовав Опрятному, покинул бар.
Улица встретила оглушительной тишиной. Ветер лениво подбрасывал смятые бумажные стаканчики, пыльные пакеты цеплялись за фонарные столбы и медленно сползали вниз — до следующего порыва.
Винс посмотрел на часы.
Семь ноль десять.
Через пятьдесят минут улица снова оживет. Люди выйдут из баров, магазинов, вспомнят о чертовски важных делах, посетуют на проклятые сутки, в которых всего двадцать четыре часа.
Винс огляделся по сторонам, сунул бутылку под мышку и полез за сигаретами. Выбил одну из пачки, вставил в рот, щелкнул зажигалкой. На боку ее были выгравированы буквы «V» и «N».
«Винсент Новал». Подарок отца… Точнее, Винс сам сделал себе этот подарок — на спертые у предка деньги.
Винс ухмыльнулся, вспоминая лицо родителя. Вечно пьяный, с дурно пахнущей папиросой в углу рта и полупустым стаканом в руке, Хью Новал остался гнить в трущобах Детройта.
Хорошо, что Лиза не видела его, иначе точно ушла бы. Собрала бы вещи и покинула вонючую коморку возле сервиса «Дженерал Моторе», где Хью почти тридцать лет проработал механиком.
Лиза не терпела табачного дыма. При ней отец курил только на улице.
Лиза не любила спиртное. При ней отец выпивал редко и никогда не приходил домой пьяным.
Когда Лизы не стало, Хью стал курить на кухне и глушить дешевый портвейн, сидя на унитазе.
Видимо, чтобы далеко не бегать в случае чего.
Может, он уже подох? Может, сердце не выдержало, и он лежит теперь в пустой квартире, на голом полу, разлагается, а предприимчивые менеджеры уже подыскали на его место другого неудачника?
К черту. Плевать, что с ним. Пусть горит в аду.
Винс поправил ворот плаща, надвинул шляпу на глаза и пошел прочь от бара.
Фонари горели через один, витрины магазинов погасли еще час назад. Новал с удовольствием вдыхал прохладный осенний воздух и привычно вглядывался в полумрак, надеясь увидеть что-то интересное.
Боже, да хоть что-то.
Шорох.
Едва слышный, но все же.
— Снова ты, — тихо сказал Винс и резко обернулся.
Ничего.
— Ты снова преследуешь меня, но, видно, не для того, чтобы поболтать о погоде. А чтобы прятаться и палить из-за угла. Тебе нравится мой вид сзади?
— Ты нужен мне, Винс.
Голос этот, неожиданно звонкий, детский, был Новалу незнаком.
— Зачем? Может, чтобы свести тебя с какой-нибудь грудастой девкой? Или чтобы стать твоим другом? Ты, наверное, одинок, если так неохотно идешь на контакт?
— Ты не боишься меня? — спросил незнакомец.
— Тебя? Конечно, нет. Я тебя и не видел ни разу. Может, ты сопливый мальчишка четырех футов роста, который сбежал от мамочки, пока она думала, что лучше — прокладки или тампоны? Учти — я таких не боюсь с тех пор, как окончил школу.
— Я ожидал чего-то подобного, — ответил незнакомец, не обращая внимания на шуточки Новала. — Когда человек не видит собеседника, он начинает тревожиться…
— Черт, парень, да ты явно пересмотрел голливудской дряни! — хохотнул Винс. — Все эти чертовы тупые триллеры, где главный негодяй преследует главного героя, весь фильм прячась в тени, а зрители гадают, кто же он на самом деле, этот скрытный малый!
Новал откашлялся и тонким голоском, словно пародируя собеседника, воскликнул:
— Бог мой, да кто он такой? Садовник? Таксист? Или его отец, навечно прикованный к инвалидному креслу, который на самом деле ни к чему не прикован и вполне может ходить, бегать и даже играть в баскетбол?
— Все это бред, парень, — добавил Винс уже нормальным голосом. — Выдуманная реальность, в которой охотник общается с дичью из тени, нарочно изменяя голос и старательно пряча лицо под капюшоном. В жизни такое вызывает не ужас, а смех или даже сочувствие — потому как человек, который ведет себя подобным образом, наверняка шизофреник.
Неизвестный молчал долго. Винс уже решил, что он ушел куда-то по своим чрезвычайно секретным делам, когда преследователь робко поинтересовался:
— Ты выслушаешь меня, если я покажусь?
— Ну разумеется, — хмыкнул Новал. — Только если хочешь выпросить у меня пару баксов или всучить плойку для волос, лучше и не начинай. Во-первых, я на мели, а, во-вторых, мои волосы мне нравятся такими, какие они есть.
— Я выхожу, — предупредил незнакомец.
— Я весь внимание, — снова ухмыльнулся Винс.
Он вырос словно из-под земли, иначе не скажешь.
Через секунду обычная черная тень на асфальте, как по мановению волшебной палочки, стала бомжом.
Ну или кем-то, очень похожим на бомжа.
Пяти футов от земли, с грязной бородой, длинными немытыми патлами до плеч, незнакомец стоял перед Винсом, сунув руки в карманы изношенного плаща. От банального бомжа его отличала только одна, достаточно интересная особенность — собеседник Новала был черен, черен, как пакля.
— Ну ты и ушлепок, — только и сказал Винс.
— Ушлепок? — пробормотало бородатое существо.
— Ну это, знаешь ли, кто-то, точь-в-точь похожий на тебя, — объяснил Новал. — По крайней мере, я, когда говорю или слышу это слово, сразу же представляю подобного типа. Мелкого, черного, бородатого и грязного. Удивительно только, что ты не вонючий. Хороший дезодорант?
— А почему я должен вонять?
— Потому что все ушлепки так делают, — пожав плечами, ответил Винс. — Дурно пахнуть — это они умеют лучше всего.
— Может, дело в том, что я не ушлепок?
— Ну а кто ж ты тогда? Министр обороны? Хотя… Министра обороны нашей славной страны я именно так себе и представлял. Можно автограф, господин министр?
— Я — всего лишь темный.
— Я тебе больше скажу: ты не темный, приятель. Ты — черный. Так, наверное, выглядит чернокожий шахтер, если его хорошенько измазать дегтем и кинуть в дерьмо.
— Нет, ты не понял, — замотал головой коротышка. — Я не человек.
— В этом я и не сомневался, — кивнул Винс. — Хотя странно, что ты сам мне об этом говоришь. Как я успел понять за свою недолгую жизнь, у вашего брата самооценка просто зашкаливает.
