Лиза Смит - Дневники вампира. Дневники Стефана. Книга 1. Истоки
Как он боролся и торговался, чтобы купить крошечный гектар земли и превратить его в 80,94 га земли, на которых мы сейчас живем. И почему он назвал это место латинским словом Веритас, как он пережил все это, он как человек искал правду и справедливость, больше ему ничего не нужно было в жизни.
Отец закрыл двери стойла.
— Розалин Картрайт недавно отпраздновала своё шестнадцатилетие. Она ищет мужа.
— Розалин Картрайт? — переспросил я. Когда нам было по 12 лет, Розалин, окончив школу, уехала за пределы Ричмонда, с тех пор я ее не видел. Она была невзрачной девушкой со светлыми волосами и карими глазами; в каждом воспоминании я помню ее, она носила коричневое платье. Она никогда не была солнечной или смеющейся, как Клементина Хейверфорд, или кокетливой, как Амелия Хоук, или супер-умной и злой, как Сара Бреннон. Она была просто тенью на их фоне, она впутывалась с нами в наши детские приключения, но никогда не возглавляла их.
— Да. Розалин Картрайт.
Отец улыбнулся мне своей редкой улыбкой, с приподнятыми уголками его губ, если хорошо его не знать, то можно было подумать, что он глумился.
— Я разговаривал с ее отцом, кажется это идеальный союз. Она всегда любила тебя, Стефан.
— Я не знаю, подходим ли мы друг другу, — пробормотал я, чувствуя давление прохладных стен. Конечно же, Отец и мистер Картрайт разговаривали. Мистеру Картрайту принадлежит городской банк; если бы у отца был союз с ним, то тогда было бы легко расширить наши владения. И если они разговаривали, то это логичный план сделать меня и Розалин мужем и женой.
— Конечно же, ты не знаешь, — захохотал отец, похлопав меня по спине. Он был в замечательном настроении. А вот мое настроение понижалось все ниже и ниже с каждым словом. Я закрыл глаза, надеясь, что все это лишь плохой сон.
— Ни один парень твоего возраста не знает, что ему нравится. Именно поэтому ты должен поверить мне. Я организую обед на следующей неделе в честь одного из вас. А ты тем временем навести ее. Узнай ее получше. Восхищайся ей. Пусть она влюбиться в тебя, — закончил отец, сжимая в моей руке маленькую коробочку.
Что со мной? Что если я не хочу, чтоб она влюбилась в меня? Хотел сказать я. Но не сказал. Вместо этого, я запихал коробочку в свой задний карман, даже не разглядев ее, я повернулся к Мезанотте, почистил ее, она фыркнула и шагнула назад в негодовании.
— Я рад, что мы поговорил об этом, сын, — сказал отец. Я ждал, чтобы он понял, что это абсурд просить меня жениться на девушке, с которой я не разговаривал столько лет.
— Отец? — сказал я, надеясь, что он что-нибудь скажет, чтобы освободить мою судьбу выбранную им.
— Я думаю, октябрь будет прекрасным месяцем для свадьбы, — вместо этого сказал мой отец, хлопнув за собой дверью.
Я, расстроившись, стиснул зубы. Я вспомнил наше детство, когда меня и Розалин заставили сидеть вместе на субботнем барбекю и в церкви. Но принудительная национализация просто не сработала, и как только мы достаточно повзрослели, чтобы самим выбирать себе приятелей, наши пути разошлись. Наши отношения должны были быть, такими как когда нам было по 10 лет — мы игнорировали друг друга, но послушно делали наших родителей счастливыми, теперь же, я мрачно понял, мы будем связаны навсегда.
Глава 2
Следующим вечером, я сидел на жестком, низко-поддерживаемом, вельветовом стуле в гостиной Картрайтов. Каждую секунду я ерзал, пытаясь устроиться удобнее на твердом сидении, я чувствовал пристальный взгляд миссис Картрайт, Розалин и ее служанок, смотревших на меня. Было чувство, как будто я был экспонатом в портретном музее или персонажем картины в гостиной. Вся гостиная напомнила мне площадку для игр — ее трудно было назвать местом, в котором можно расслабиться. Или поговорить, например. Во время первых 15 минут моего прибытия, мы обсуждали погоду, новый магазин в городе и войну.
После этого, долгая пауза, единственным звуком был глухой стук вязальных спиц горничной. Я снова взглянул на Розалин, пытаясь найти в ней что-то для комплимента. У нее было дерзкое лицо с впадинкой в подбородке, а ее мочки ушей были маленькими и симметричными.
В половине сантиметра от лодыжки, я мог видеть подол ее платья, похоже, что у нее хорошая фигура.
Острая боль пронзила мою ногу. Я закричал, потом, посмотрев вниз на пол, увидел крошечную, медно-красную, собачку размером с крысу, вонзившую зубы в кожу моей лодыжки.
— Ох, это Пенни. Она просто поздоровалась, или это не Пенни? — проворковала Розалин, взяв маленькое животное на руки. Собака смотрела на меня, продолжая скалиться. Я медленно отодвинулся назад.
— Она, ау, очень милая, — сказал я, хоть и не понимал собаку, которая поменьше. Собаки должны быть товарищами, которые могут составить вам компанию на охоте, а не просто украшениями, чтобы соответствовать обстановке.
— Не она, хотя? — восторженно взглянула Розалин. — Должна признаться, она мой лучший друг, но теперь я боюсь выгуливать ее из-за всех этих рапортов об убийствах животных!
— Я говорю тебе, Стефан, мы так напуганы, — вскочила миссис Картрайт, проведя руками по верхней части своего морского платья. — Я не понимаю этот мир. Он не предназначен для нас, женщин, нам даже нельзя выйти на улицу.
— Я надеюсь, что они не нападут на нас. Иногда мне страшно шагнуть за дверь, даже когда светло, — волновалась Розалин, плотно прижимая Пенни к своей груди.
Собака взвизгнула и спрыгнула с ее колен.
— Я умру, если с Пенни что-нибудь случиться.
— Я уверен, с ней все будет хорошо. В конце концов, нападения происходили на фермах, а не в городе, — сказал я, без энтузиазма, пытаясь успокоить ее.
— Стефан? — спросила миссис Картрайт своим пронзительным голосом, точно таким же, который она использовала, когда упрекала меня и Деймона, за то, что мы шептались в церкви. Ее лицо было плоским, а его выражение таким, как будто она съела целый лимон. — Тебе не кажется, что Розалин выглядит сегодня особенно красиво?
— О, да! — солгал я. Розалин была одета в тусклое коричневое платье, которое сливалось с ее светло коричневыми волосами. Распущенные локоны падали на ее тощие плечи. Ее наряд сильно контрастировал с комнатой, которая была украшена мебелью из дерева, парчовыми стульями и темными ковриками, прикрывающими мерцающий пол. В дальнем углу, возле мраморной каминной доски висел портрет мистера Картрайта, смотревший прямо на меня, угрюмым выражением лица. Я любопытно посмотрел на него. В отличие от его жены, которая была полной и краснолицей, мистер Картрайт был призрачно бледным и — худым с опасным взглядом, как у стервятников после драки прошлым летом. Учитывая кем, были ее родители, Розалин оказалась довольно хорошей.
