Говард Лавкрафт - Белый корабль
В стране Сона-Нил нет ни времени, ни пространства, ни страданий, ни смерти, и я прожил там долгие века. Зелены там рощи и пастбища, ярки и ароматны цветы, сини и сладкозвучны ручьи, прозрачны и холодны источники, величественны храмы, замки и города Сона-Нил. У этой страны нет границ, и за одним чудесным видом сразу же возникает другой, еще более прекрасный. И в сельской местности, и среди блеска городов свободно передвигается счастливый народ, и каждый наделен непреходящей грацией и подлинным счастьем. В течение всех эпох, что я прожил там, я блаженно странствовал по садам, где причудливые пагоды выглядывали из живописных зарослей, а белые дорожки были окаймлены нежными цветами. Я взбирался на пологие холмы, с вершин которых мог видеть чарующие пейзажи с городками, прячущимися в уютных долинах, и золотые купола гигантских городов, сверкающие на бесконечно далеком горизонте. И при лунном свете я видел искрящееся море, два хрустальных мыса и спокойную гавань, где на якоре стоял Белый Корабль.
И снова было полнолуние в ночь незапамятного года в городе Тарпе, когда я вновь увидел манящий силуэт небесной птицы и ощутил первые признаки беспокойства. Тогда я заговорил с бородатым человеком и поведал ему о возникшем у меня желании отправиться в далекую Катурию, которую не видел никто из людей, но все верили, что она лежит за базальтовыми столпами Запада. Это Страна Надежды, и там воссияли идеалы всего, что только известно где бы то ни было, или, по крайней мере, так говорили люди. Но бородатый человек сказал мне: Берегись тех опасных морей, где, по рассказам, лежит
Катурия. Здесь, в Сона-Нил, нет ни боли, ни смерти, а кто знает, что кроется там, за базальтовыми столпами Запада? Тем не менее в следующее полнолуние я ступил на борт Белого Корабля, бородатый человек с неохотой последовал за мной, и мы, покинув счастливый берег, отправились в неизведанные моря.
А небесная птица летела впереди и вела нас к базальтовым столпам Запада, но на этот раз гребцы не пели своих тихих песен при полной луне. В воображении я часто рисовал себе неведомую страну Катурию с ее великолепными рощами и дворцами и пытался угадать, какие новые наслаждения ждут нас там.
Катурия, говорил я себе, это обиталище богов, страна бесчисленных городов, построенных из золота. В лесах ее растут алоэ и сандаловые деревья, такие же, как в благоуханных рощах Каморина, и в их ветвях веселые птицы насвистывают приятные мелодии. На зеленых, усыпанных цветами горах Катурии стоят замки из розового мрамора, богато украшенные скульптурными и живописными изображениями триумфов, а во дворах прохладные серебряные фонтаны с очаровательным музыкальным звоном брызжут ароматной водой, приходящей из рожденной в пещерах реки Нарг. Города Катурии опоясаны золотыми стенами, а мостовые их также из золота. В садах этих городов растут невиданные орхидеи и благоухают озера, дно которых усыпано кораллом и янтарем. Ночью улицы и сады освещаются фонарями, сделанными из трехцветного панциря черепахи, и там звучат голоса певцов и музыка лютнистов. Все дома в Катурии дворцы и каждый из них выстроен над источающим аромат каналом, в котором течет вода священной реки Нарг. Из мрамора и порфира построены эти дворцы и покрыты сверкающим золотом, которое отражает лучи солнца и усугубляет блеск городов, когда блаженные боги смотрят на них с отдаленных пиков. Но прекраснее всех дворец великого монарха Дориба, которого одни люди считают полубогом, а другие богом. Высок дворец Дориба, и многочисленные башни поднимаются над его стенами. В обширных залах его собирается множество людей, и на стенах там развешаны трофеи прошедших веков. Кровля дворца из чистого золота. Она покоится на высоких столпах из рубина и лазурита и украшена статуями богов и героев, изваянными так искусно, что глядящему на них кажется, что он видит живых обитателей Олимпа. Пол дворца стеклянный, под ним текут искусно подсвеченные воды Нарг, и в них плавают прекрасные рыбки, которых не встретишь за пределами Катурии.
Так я представлял себе в мечтах Катурию, хотя бородатый человек пытался предостеречь меня и просил вернуться к счастливым берегам Сона-Нил, ибо Сона-Нил известна людям, в то время как Катурии не видел никто.
И на тридцать первый день нашего путешествия вслед за птицей мы увидели базальтовые столпы Запада. Они были окутаны туманом, так что невозможно было увидеть то, что находится за ними, и разглядеть их вершины, которые, как говорят, достигают небес. И бородатый человек снова умолял меня повернуть назад, но я не обратил на его просьбы никакого внимания. Ибо из-за столпов мне послышались голоса певцов и звуки лютней, более сладостные, чем самые сладкие песни Сона-Нил, возносящие хвалу мне самому, мне, который путешествовал вдали от полной луны и жил в Стране Воображения. И Белый Корабль поплыл на звуки песни между базальтовых столпов Запада. Когда же музыка прекратилась и туман рассеялся, мы увидели не землю Катурии, а быстро движущиеся морские воды, которые неодолимо влекли наше беспомощное судно к неведомой цели. Скоро до нашего слуха донесся отдаленный гром падающей воды, и нашим взорам впереди, далеко на горизонте, открылось титаническое облако брызг чудовищного водопада, которым океаны мира низвергались в бездну небытия. И тут бородатый человек сказал мне со слезами на глазах: Мы отказались от прекрасной земли Сона-Нил, которую мы никогда больше не увидим. Боги могущественнее людей, и они победили . И я закрыл глаза в ожидании катастрофы, которая должна была произойти, и больше не смотрел на небесную птицу, которая трепетала своими обманчиво голубыми крыльями над самым краем стремительно падающего потока.
После удара наступила темнота, и я слышал пронзительные крики людей и почти человеческие вопли неживых предметов. С Востока поднялся грозовой ветер и охватил меня холодом, когда я приник к мокрой каменной плите, оказавшейся у меня под ногами. Затем я услышал еще один удар, открыл глаза и увидел, что нахожусь на площадке маяка, откуда я отправился в путь много веков назад. Внизу в темноте неясно вырисовывались расплывчатые контуры судна, бьющегося о безжалостные скалы, а когда я взглянул вверх, то увидел, что огонь маяка погас в первый раз с того времени, как мой дед принял на себя заботу о нем.
А потом во время ночного бодрствования вошел внутрь башни и посмотрел на календарь. Он был открыт на том самом дне, когда я отплыл отсюда. На рассвете я спустился, чтобы посмотреть на обломки кораблекрушения, но на скалах я нашел только мертвую птицу, оперение которой было подобно небесной лазури, и одну расщепленную рею, которая была белее гребешков волн или горных снегов.
