Мелисса де ла Круз - Любовь на крови
— Что бы ты там себе ни думал насчет «нужно», но лучше бы ты этого не делал, — сказала барменша, вытерев стойку и оценивающе взглянув на юношу.
Барменша работала в «Празднике» еще с тех пор, когда Оливер начал в восьмом классе тайком нахаживать сюда, и сейчас он впервые заметил, что она как будто вовсе не стареет. Она выглядела все так же — на восемнадцать, и ни днем старше; у нее были длинные вьющиеся волосы и ярко-зеленые глаза. Оливер всегда слегка терял голову при ее виде, но робость мешала ему что-либо предпринять, и он просто оставлял щедрые чаевые. Не то чтобы это было бесполезно, но чем-то это походило на влюбленность в кинозвезду: вероятность обрести ответные чувства стремилась к нулю.
К удивлению Оливера, он, похоже, чем-то заинтересовал девушку.
— Меня зовут Фрейя, — произнесла она, протянув ему руку.
— Оливер, — отозвался он, крепко пожав ладонь девушки.
Кожа Фрейи была мягкой, словно кашемир. Оливер изо всех сил старался не покраснеть.
— Я знаю. Тот самый парень с фальшивыми правами с Гавайев, — со смехом отозвалась она, — Ну почему они всегда оказываются с Гавайев? Потому что тамошние права легко подделать? Наверное, так. Ой, ну не пялься на меня так. Я уже много лет в курсе.
— А на ваше заведение не устраивают облавы?
— Пусть только попробуют! — Фрейя подмигнула, — Ну да ладно. Тебя было не видать где-то с год. А теперь ты заявляешься сюда каждый вечер. Что-то стряслось?
Юноша покачал головой.
— А где твоя подружка? — поинтересовалась Фрейя, — Вы же всегда приходили вместе.
— Она уехала.
— А! — Фрейя кивнула. — Ну, ей же хуже.
Оливер неискренне засмеялся.
— И то верно.
Ей же хуже. Он не сомневался, что Шайлер скучает по нему. Конечно же, она будет скучать. Но он знал, что теперь, с Джеком, она счастливее. Так что это ему гораздо хуже. Юноша вытащил бумажник и достал несколько двадцатидолларовых купюр.
Красавица барменша небрежно отмахнулась от них.
— Твои деньги сегодня не котируются. Лучше сделай мне одолжение. Что бы ты ни собрался сделать — не делай этого. Потому что не поможет.
Оливер покачал головой и положил несколько купюр на стойку бара как чаевые.
— Спасибо за выпивку, но я понятия не имею, о чем ты говоришь, — пробормотал он, стараясь не смотреть девушке в глаза.
Откуда она знает, что он задумал? И какое ей до этого дело?
Оливер вышел на улицу, под ночное безоблачное небо Нью-Йорка. В такой вечер еще совсем недавно они с Шайлер непременно отправились бы бродить по городу, куда глаза глядят. Теперь они не будут больше поздним вечером пить капучино в кафе «Реджио». Не будут пробираться в маленькие пабы, чтоб послушать новых исполнителей фолка. Не будут провожать ночь и встречать утро за ранним завтраком в «Яффе». Ничего этого больше не будет. Никогда.
А, ладно! Машина с шофером ждала его у тротуара. Оливер назвал адрес. К завтрашнему дню он забудет обо всем, включая ее имя. А если повезет, то и свое собственное.
Глава 2
ОТРАВЛЕННОЕ ЯБЛОКО
Оливер не ожидал, что в доме крови, с его видом борделя позапрошлого века, бархатными диванами и тусклым освещением, обнаружится такое современное медицинское оборудование. Жующая сигару мадам, отправившая его на верхний этаж, сообщила Оливеру, что он должен пройти медосмотр, прежде чем она сможет зарегистрировать его как фамильяра дома.
— Нам необходимо убедиться, что у вас нет никаких болезней, способных доставить неудобство нашим клиентам, — объяснил врач, посветив фонариком в горло Оливеру.
Оливер хотел было кивнуть, но открытый рот мешал, и он решил просто промолчать. Затем его истыкали иголками — брали кровь на анализы. Когда медосмотр завершился, Оливера провели в другую комнату и представили местному психиатру.
— Дефамильяризация, то есть снятие маркеров нашего изначального вампира, — это процесс не физический, — сообщил врач. — Яд в вашей крови — это проявление любви, которое вы ощущаете к вашему вампиру. Мы здесь занимаемся тем, что искореняем эту любовь и помогаем отмежеваться от ее власти над вашей психикой, и тем самым уничтожаем яд.
Этот процесс может оказаться болезненным, а исход его — непредсказуемым. Некоторые фамильяры испытывают утрату, которая оказывается сродни смерти. Другие полностью теряют воспоминания о своем вампире. Каждый случай уникален, как и каждые отношения в паре «вампир — человек». — Врач принялся что-то наскоро писать в своем блокноте. — Не могли бы вы рассказать мне что-нибудь о ваших взаимоотношениях?
— Мы были друзьями, — отозвался Оливер. — Я знал ее всю свою жизнь. Я был ее проводником. — К его облегчению, это сообщение, похоже, не вызвало у врача никакой отрицательной реакции. — Я любил ее. И люблю до сих пор. Не просто потому, что она мой вампир, — тут все сложнее.
— Например?
— Я имею в виду, что любил ее еще до того, как она меня укусила.
Оливер вспомнил, как пытался обмануть себя, думая, что полюбил Шайлер лишь с началом ее трансформации. Но это было неправдой. Он любил ее всю свою жизнь. Он просто лгал себе, чтобы было проще жить.
— Понятно. И плюс к этому священное целование. Это была ее идея или ваша?
— Думаю, нас обоих. На самом деле не помню… Мы собирались сделать это раньше, но пошли на попятный, а потом… ну, просто так получилось. Мы этого даже не планировали. Во всяком случае, в тот момент.
— Так значит, идея была ее.
— Пожалуй, да.
Врач велел юноше закрыть глаза, и Оливер послушно подчинился.
— Давайте начнем сначала. Вызовите в памяти все счастливые воспоминания, а затем отвергните их одно за другим. Расстаньтесь с ними.
Голос врача звучал у Оливера в голове. Юноша понял, что тот пустил в ход принуждение.
«Ты не связан с ней.
Ты больше не принадлежишь ей».
Под спокойный, монотонный голос врача в сознании Оливера начали возникать картины. Пятилетняя Шайлер, застенчивая и молчаливая. Девятилетняя Шайлер, любящая поддразнить и обидчивая. Пятнадцатилетняя Шайлер, прекрасная и спокойная. Гостиница «Мерсер». Бессвязное бормотание и неловкость. А затем — ее детская спальня, где все и произошло. Ее сладкий запах, ее любимые духи — жасмин и жимолость. Острота ее клыков, пронзающих кожу.
Оливер чувствовал влагу на щеках. Он плакал. Это было чересчур. Шайлер была повсюду, в каждом уголке его души, в его крови. Она была необходима ему, как кожа. Он не мог порвать с ней.
Что он делает? Он здесь чужой. Это нарушение кодекса. Если в Хранилище узнают, его вышвырнут с работы. Это опозорит его семью и загубит их репутацию. Оливер не мог вспомнить, почему он вообще сюда пришел. Он запаниковал и принялся искать способ выбраться, но врач продолжал бубнить, вколачивая принуждение в его мозг:
![Мелисса де ла Круз - Кровавый Валентин[любительский перевод]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
