Артемий Ульянов - Останкино. Зона проклятых
— Да, бывает такое, — улыбнувшись, ответил Валерка. — Но толпа народа пропасть не могла. Пропали двое-трое, да и те завтра объявятся. Просто все их родственники, от мам до двоюродных дядь, кинулись нам звонить, вот и все.
Послав грудастому старлею Марине воздушный поцелуй, он поплелся домой. Жил он «на своей земле». И через десять минут уже был дома, на Звездном бульваре.
А через пару дней… Вот тогда-то все и началось.
ПОВЕСТВОВАНИЕ ВТОРОЕ
…Вот тогда-то все и началось. Утренняя очередь в кабинет Троекурова длиной могла соперничать с чередой жаждущих попасть на прием к терапевту районной поликлиники. Двадцать семь заявлений, и ни одного про гулящего алкаша, дедулю в глубоком маразме или кота с человеческим именем. Двадцать семь семей, чьи приличные вменяемые родственники не появились дома. Да и в другие местах — тоже не появлялись. Никаких семейных конфликтов, ссор и угроз уйти на все четыре стороны. Искали по знакомым, знакомым знакомых, загородным дачам, где не ловит сотовый, детям от прежних браков, дальним родственникам — ответ отрицательный. Звонили в морги, больницы, вытрезвители — ответ отрицательный. Теоретически не исключалась печальная возможность того, что все они покинули суетный мир живых. Но признаков этого не было. Служащий, менеджер среднего звена, банковский клерк, водитель, преподаватель музыки, экскаваторщик, продавец, автослесарь, парикмахер, телемастер, актер дубляжа… Между собой никак не связаны. Над версией о том, что все они пустились в пучину разврата и сидят сейчас у любовниц и любовников, вполне можно было бы посмеяться. Только не в этот раз.
К вечеру Троекуров стал самой значимой и востребованной фигурой в отделении. Приехало высокое начальство из ГУВД и министерства. В дело толком не вникали, настойчиво требуя результатов. В тот день Валерка зарекся впредь просить у судьбы «настоящего, большого, полного неожиданных поворотов и… ну, этой… как ее… дедукции».
Спустя сутки после того, как закрутилась воронка этого загадочного дела, Троекуров чувствовал, что нервничает с каждой минутой все сильнее. Мало того что начальство из ГУВД создало им бешеный цейтнот, истерично требуя результатов в кратчайшие сроки. Полная необъяснимость происходящего рушила все отчаянные попытки создать хоть сколько-нибудь непротиворечивую версию. От этого люди чувствовали себя тупыми и никчемными дилетантами. И начинали нервничать, раскручивая маховик всеобщей нервозности, которая усложняла и без того непростую ситуацию.
Несмотря на все трудности, работа кипела и пузырилась. Все останкинское отделение милиции было мобилизовано для расследования загадочного дела. Кроме того, к работе подключились несколько специалистов из МУРа. Людей вытаскивали из отпусков, а законный больничный лист воспринимался как умышленное оскорбление всех тех, кому дорога честь мундира. Про выходные даже заикаться стало опасно.
Общими усилиями было вспахано и просеяно огромное поле деятельности. Родственники, сослуживцы, друзья, знакомые, друзья друзей и знакомые знакомых были въедливо допрошены, и не по одному разу. Под колпаком оказались все, кто хоть как-то соприкасался с пропавшими. Побывать на самом настоящем допросе, с угрюмыми ментами в штатском в главной роли, удалось и парикмахерам, и тренерам по фитнесу, и автослесарям, и ветеринарам, и преподавателям английского языка, живописи и актерского мастерства. Позже их судьбу разделили ответственные руководители всех увеселительных заведений, находящихся в районе. Микрон за микроном были обысканы не только квартиры потерпевших, но и их рабочие места, квартиры их родственников и даже зал ресторана, где одна из жертв обедала накануне исчезновения. Все телефоны прослушивались. Социальные сети, личные сайты и ящики электронной почты — просматривались. Фигуранты уголовных дел, когда-либо связанные с исчезновениями людей, были тщательно отработаны.
Интенсивность и объем работы никак не влияли на результат. Его не было, этого треклятого результата! Ровным счетом ни одной зацепки. В дело вступил аналитический отдел МВД, в который стекалась вся полученная информация. Головастые парни, трудившиеся там, смотрели на ментов из Останкинского отдела, как смотрят рок-звезды, спустившиеся с музыкальных небес, на своих непутевых фанатов. Они слегка хохотнули, спросив, «что у вас там стряслось», и вальяжно пропустили ответ мимо ушей. Поблагодарив за исчерпывающую информацию, собранную отделом, обещали, что назавтра расскажут что-нибудь интересное.
Спустя тридцать семь часов после начала этого кошмара поздним вечером в кабинете начальника Останкинского ОВД началось совещание. Полковник Еременко долго шуршал рапортами и отчетами, наваленными на его столе, и наконец спросил:
— И на кой ляд вы, товарищи милиционеры, притащили мне эту кучу грязной бумаги? Я жду версии и планы по их отработке. И я их не вижу.
Собравшись с духом, слово взял Троекуров:
— Константин Николаевич! Как должностное лицо и офицер я заявляю, что все возможные следственные действия проведены в полном объеме. И даже более того. Собранная информация отправлена на обработку в аналитический центр МВД.
— Троекуров, ты меня прости великодушно, но мне насрать большую вонючую кучу на твои следственные действия, если они не дали результата. Значит, говенные действия! Какие на данный момент есть версии?
— Версий нет, товарищ полковник. Спросите у спецов из МУРа, они подробно изучили весь собранный материал и подтвердят, что там нет ни одной зацепки, — холодно отчеканил Валерка. Про консультации у специалистов по паранормальным явлениям говорить он не решался. А ведь будь его воля, обязательно бы проконсультировался!
Когда разборка, состоявшая из воплей полковника, вялых оправданий его подчиненных и неуставного мата с обеих сторон, внезапно стихла, Валерка сказал, будто ни к кому не обращаясь:
— Завтра аналитики из министерства ответ дадут, и все будет понятно. Я уверен, что они скажут то же, что и мы сейчас. Глухо там, как в открытом космосе.
На прощание полковник вкратце живописал им «вольготную» службу постовых милиционеров, пообещав, что если дело не сдвинется с мертвой точки, они смогут сами по достоинству оценить все ее тяготы и лишения. Когда его витиеватые угрозы закончились, Троекуров возмечтал о доме.
Выходя из здания, Валерка услышал от дежурного по отделению, что для него оставлена записка. После долгого осмотра смятой бумажки он наконец-то понял, что на ней написан номер мобильного телефона какого-то Володи Семенова, который служит в роте охраны ВВЦ и просит ему позвонить. «Ну что ж… Володя так Володя. Прямо сейчас и позвоним», — решил он, наплевав на поздний час и вынимая из кармана сотовый.
