Андрей Буровский - Сибирская жуть-7
— Мальчики, бросьте! Ну какой тут рыбак, если в озере рыбы нету?
— Нет, рыба есть, а раньше вообще было много. Но рыбаки, случалось, пропадали: находят лодку, а рыбака нет, и мешок для рыбы порван в клочья. Это маранкулька мешок порвала и всю рыбу сожрала.
— И в нашем лагере случалось, — замогильным голосом вставил Вадим, — в смысле там, где вот этот наш лагерь стоит. Место тут удобное, многие останавливались. Маранкулька и приплывает— на бряканье посуды, например; понимает ведь, что если бренчат посудой — значит, мыть ее будут, к берегу пойдут. И подстережет… Или вот рубка дров, тоже звук для маранкульки завлекательный. Слышит его — значит, человек скоро к берегу пойдет, за водой.
Потом много раз находили пустой лагерь — все на месте, но нет ни рыбака, ни улова, все маранкулька утащила…
— Да не может маранкулька тут водиться! В озере же рыбы почти нет!
— Это теперь почти нет. Рыбаки говорят, маранкулька рыбу и сожрала.
Маша слушала, сомневалась, ехидно ухмылялась, но постепенно притихла, нахохлилась и опасливо посматривала на озеро. Перед тем, как отправиться погулять в ближайшие кустики. Маша не забыла выяснить у парней, умеет ли маранкулька передвигаться по суше. Сергей и Вадим хором завопили, что нет, по суше она совершенно не передвигается, а стоило Маше уйти, корчились на полу палатки от беззвучного хохота. Парни такой реакции и хотели, и были они в полном восторге от своей выдумки: проняло!
Спали втроем в палатке, и притихшая, утратившая всю свою бойкость Маша улеглась в центре, под охраной ликующих в душе парней.
Сергей проснулся часов в восемь утра, вылез из палатки. Такой же сияющий высокогорный день, такая же синева в небе и на озере Маранкуль. Свежий ветер гнал синие-синие, прозрачно-холодные волночки сантиметров по тридцать высотой. Хорошо! Сергей сделал над собой усилие: на мгновение окунулся в ледяную воду озера. Теперь у него зуб на зуб не попадал, не спасали никакие рубашка и куртка, и только постоянное движение давало хоть чуть-чуть согреться. Сергей схватился за топор: самое время развести огонь, поставить чайник на огонь и хорошо согреться самому.
Потом он радовался… даже не то слово— радовался. Потом он не знал, кому поставить свечку за то, что он рубил дрова, держась лицом к Маранкулю, и успел заметить какую-то тень в волнах, совсем не похожую на тень от облаков.
Сергей сделал шаг к воде с чайником в руках… Но он уже наблюдал за этой тенью — за каким-то крупным темным пятном в воде, странным сгущением, которое еще и быстро двигалось. Сгущение меняло форму, и Сергей почему-то решил, что какое-то крупное создание, размером эдак с моржа, разворачивается в сторону берега… Но почему-то к берегу не идет, так и замерло метрах в пятнадцати. «Неужто встало головой ко мне?! Охотится?!» — обдало жаром Сергея.
Сергей стукнул крышкой чайника, и неведомый зверь дернулся вперед и снова замер, как бы сдержавшись перед броском. Сергей шагнул вперед, и существо опять подалось вперед, каким-то вкрадчивым движением.
Уже специально, сознательно Сергей застучал топором по сушняку, загремел крышкой чайника, и от каждого его звука существо подбиралось все ближе. Как завороженный, сделал шаг Сергей к кромке воды, и хорошо, что сразу бешено отпрянул: размытое тело, лишенное в воде четких контуров, сделало решающий бросок. С шумом раздалась вода, показалась буро-зеленая шея длиною не меньше двух метров, и на этой шее сидела голова размером с лошадиную. Но ничего похожего на кроткое лошадиное выражение не было на этой жестокой морде рептилии с огромными коническими зубами в три ряда, с горящими какой-то холодной, ненормальной злобой глазищами. Голова протянулась вперед неуловимо быстрым, незаметным для глаза движением, как на пружине, лязгнула челюстями там, где только что стоял Сергей.
И возле самого берега, метрах в пяти от Сергея, всплыло, закачалось на волнах нечто невероятное — «тюлень» буро-зелено-болотного цвета, а на этом «тюлене» сидит длиннющая шея с хищной головой. А глаза горят так, что это и описать невозможно! Отвращение к этой наземной твари, гнев, раздражение, неприязнь, эдакое гастрономическое предвкушение — все было в этом взгляде доисторической рептилии, приплывшей бог знает из каких времен.
На дикий вопль Сергея примчались Маша и Вадим, а кошмарное создание погрузилось в воду, и совсем непросто было убедить друзей, что вот это размытое, поминутно меняющее форму пятно и есть затаившаяся маранкулька.
— Не верите?! Тогда давайте так: порубите дрова, постучите крышкой чайника, а потом подойдите к воде…
Маша и не сомневалась, а Вадим в экспериментах отказался участвовать. Тем более, оружия у них не было, а страховать Вадима Сергей брался только с топором. Так они и препирались несколько часов, пока не пришел автомобиль: маранкулька это или не маранкулька? Вадим почти верил — очень уж убедительно вел себя Сергей, да и правда: ведь что-то там, в воде, вроде бы было…
Застучал, заревел вдалеке двигатель, и неясное темное пятно в лазурно-чистых водах Маранкуля бесследно растворилось — кто бы ни был этот зверь, а он ушел. Некоторая двойственность от этой истории осталась, и Сергей никогда даже не пытался доказать, что вблизи видел маранкульку.
Я ему склонен верить, как юноше бесспорно правдивому и совершенно не склонному к домыслам или вранью. Что-то необычное он, несомненно, видел в это утро… Знать бы нам наверняка— что именно?
Глава 2
КОРЯГА НА СТАРОМ ОЗЕРЕ
Ох, не лебедь… Ох, до чего же не лебедь все, что только над водой торчит…
Буровский, осмысляющий Станислава Ежи ЛецаЕсли ехать от Красноярска на юг, перед вами сразу встанут горы. Не Памир, конечно, и не Кавказ, но сразу же приходится лавировать, ехать причудливыми зигзагами. Потому что прямо из центра Красноярска на юг вы никак не проедете, горы вас не пустят. И вам придется сначала переехать на правый берег Енисея, сорок километров добираться до города Дивногорска, проехать его, и снова переехать на левый берег — уже перед самой Красноярской ГЭС, знаменитой плотиной, изображенной на десятирублевых купюрах.
Если воды через шлюзы сбрасывают немного, а погода хорошая, вас ожидает красивое зрелище — солнце будет играть в струях, падающих с шестидесятиметровой высоты, зажигать в них разноцветные огни. И при этом вы еще сможете постоять на мосту и обменяться впечатлениями, потому что хотя падающая вода заставит вас кричать, но услышать друг друга вы услышите. Вот если шлюзы открыты на полную катушку, удовольствия от поездки через мост вы не испытаете, потому что весь мост, все машины и вы сами будете покрыты мельчайшей водяной пылью, мост будет неприятно дрожать от первобытной мощи водопада, наводя на неприятные мысли, а сказать что-то своим спутникам вы не сможете. То есть сказать-то вы, конечно, сможете, но они вас все равно не услышат…
