Лорел Гамильтон - Сны инкуба
Зебровски подошёл ко мне.
— Давай-ка уведём тебя отсюда, — сказал он, и либо он это прошептал, либо ещё слух ко мне не вернулся. Но спорить я не стала. Я позволила ему отвести себя к его машине, а Смиту и Маркони — прикрыть нам спину.
Когда мы проходили мимо, я заметила в толпе Эвери. Он уже не был рад меня видеть. Медовый месяц, кажется, закончился. Зебровски усадил меня на место пассажира, и я краем глаза заметила движение. Это были Нечестивец и Истина. Они стояли у входа в церковь. Вид у них не был огорчённый. Истина мне кивнул, а Нечестивец послал воздушный поцелуй.
Я пристегнула ремень и помахала им ладонью.
— Ты сегодня завела новых друзей, — заметил Зебровски, врубая передачу и медленно подавая машину вперёд. Надо было миновать близко стоящую группу вампиров. Они смотрели на нас с пустыми, ничего не выражающими лицами.
— Ага. Я всюду завожу друзей.
Он сухо и коротко засмеялся.
— Анита, ради Бога, тебе обязательно надо было пробивать ему дыру в груди?
— Вообще-то да.
И мой голос тоже никак нельзя было назвать дружелюбным.
— Я бы на твоём месте какое-то время подальше держался от этой церкви. Они запомнят сегодняшнюю ночь.
Я привалилась головой к спинке сиденья и закрыла глаза.
— Ага. Я тоже.
— Ты как, ничего?
— Нормально. Паркер ещё не звонил?
— Звонил. Я ему сказал, что ты пробиваешь дыру в груди одного вампира. Он сказал, что ты можешь ему перезвонить.
Я открыла глаза и уставилась на него:
— Ты ему так и сказал?
— Ага, — осклабился он.
Я покачала головой:
— Дай-ка мне этот чёртов телефон.
Он передал мне трубку.
— Нажми вот на эту кнопку, его номер сам наберётся.
Я нажала кнопку, и телефон начал звонить. Я сидела, оцепеневшая, ничего не ощущая, кроме лёгкого потрясения. Паркер ответил на второй звонок, и я стала говорить по делу. О раскрытии убийств, о спасении жизней. Я сосредоточилась на том факте, что мы хотим спасти жизни, но мысли прыгали. Я видела перед собой глаза Ионы Купера, слышала его вопрос: как же ты не сходишь с ума? Ответ — истинный ответ — был таков: никак.
Глава семидесятая
Через час я была дома. С Мобильным резервом я договорилась о встрече через час после рассвета. Капитан Паркер велел мне немного поспать, будто по голосу понял, что мне это надо. Он даже согласился взять меня с ними. Я в их рейдах на вампиров была как специалист по опасным материалам в налётах на нелегальные химлаборатории — эксперт, который может помочь остаться в живых и не взорваться случайно к чертям. Вампиры не взрываются, как некоторые химикаты, используемые в производстве наркотиков, но при работе с ними так же легко погибнуть из-за невежества. Я буду у них экспертом на месте работы, и лучше вам не знать, сколько мне пришлось вынести разговоров, чтобы и получить приглашение ехать с ними, и придержать при себе адрес до нашей встречи на рассвете.
Я сидела за кухонным столом, прикладываясь к чашке кофе и таращась в никуда. Кофе плескался в чашке, будто хотел сбежать. Такого не должно было бы быть.
Вдруг рядом со мной оказался Мика и положил руку на мою чашку.
— Ты сейчас её уронишь.
Я уставилась на него, не понимая, о чем он. Наверное, это отразилось у меня на лице, потому что он объяснил:
— У тебя руки дрожат. Я боюсь, что ты уронишь чашку.
Он вынул её у меня из рук и поставил на стол.
Я посмотрела на свои руки — он был прав. Они действительно дрожали. Не мелкой дрожью, но тряслись, будто у меня от запястья и ниже был припадок. Я смотрела на руки, как на чужие.
Мика опустился возле меня на пол, положил мне ладони на руки, сжал.
— Анита, что случилось?
Так приятно было, когда он держал меня за руки. Дрожь стала медленнее, но не исчезла. Что случилось? Что там случилось? Что сегодня было по-другому? Да все — и ничего. Только со второй попытки я смогла сказать:
— Мне пришлось с ним говорить.
— С ним — это с кем?
— С вампиром, которого я сегодня убила.
Под давлением его рук дрожь ослабевала. А голос совсем не дрожал, он был пустой.
— Почему с ним надо было говорить?
— Допросить. Я должна была его допросить.
Мика коснулся моего лица, и я вздрогнула, но прикосновение заставило меня обернуться к нему. Глаза у него были в полумраке кухни зеленые-зеленые, и жёлтый ободок вокруг — как свет, собравшийся в фокус.
— Ты узнала, что должна была узнать?
Я кивнула, все так же глядя в его глаза.
— А ты не могла подождать до рассвета, чтобы его убить?
Я покачала головой:
— Он из тех серийных убийц. Нельзя было рисковать, что он убежит и предупредит их.
— Тогда ты должна была его убить.
Он взял моё лицо в ладони, и я посмотрела на него внимательней, уже не просто заворожённая его глазами. Я теперь его видела, его самого, Мику. Я знала, что он здесь, но будто до сих пор я воспринимала только фрагменты. Я смотрела в это лицо, такое знакомое, что каждый изгиб и линию я знала, и все же как-то удивило меня, что я смотрю на него и знаю, что он мой. Мой возлюбленный. Иногда это все ещё поражало меня, как по-настоящему приятный сюрприз. Будто слишком хорошо все было, чтобы быть правдой, и я ждала, что он здесь не окажется. Почему он должен быть не такой, как другие?
Он потянулся ко мне, и я соскользнула со стула в его объятия. Я обернулась вокруг его талии, груди, плеч. Я обняла его изо всех сил ногами и руками, и он встал, держа меня. Мы были одного роста и весом отличались не больше чем на четырнадцать фунтов. Будь он человеком, он бы так не смог, но он человеком не был, и встал вместе со мной и пошёл по тёмному дому. Я знала, куда мы идём, и ничего не могла бы придумать лучше, чем залезть под одеяла, и пусть он меня крепко обнимет.
Зазвонил телефон. Мика не остановился. Включился автоответчик, и тревожно зазвучал голос:
— …нита, это я, Ронни. Мне нужна помощь.
Мика застыл, потому что голос звучал совсем не так, как Ронни свойственно.
Я спрыгнула на пол и уже бежала к телефону, пока она поспешно что-то говорила.
— Ронни, Ронни, это я. Что случилось?
— Анита, это ты.
— Ронни, что случилось? — У меня снова пульс бился в глотке. Адреналин смыл потрясение и усталость.
— Я пьяна, — счастливым голосом заявила она.
— Что?
— Я в клубе на той стороне реки. Смотрю, как тут мужчины раздеваются.
— Какой клуб?
— Чьи-то там сны.
— «Сны инкуба», — сказала я.
— Он самый, — ответила Ронни, слегка шепелявя на букве «с».
— С чего это ты напиваешься в стрип-клубе? — спросила я. Адреналин шёл на спад.
— Луи со мной жить не будет. Он сказал, или свадьба, или ничего, и я тогда сказала, ничего.
— Ох, Ронни!
— Я пьяна, и бармен говорит, меня надо отвезти домой. Меня отвезут домой?
