Лилит Сэйнткроу - Возвращение мертвеца
– Либо мы допустили ошибку, либо тот, кто напал на Муркок, расчленил ее мгновенно. Руки, ноги, голова – все было оторвано одновременно. Словно ее четвертовали. Вы знаете, что такое четвертование, мисс Валентайн?
Его выпученные глаза смотрели на меня, рот кривился в ехидной улыбке. Я опустила правую руку. Левое плечо горело так, словно его жгли огнем.
– Я немного изучала историю, доктор. Мне знаком этот термин.
Глава 7
В отделанном кафелем помещении морга было холодно. Как только я прошла через пневматические двери, от моей кожи пошел пар. Я остановилась, чтобы подстроиться под резкий перепад температур – мой собственный термостат стоял на отметке «высоко». Теперь температура моего тела была гораздо выше, чем прежде, когда я была человеком; по ночам мне больше не нужно было укрываться одеялом. Раньше, когда мы с Джейсом спали вместе, я прижималась к нему, чтобы согреться, а он вскоре сбрасывал одеяло на пол. Наверное, его тело навсегда пропиталось жаром Рио.
Теперь же Джейс валился на мою постель только тогда, когда был пьян, и мгновенно засыпал; обычно я толкала его в бок, он просыпался, вставал и тащился в свою спальню.
Я привычно окинула взглядом комнату – ничего, кроме обычной системы защиты; под потолком – камеры видеонаблюдения, в углу – стальные шкафчики, повсюду аккуратно разложенные и расставленные инструменты, приборы и сканеры. Внезапно у меня заболели зубы; чтобы успокоить боль, я глубоко вздохнула и потерла челюсть.
На столе из нержавейки лежал толстый пластиковый мешок. Очертания человека в нем не угадывались – еще бы, там находились только фрагменты тела Кристабель Муркок.
Я осталась с трупом один на один. Моя кожа напряглась и словно разгладилась. Внезапно мне стало легко и хорошо; такого со мной не бывало уже целый год. Я знаю, что нужно делать. Это моя работа, которой я отдала большую часть жизни.
«Так чего же ты боишься?» – спросил меня ровный низкий голос. Усилием воли я заставила его убраться в его маленький черный ящик. Трудно понять, как такое может забавлять мужчину, почему насмешливый демон издевается над самыми сокровенными мыслями? И почему же меня так волнует этот голос?
И в самом деле, чего я боюсь? Ничего. Кроме одного – я боюсь увидеть его по ту сторону моста смерти, где он будет ждать меня, улыбаясь и сцепив за спиной руки. Последний раз, когда я вызывала призрака, Джафримель стоял рядом со мной и смотрел, как я это делаю.
Щелкнуло переговорное устройство.
– Скажи, когда будешь готова, Дэнни, – сказала Гейб со своего наблюдательного поста, который находился за плотно закрытыми дверьми морга.
Разумеется, наши переговоры записывались на пленку, поскольку считалось, якобы мы участвуем в научном эксперименте.
– Только не торопись.
«Только не торопись». Легко ей советовать, это же не она торчит в морге наедине с покойником.
Нет, мне не было страшно – в конце концов, я некромантка, да еще с татуировкой и изумрудом. Мой бог по-прежнему принимает мои дары. Как мне сейчас не хватает его прикосновения, рождающего полную уверенность в себе! Контакт с «проводником» – дело сугубо личное для любого некроманта. Мой бог меня не отвергнет.
Нет, я боюсь самой себя.
Я потрогала левое плечо. Знак нестерпимо горел. Ну и пусть. Когда Джафримель был жив, плечо у меня болело так же – словно к нему прижимали раскаленное клеймо. Никогда раньше не думала, что сильная боль может успокаивать.
Скоро плечо перестанет болеть, знак станет холодным, как лед, и я, наконец, пойму, что его хозяин – демон – мертв.
«Мертв – возможно. Но не забыт. И Люцифер…»
Думать о Князе тьмы не хотелось.
Меча со мной не было, зато был отличный нож, которым я умела пользоваться. Между мной и телом стоял столик-каталка, на нем – две белые свечи в стеклянных подсвечниках. Лоб, щеки и грудь ласкал прохладный ветерок. Правая рука сжала рукоять ножа, потом внезапно расслабилась.
Пора начинать.
Оттолкнув столик, я подошла к телу; скрипнул линолеум. Под металлическим столом, на котором лежал труп, виднелась серебряная трубка, откуда исходил запах хлора и гниющей крови.
В наушниках снова щелкнуло.
– У тебя все в порядке, Дэнни?
«Уж ты-то должна понимать, что не могу я начать вот так, с бухты-барахты. Сначала нужно собраться с мыслями. Я всегда так делаю – это мой стиль».
– Все хорошо, Гейб, успокойся. Просто я присматриваюсь.
– Дэнни…
– Я не стану прикасаться к телу, только расстегну мешок, и все. Так будет легче.
Я с удивлением слушала собственный голос – ровный и спокойный, словно ничего не происходит; я вообще мастер притворяться, будто отлично знаю, что делаю.
– Кому?
Слабая попытка пошутить, не имевшая успеха. Я взглянула вверх, где в кабинке за стеклом сидела Гейб, и почувствовала, как у меня слегка дернулась верхняя губа. Система энергетической защиты работала отлично – биополе Гейб было окрашено в пурпурный цвет тревоги, Джейса – в ярко-желтый, цвет напряженного ожидания; аура Кейна своей формой напоминала яйцо и абсолютно ничего не выражала: слепое естественное биополе; полная уверенность в том, что у меня ничего не получится. С таким плотным биополем доктору не был страшен ни один псион. Что ж, есть и такие нормалы. Когда дело касается магии, они просто не верят собственным глазам.
Интересно, что доктор думает о псионах, если он им не верит? Он луддер, поэтому, скорее всего, считает, что их следует держать в резервациях, как это делали «Евангелисты Гилеада» во время Семидесятидневной войны. И не просто держать, а планомерно уничтожать. Луддеры в принципе ненавидят людей с измененными генами, но псионов они ненавидят особенно. Я всегда считала, что псионы – такие же люди, как все, но луддеры называют нас отродьем, пакостью, выродками и открыто выступают за полное истребление псионов.
– Не наседай, Гейб. Не советую.
Я говорила серьезно.
– Тогда не тяни. Быстренько сделай свою работу и иди домой. Потом можешь напиться.
Она тоже отвечает серьезно. Кажется, мы испытываем одинаковые чувства.
«Напиться. Будто это поможет. Да я теперь даже напиться толком не могу». Я взялась за замок молнии на мешке. Рывком дернула его вниз.
По крайней мере, они сложили куски тела так, как следовало. Чего-то не хватает – я еще не читала предварительный отчет. В нос ударил тошнотворный запах смерти.
Иногда подобная чувствительность превращается в настоящее проклятие. Теперь я понимаю, почему демоны окружают себя особым, специфическим запахом. Это своего рода защита. Хотелось бы мне иметь такую. «Кристабель, – сказала я. – Sekhmet sa'es».
