Александр Сивинских - Открытие Индии (сборник)
– Ай-ай, отец, ты бесподобно резок к сему воздушному созданию, – пожурил его Леонид (грудки девчонки показалась ему вполне на уровне), после чего повёл носом и, вскинув брови, спросил: – Позвольте, господа, но это же… Неужели коньячок?
– Арманьяк, – сказал Азотов печально. – Выдержанный, 75-го года. «Барон Гастон Легран».
– Тогда и в самом деле – овца, – безжалостно заключил Леонид.
Он поднял осколок бутылочного донышка, обмакнул палец в остатки жидкости, дотронулся до капли языком. Блаженно закатил глаза.
– Чёрт! – сказал он вскоре. – Чёрт, досадно… Знал бы, что́ там летит, собственную грудь подставил бы.
Азотов с сомнением поморщился и сообщил, что сам он много раз пытался ловить бутылку, но не разу в том не преуспел. Леонид ещё раз понюхал осколок, потом скорбно скривил губы, опустил останки «Барона Леграна» в пожарное ведро и спросил:
– Слушай, Вовка, а почему эта Бригада – Синяя? Телега у них жёлтая, так? Фуфайки чёрные, так? Баба белобрысая. Нестыковочка.
– Слова, Лёня, многозначная штука, – сообщил Азотов. – «Синий» ведь не только цвет обозначает. Согласен? (Леонид кивнул.) Есть мнение, что мужики на дрезине – рецидивисты. Воры в законе, наколками разрисованные от ногтей на ногах до дёсен и коренных зубов. Настоящая «синева», короче говоря. Тут зон-то понатыкано – мама, не горюй. Ну и ушли граждане в побег, да только забрались в неподходящее средство передвижения в неподходящее время. А девка – будто бы их конвоир оттуда, – Азотов показал пальцем под ноги. – Или оттуда. – Палец повернулся к небу. – Но я не верю. Больно смирные они для зэков. По-моему, это просто компания туристов, упавшая с концами в «синюю яму». – Он для наглядности щёлкнул ногтем по шее. – Обожрались какого-нибудь ломового пойла до «мультиков» и ага! В астрал вышли с чудовищной силой. А мы сейчас этот их коллективный «мультик» и наблюдаем.
– Мы наблюдаем их глюк? Ну, ты даёшь, отец, – хохотнул Леонид. – Эзотерик. Точно Азатот!
– Одного не соображу, – задумчиво проговорил Азотов, отворяя дверь в дом. – Откуда у них арманьяк, если отравились бормотухой?
– Ну, это как раз не вопрос, – бодро сказал Леонид. – Все мы временами выдаём желаемое за действительное. Хлебали твои туристы «коленвал», а как мозги у них вконец разжижились, так и стали думать, что благородный напиток потягивают. Засим вывод: замечательно, что та бутылка разбилась. Тем более, – он взгромоздился на табурет, – что у нас имеется «Путинка». И, слава богу, не одна. Ты как, отец, созрел для следующей порции? Заодно и про несуществующего президента расскажу.
Азотов глянул на наручные часы, сверился с настенными, пробурчал «два часа двадцать семь минут» и отчаянно махнул рукой:
– Разливай!
Когда приговорили вторую, стрелочника начало неудержимо клонить в сон.
– Ты, отец, не противься природе, – уговаривал Леонид, подсовывая ему под щёку свёрнутый плащ. – Давай, часок вздремни, а я твою стрелку постерегу.
– Ты не думай, что я слабак, – бормотал Азотов, не разлепляя век. – Отвык маленько. Я ведь один-то не пью, потому и того…
– Да я понимаю. Не волнуйся, отдыхай. Когда время подойдёт, разбужу.
– Разбудит он! А я не нуждаюсь! У меня библио… биологический будильник вот тут. – Азотов приоткрыл один глаз, постучал пальцем по макушке. – С хромо… хронометром на стене секунда в секунду связанный. Но если в четыре сорок две пойдёт несуществующий, Лёнька… Если только пойдёт! – Он воздел указательный палец, грозно покачал им – и отключился.
Леонид глянул на свою «Омегу», сверился с настенными часами. Вовкины ходики безбожно врали. «Хронометр…» – пробурчал он ехидно, покачал головой и установил стрелки максимально верно. Потом накинул на плечи побелевший от старости боцманский кожушок Азотова и, поманив колбасным огрызком Жулика (одиночества он не терпел), вышел из дома.
Рельсы были покрыты мельчайшими капельками воды. От недавно уложенных шпал резко пахло креозотом. Возле механизма перевода стрелки покачивалась на одной ножке «хохотушка». При взгляде на неё создавалось отчётливое ощущение, что она до чёртиков озябла, нахохлилась и съёжилась.
– Иди сюда, скотина, – ласково позвал «хохотушку» Леонид. – Иди, согреем теплом живых сердец. Жулик, ты не возражаешь?
Жулик не возражал, против была сама тварь. Она отскочила на десяток метров, издала хриплое «хе-хех-с!» и снова встала на одну ножку.
– Ну и зря, – обиженно сказал Леонид. – Ведро ты ржавое.
«Хохотушка» снесла оскорбление молча. Должно быть, заснула. Леонид потрепал Жулика по холке, заснул руки в карманы кожушка. В одном обнаружилась пачка «Балканской звезды» и зажигалка. Он не курил очень давно, да и раньше всего лишь баловался – но тут почему-то вдруг страстно захотелось глубоко втянуть едкий дым, выпустить из ноздрей две густые струи. Может быть, закашляться…
Он спросил вслух «а кто мне мешает?», достал сигарету, прикурил. После первой же затяжки начала кружиться голова. Это было не так чтобы очень приятно, но не было и противно. Скорей забавно.
Леонид медленно посасывал сигарету и размышлял. Судя по всему, думал он, старый мистификатор Азотов разыграл меня, как несмышлёныша. Ну что такое эта «хохотушка»? Да поди-ка засунул в списанный семафор ручную ворону, умеющую подражать человеческому смеху, привязал с боков шнурки от ботинок, чтобы казалось – ножки, вот и все чудеса. А Синяя Бригада? Ещё того проще. Договорился за пузырь со знакомыми железнодорожниками, пригласил вокзальную шалаву для антуража, налил в фирменную бутылку сто граммов какого-нибудь дешёвого молдавского бренди для запаха – и готово. Аттракцион под названием «разыграй товарища» или, положим, «остроумный стрелочник и доверчивый политтехнолог». А сейчас топчись тут как идиот, несуществующий поезд жди. Потом Леонид вспомнил, как ловко загрузил Вовку байкой о новогоднем телевизионном обращении выдуманного президента (которое якобы можно поймать тонкой подстройкой приёмника между останкинским и «культурным» ТВ каналами за пять минут до боя курантов), и на душе потеплело. Неотомщённым не остался!
С тем он и засмолил вторую сигарету… которая оказалась, безусловно, лишней. Голову вмиг обнесло – не успел докурить до половины, – к горлу подступила тошнота, ноги задрожали. Он поспешно опустился на землю, кажется, придавив задремавшего Жулика. Легче не стало. Земля понеслась вкруговую, норовила вывернуться из-под седалища, опрокинуть его – и обязательно лицом вниз. Леонид изо всех сил вцепился руками в рычаг путевой стрелки. Мир кувыркался. Рельсы и шпалы водили вокруг него бешеный хоровод, пробудившаяся «хохотушка» ходила колесом и шумно радовалась, Жулик выл, и только холодный стержень рычага, неколебимый, точно земная ось, оставался на месте.