Каролина Клинтон - Научи его плохому, или как растлить совершеннолетнего
«С твоими гонорарами – не напрасно ль ты тренируешься?» – буркнул внутренний голос.
«Не в деньгах счастье», – отрезала я.
«В данном случае – это показатель твоего таланта», – заметил он и быстренько юркнул в дальнюю, узкую и очень глубокую норку.
Я вздохнула, опустила руку с занесенным тапочком и отодвинула испорченные листы.
Мерзавец всегда знает, как меня расстроить.
– Настоящий художник всегда нищ и бос! – твердо оставила я последнее слово за собой.
Таким образом, когда пришел Дэн, нищая и босая писательница спустилась с третьего уровня своей квартиры и просто и очень скучно ему сообщила:
– Звонили из издательства.
– И? – остро взглянул он на меня.
– Издают! – небрежно пожала я плечами.
– Ну я же говорил!!! – закричал он и сграбастал меня в объятия. – Магдалина, какая же ты молодец!!!
«С гонораром в четыре тысячи рублей, – ехидно отозвался внутренний голос. – Ай, маладца!!!»
– Гонорар – четыре тысячи… долларов, – судорожно брякнула я. – Ну, да это для начала, ты же понимаешь, что за первую книгу много не заплатят!
– Не в деньгах счастье! – легко согласился Дэн.
«О, знал бы он, наивный, страшную истину! – взвыл голос. – Да он бы тебя тут же бросил, бездарность!»
– Магдалин, – любимый серьезно взглянул на меня. – Это твой первый серьезный успех, и словами не передать, как я рад за тебя. Какие у тебя сейчас планы?
– А какие могут быть планы? – задумалась я. – Матери надо на даче помочь, а то запилит, машину загнать на техосмотр…
– Нет, – перебил он меня. – Ты чего? Это же такой шанс! Ты наконец—то хоть делом займешься, магию свою бросишь! Следующую книгу когда писать начнешь?
– Да я как-то и не думала об этом, – призналась я.
– Я хочу, чтобы ты была писательницей, – твердо сказал он. – Одна книга – это хорошо, но ее скоро забудут.
– Ты чего? – испугалась я, – я книги писать не умею. У меня первая-то случайно получилась!
– Попробуй, – мягко попросил Дэн. – Пожалуйста.
Я взглянула в его глаза и кивнула. Ну как я могла ему отказать в такой малости? Всего-то стать писательницей.
Если кто-то думает что это несложно, то возьмите и просто перепечатайте любую книгу. Чисто механически повторите за писателем все буковки, вам даже не придется обдумывать сюжет и предложения. А потом, когда вы, поставив последнюю точку, утрете пот со лба, тогда мы с вами и поговорим о том, что писать – не мешки ворочать. Но любимый просит – и значит, я должна это сделать. Я не могу его разочаровать.
«А если он попросит, чтобы ты стала звездой уровня Лукьяненко, или, не приведи Господи, Ролинг – что делать будешь?», – участливо спросил голос.
«Вешаться», – сцепив зубы, ответила я.
Ибо такое мне ни за какие деньги не купить.
Мои размышления прервал писк домофона, Дэн чмокнул меня в макушку и сказал:
– Я открою.
Вернулся он несколько озадаченным.
– Послушай, там твоя мать.
– О Боже!!! – застонала я. – Не мог сказать, что меня дома нет?
– По-моему, ее бы это не остановило, – виновато пожал он плечами. – Она там с чемоданами. Видать, не в гости, а надолго.
– Maa God, Сонька с женихом сейчас придут! – схватилась я за голову. – А тут маменька! Да она же все испортит!!! Жених от Соньки тут же сбежит!
– Я же от тебя не сбежал, – заметил Дэн. – Пусть это ему будет тест на прочность чувств.
– У меня к тому же и ничего не приготовлено!
– Не проблема! – заверил он. – Солнце, да не расстраивайся ты так! Я сейчас все закажу в ресторане, а ты уж маменьку принимай, может быть, она уйдет и жених с ней не столкнется!
В дверь требовательно позвонили. Мать на пороге и недоумевает, почему ее не пускают. Я вздохнула, пододвинула к Дэну телефон и велела:
– Только не говори матери, что у меня книжку издают, она меня запилит – книжка-то бесовская, не про Бога! И утки заказывай две, нас много.
– Конечно, – кивнул любимый. А я пошла сдаваться.
Мать была непривычно тиха, мялась на пороге, и говорила вполголоса.
– Маняша, нам нужно поговорить.
– Разумеется, – я указала ей на диван в холле.
– Наедине, – нервно подчеркнула мать.
– Денису не до нас, – пожала я плечами.
Мать прислушалась к тому, как Дэн делает заказ в ресторане, и наконец решилась.
Села на диван, дождалась, пока я присяду рядом, и настороженно спросила:
– Тебе Капа ведь рассказывала, что я парня тут застала у себя в кухне?
– На кухонном столе, – уточнила я.
– Ах, да! – небрежно кивнула она.
– И он рычал, – я внимательно глядела на ее лицо.
– Да, да, – нетерпеливо подтвердила мать.
О, черт! А я-то надеялась, что тетя Капа пошутила!
– Так вот! – продолжила мать. – С тех пор каждый раз, как я возвращаюсь домой, у меня накурено. Но это еще не все!
Я выразительно посмотрела на нее.
– Вчера я вышла на пять минут к Капитолине, возвращаюсь – а на столе…
– Кухонном? – не выдержала я.
– Не перебивай! Да, на кухонном столе сидит парень …
– И рычит? – устало спросила я.
– Рожи корчит и на гитаре бренчит, – шепотом сказала мать.
– Бренчит? В смысле? – я недоуменно воззрилась на маменьку.
– «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед!», – поведала мне та со страдальческим видом.
– А-аа? – только и смогла протянуть я.
Мать меня поразила.
– А потом заржал мне прямо в лицо, я не выдержала и побежала к Капе.
– Потом вы с ней вернулись, а дома никого? – полуутвердительно вопросила я.
– Убежал! – расстроено кивнула мать. – В общем, ты как хочешь, а я к тебе пожить приехала. Домой не пойду. Боюсь. У меня ведь и до этого случаи были. То парень в фате на моей кровати сидит, то мужик с заячьими ушами на кухне борщ ест.
– Оооо, – только и смогла пискнуть я.
– Что, не пустишь? – горько усмехнулась она.
– Как это не пущу? – пробормотала я. – Конечно пущу. Иди на второй этаж да занимай любую из гостевых комнат.
– Выбери мне сама, – утомленно велела она. – За вещами потом съездим, а сейчас я хочу немного поспать. Перенервничала.
– Конечно-конечно! – я твердо взяла ее за свободное от рукава запястье и повела наверх. Пока шли, я пустила через наши соприкасающиеся руки в мать искорки Силы. Мне надо было понять – что это? Не козни ль это врагов? Заклинание может какое наложено?
Когда я ее довела до гостевой комнаты, я знала твердо одно – никакого магического вмешательства над маменькой совершено не было.
Но что же тогда с ней случилось, черт возьми?!!
Маменька немного повыкаблучивалась, потребовала сменить шелковое постельное белье на льняное, иностранные шампуни в прилегающей ванной комнате на отечественную продукцию, и, наконец, угомонилась. Я посидела около ее кровати минут десять для страховки, но маменька сладко спала и опасности не представляла.
