Джон Коннолли - Плохие люди
Мейси недоверчиво посмотрела на Бэррона.
— Ты что, отпускаешь его?
— А что делать? Арестовать его? За то, что оделся не по возрасту?
— Он бежал.
— Да, но... Эй, ты все еще здесь?
Скарф застыл в замешательстве, не зная, к какому все-таки решению пришли двое полицейских.
— Я же сказал, вали! Давай, пока я не передумал.
Скарф последний раз посмотрел на Мейси, пожал плечами, потом быстро зашагал в сторону стоянки и растворился в ночи. Двое полицейских повернулись друг к другу.
— Брось, Мейси, — сказал Бэррон. — Не надо больше так себя вести.
— Это как?
— Критиковать меня перед таким ничтожеством, как Терри Скарф.
— Но человек просто так не побежит. Что-то здесь не так.
— Ну и что мы должны были делать? Приволочь в участок, смотреть, как он сидит полсуток в «обезьяннике», а потом отвести его в суд? Может, нам даже повезет с судьей, и его досрочное освобождение будет аннулировано, и что тогда? Его посадят еще на шесть месяцев. Подумаешь! Сейчас Терри нам больше полезен на улице. Он слышит всякое, и, может, в будущем его информация пригодится. Теперь он наш должник. Он у нас в кармане.
Мейси ничего не сказала. Они сели в машину и поехали обратно к Конгресс-стрит.
— Да ладно тебе, Мейси, — хохотнул Бэррон. — Выкинь ты все это из головы.
Но девушка чувствовала себя неуютно до конца смены и перекинулась с Бэрроном лишь парой слов, до того момента как они подошли к ступенькам управления полиции. Там Бэррон взял ее за руку.
— Все в порядке? — спросил он.
Мейси посмотрела ему в глаза и решила, что лучше сказать «да».
— Конечно. Просто я думаю, что нельзя было отпускать Скарфа. Стоило забрать его в участок.
— Он придурок. Если он в чем-то замешан, нам об этом скоро станет известно. По крайней мере, с ним что-то обязательно случится, это просто вопрос времени.
Он одарил Мейси своей самой лучезарной улыбкой и направился в сторону раздевалки. Мейси проводила его взглядом и подумала, действительно ли она видела, то, что видела: Бэррон обыскивает Скарфа и прячет в ладони пакетики с белым порошком, которые обнаружил у него в правом кармане. Она никому об этом не рассказала. Вряд ли он сидел на игле, и, скорее всего присвоил пакетики, чтобы в будущем отблагодарить за красноречие какого-нибудь местного наркомана, но это же неправильно. Да Бэррон и не стал бы рисковать, держа при себе наркотики по этой причине.
Значит, Бэррон хотел прикрыть Скарфа. Еще раз по дороге домой Мейси порадовалась, что ей больше не придется работать с Бэрроном. И, несмотря на все истории, которые он ей рассказал, девушке было любопытно все, что будет связано с ее назначением на остров. Мейси не считала себя суеверной, и, хотя работа в полиции была связана с такими вещами, как счастливые ботинки, счастливые маршруты, счастливые пули, все равно ее несколько удивило то, о чем рассказывал ей Бэррон, а самое главное, та искренность, с которой он это говорил. Бэррон действительно верил во все, что касается Джорджа Шеррина и острова Датч. Напарник заинтересовал ее своим рассказом, и, пожалуй, это единственное, чем ему удалось заинтересовать Шэрон Мейси.
У нее из головы не шел странный полицейский, тот, которого Бэррон и многие другие называли Джо-Меланхолия. Его семью хорошо знали в Портленде: отец и дед Дюпре были полицейскими и проводили на острове Датч львиную долю своего времени. Это противоречило правилам, но департамент никогда не имел ничего против. Они хорошо знали остров, и, когда в их отсутствие там дежурили полицейские, не принадлежащие к местному сообществу, ничего хорошего из этого не выходило. Уровень преступности, пусть мелкой, но, все равно преступности, повышался, а нервы стражей порядка изрядно портились. В конце концов, учитывая, что никто не стремился подолгу жить среди океана, семья Дюпре была признана полицейской семьей номер один на острове Датч.
Но у старого Фрэнка Дюпре родился только один сын, и этот сын был таким большим и странным, что даже товарищи-полицейские считали его чудаком. Она слышала, что департаменту стала в копеечку модернизация патрульной машины, чтобы Джо в нее помещался. Он носил табельное оружие портлендского управления, 45-миллиметровый «смит-вессон», но ему пришлось в собственной мастерской подгонять спусковой крючок так, чтобы его огромному пальцу было удобно на него нажимать. Время от времени какая-нибудь из местных газетенок публиковала статью под заголовком «Великан с острова Датч» или что-то в этом роде, а летом туристы иногда отправлялись туда, чтобы посмотреть на копа-великана и сфотографироваться рядом с ним. Джо никогда не возражал, а если и не был доволен в душе, то это никак не отражалось на его задумчиво-печальном лице.
Джо-Меланхолия. Мейси улыбнулась и произнесла вслух:
— Джо-Меланхолия.
Фары ее машины выхватили из темноты указатель, сигнализирующий о близости границы штата; она включила «дворники», реагируя на появление первых капель дождя, и повернула на север.
— Убежище, — произнесла она, проверяя, как звучит это слово. Она решила, что это название нравится ей больше, чем Датч.
— Ну, это точно лучше, чем патрулирование улиц.
* * *Молох тихо лежит на своей койке. Рядом телевизор разразился выпуском последних новостей.
Говорят о войне: Средний Восток в огне. Заключенных переполняет жажда крови, которую они выдают за воспаленное чувство патриотизма, несмотря, на то, что большинство из них не смогут найти на карте Небраску, что уж там говорить об Ираке. Молох не слышал этого шума: его это не касается. Есть более волнующие проблемы, о которых нужно подумать.
Его адвокат не смог толком рассказать ему ничего о слушании большого жюри, когда десять дней назад они встретились за стальным столом в комнате для свиданий.
— Все, что мне известно: они интересуются парнем по фамилии Версо.
Молох сжал губы, но больше никак не выразил: своего раздражения.
— Именно по поводу этого Версо и было заседание?
— Не знаю.
Молох наклонился ближе к невысокому мужчине.
— Мистер Вреден, я плачу вам не за то, чтобы вы ничего не знали.
Вреден не подался назад. Он понимал, что Молох просто выпускает пар.
— У вас все? — спросил он.
Молох снова откинулся на спинку стула и кивнул.
— Я думаю, что Версо поговорил с ними и предложил что-то взамен того, что его не будут преследовать. С Версо трудно иметь дело, а вы и так под стражей на ближайшее время, так что окружной прокурор, видимо, захочет послушать, что вы можете ему рассказать, и не терять время с этим Версо.
— И что я получу за свои показания? Камеру с шикарным видом?
— Вас могут условно освободить через восемь-десять лет. Показания помогут вам.
