Джим Батчер - Барабаны зомби
— М-м... около восьмисот.
— Так вот, — кивнул я, — в прошлом году в одних Штатах пропало без вести больше девятисот тысяч человек.
— Вы это серьезно?
— Угу, — подтвердил я. — Можете проверить в ФБР. И это при общей численности населения около трехсот миллионов. То есть, пропадает один человек из кждых трехсот двадцати пяти. Ежегодно. Сколько лет прошло со времени вашего выпуска? Около двадцати, да? Выходит, человек сорок-пятьдесят с вашего курса исчезли. Просто исчезли. И никто не знает, где они.
Баттерс беспокойно поерзал на своем сидении.
— Ну и что?
Я выразительно изогнул бровь.
— Только то, что они пропали. Куда?
— Ну... Без вести. Если без вести, значит, это никому не известно.
— Вот именно, — кивнул я.
Он промолчал.
Я позволил паузе чуть затянуться — для большего эффекта.
— Возможно, это простое совпадение, — продолжил я, наконец, — но процент пропавших к общей численности населения примерно равен проценту стадных парнокопытных в Африке, которые становятся жертвой крупных хищников.
Баттерс зябко подобрал под одеялом колени к груди.
— Правда?
— Угу, — сказал я. — О таких вещах не принято говорить. Но все эти люди так и исчезли. Возможно, многие из них просто освободились от старых пут и зажили новой жизнью. Возможно, с некоторыми произошел несчастный случай, просто тел их не нашли. Суть в том, что это неизвестно. И, поскольку думать об этом страшно, и поскольку жить, не думая об этом, гораздо легче, об этом и не думают. Не обращают внимания. Так проще.
Баттерс покачал головой.
— На слух это форменное безумие. То есть, люди ведь верят тому, что видят своими глазами, разве нет? То есть, если кто-то вдруг по телевизору...
— Что сделает? — перебил я его. — Будет гнуть ложки? Заставит исчезнуть Статую Свободы? Превратит даму в тигра-альбиноса? Блин, я ведь демонстрировал магию по телику, и те, кто не визжал, что все это туфта, жаловались на дешевизну спецэффектов!
— Вы имеете в виду тот клип в новостях несколько лет назад? Ну, с вами, Мёрфи, какой-то большой псиной и каким-то психом с дубиной?
— Это была не собака, — возразил я и невольно поежился от воспоминания. — Луп-гару. Что-то вроде суперволка. Я убил его с помощью заклятия и серебряного амулета — прямо перед камерой.
— Угу. Пару дней, помнится, все только об этом и говорили, но потом, если не ошибаюсь, все объявили подделкой.
— Нет. Запись почему-то стерлась.
— А-а...
Я остановился на светофоре и внимательно посмотрел на Баттерса.
— А вы — вы, когда увидели эти кадры, поверили?
— Нет.
— Почему нет?
Он вздохнул.
— Ну, качество изображения было так себе. Я хочу сказать, снято все в темноте...
— Большая часть жутких сверхъестественных штук происходит в темное время суток, — сказал я.
— И камера дергалась.
— Женщина, которая снимала это, сама боялась до потери сознания. Это можно понять.
Баттерс раздосадованно шмыгнул носом.
— И изображение было все в помехах, как будто его специально засвечивали.
— Ну да, и мои рентгеновские снимки тоже специально засвечивают, — я улыбнулся и покачал головой. — И это еще одна причина, по которой вы мне не верите. Это в порядке вещей, старина — говорите, не стесняйтесь.
Он вздохнул.
— Не бывает таких монстров на свете.
— Фигак, — хмыкнул я, трогая машину с места. — Послушайте, Баттерс. Уж самому себе-то вы верите? Вы своими глазами видели вещи, объяснить которые не в состоянии. Вы сами пострадали за то, что пытались объяснить людям свою правоту. Бог свидетель, да всего двадцать минут назад вы подверглись нападению ходячих мертвецов. И после всего этого вы еще спорите со мной, существует ли магия.
Секунды тянулись томительно-медленно.
— Все потому, что мне не хочется в это верить, — негромко пробормотал он.
Я медленно вздохнул.
— Угу.
Тишина.
— Хлебните кофе, — посоветовал я.
Он послушался.
— Страшно?
— Угу.
— Это хорошо, — кивнул я. — Умно.
— Н-ну, если так, — пробормотал он, — на свете нет никого умнее меня.
— Я-то понимаю, каково вам, — сказал я. — Вы сталкиваетесь с таким, что ни в какие рамки не укладывается, и это пугает как черт-те что. Но стоит узнать об этом больше, и со страхом можно справиться. Знание — лучшее лекарство от страха. Так всегда было.
— И что мне делать? — спросил Баттерс.
— Я отвезу вас в какое-нибудь безопасное место. Как доедем, определюсь с дальнейшими ходами. А пока спрашивайте, а я буду отвечать.
Баттерс сделал еще глоток кофе и кивнул. Руки его, вроде бы, дрожали уже меньше.
— Что это был за человек?
— Представился Гривейном, но сомневаюсь, чтобы его так звали по-настоящему. Он некромант.
— Что значит — "некромант"?
Я пожал плечами.
— Некромантия — использование магии для всяких фокусов с мертвыми. Некроманты могут управлять трупами, заставлять их двигаться, манипулируют призраками, имеют доступ к знаниям, похороненным в мертвых мозгах...
— Но это невоз... — не выдержал было Баттерс и тут же осекся, закашлявшись. — Ох. Да. Простите.
— Еще они могут делать кучу всяких пакостей, касающихся души, — продолжал я. — Даже в нашем, скажем так, не совсем обычном кругу об этом не очень-то говорят. Но я слышал рассказы о том, как они наделяют трупы своим разумом, подчиняя своей воле. Я слышал даже, что они способны воскрешать людей из мертвых.
— Иисусе! — удивился Баттерс.
— Вот насчет этого конкретного случая я не уверен.
— Нет, нет, я в смысле...
— Я знаю, в каком смысле, Баттерс. Я пошутил.
— Ох. Да. Простите, — он отпил еще кофе и снова принялся смотреть в окно. — Но... Возвращать мертвых к жизни? Может, это не так уж и плохо.
— Если исходить из того, что то, во что превращает их некромант, лучше, чем смерть. Судя по тому, что я слышал, они редко делают это по гуманным соображениям. Впрочем, все это может быть и брехней. Я же говорю: об этом не говорят.
— Почему? — поинтересовался Баттерс.
— Потому, что это запретная тема, — ответил я. — Некромантия нарушает один из законов магии, установленных Белым Советом. Наказанием за это служит смертная казнь, а навлекать на себя хотя бы подозрения Совета никто не хочет.
— Кто не хочет? И что это за совет?
— Ну, я например не хочу. А Белый Совет... ну, большинство людей сравнило бы его, типа, с правящим органом чародеев всего мира, но на деле он больше напоминает масонскую ложу. Или, может, братство.
