Карина Сарсенова - Хранители пути
— Полчаса уже тут торчим! — свистящим шепотом изливала накопленное возмущение красотка. — Нашли, где обжиматься. Сейчас Шалкар придет, он им задаст…
— Да уж… — послушно вторил ей молодой человек, перед мысленным взором которого за мгновение пронеслись несколько приятнейших воспоминаний из совсем уж недавнего прошлого. Да что уж там — из практического настоящего… — Мы сами-то не лучше… — глуповатая улыбка человека, не верящего до конца в реальность выпавшего ему счастья, осветила его лицо.
— Ага! Но нам можно, мы круче всех! — с нежным сарказмом влюбленного циника изрекла мулатка и тут же резко дернула вниз руку парня, раскрывшего было рот для ответа. — Тихо. Он идет!
Даже из-за тяжелой, жадно поглощающей звуки портьеры были слышны его шаги. До того они были уверенными.
— Хозяин… — в один сдавленный голос, слегка присев на выдохе, вымолвили позеленевшие от ужаса юнцы.
Недаром у многих представителей животной фауны самец в процессе брачного возбуждения находится сверху самки. То есть там, где ему угрожает наибольшая опасность при нападении хищника. А что делать — во имя продолжения рода приходится жертвовать тем, кто после совершения дела идет гулять дальше, и сохранить ту, которая будет в течение долгих месяцев, а то и лет, заботиться не только о себе…
Соскочив с дивана, рыжеволосая мадам проявила такую ретивость, что чуть не опрокинула навзничь прильнувшего к ней кавалера. Но мужчину, обуреваемого страстью, вывести из равновесия совсем не просто по одной причине — он необыкновенно крепко вцепляется в предмет своего вожделения. Так и стояли они оба посреди бархатно-кровавого полумрака продюсерской приемной: она, в гордой демонстрации собственной непорочности расправившая грудь и плечи навстречу надвигающейся опасности, и он, ничего и не собирающийся отрицать из очевидности доставшегося ему положения. Коленопреклоненный Альфео, по инерции жадно тянущий на себя юбку все еще бурно дышавшей Елены, просто не успел своевременно войти в курс возникшей за его спиной ситуации. Но в ракурс перспективы, развернувшейся перед взором вошедшего в приемную Шалкара, вошел очень даже гармонично.
— Та-а-ак-так… — не сбавляя хода, тот молниеносно оценил обстановку. — Альфео, пожинаешь щедрые плоды своего темперамента? Южный аппетит утолен? Или еще только раздразнен? Ха-ха! — коротко и резко хохотнув, будто огрев невидимой плетью замершую под его взглядом парочку, он стремительно скрылся за тяжелой кабинетной дверью. Удар выверенных звуков рассыпал странную композицию человеческих тел на составляющие элементы. Один из них, поднявшись на ноги, тут же заметался по роскошной клетке богатого офиса. Залившийся внезапной мертвенной бледностью в безмолвной панике Альфео вцепился в густые черные локоны на своей то поникающей к ковру, то поднимающейся к потолку голове.
— О! Он убить меня! Он убить! Я пропасть! Я любить тебя, белиссима, помнить, я любить! — рождаемые порывом безудержного отчаяния иностранные слова изобильно осыпались с красивых полных губ. — О, моя белла! — подскочив к потерянно размахивающей руками пассии, он снова рухнул ей в ноги. Наверное, желание находиться у чьих-нибудь ног было у Альфео куда сильнее, чем потребность двигаться по жизни самостоятельно. Хотя, вероятно, причина постоянного низвержения в положение, промежуточное между горизонтальным и вертикальным, крылась в чем-то другом… Например, в потребности к самоотдаче, пусть и в столь странном виде, но все же свидетельствующей о способности любить.
— Милый, не бойся! — с трудом превозмогая шок от внезапного вторжения в их интимность, обрела-таки дар речи Елена. Прекратив наконец хаотично жестикулировать, она крепко обняла прильнувшего к коленям любовника. — Что ты такое говоришь! Он не тронет тебя. Он замечательный человек! Сущий ангел! Шалкар всегда всех понимает! Он приветствует любовь! Он живет любовью! — не найдя слов, чтобы выразить кипящие в ней чувства, она снова лихорадочно замолотила спертый воздух руками. — Он нам всем отец и брат! Великий учитель! — ее зычный голос, давно вышедший из рамок смутного шепота, перелился в яростный фанатичный крик. — Шалкар велик, и мы все имеем честь служить ему! И ты, и я, и он — все дышит здесь любовью, но не страхом!
Не замечая изумленно выпученных глаз Альфео, на излете страстности своего монолога Елена горделивым лебедем выплыла из комнаты. Покинутый страдалец некоторое время потрясенно взирал на багровый бархат оконных штор, продолжая удерживать в вытянутых руках одному ему видимый образ выскользнувшей из них пассии. Затем как-то по-собачьи, всем телом, встряхнулся, словно скидывая с себя предыдущее настроение, поднялся с колен и на полусогнутых ногах подошел к темному прямоугольнику кабинетной двери. Глядя на узенькую, почти невидимую полосу пробивающегося из-под нее света, сглотнул и решительно постучал. Тяжелая резная дверь неслышно, сама собой отворилась, и неяркий свет облил его склоненную в официальном поклоне фигуру множеством смутных полутонов.
— Дурень, ну ты или туда, или сюда, определяйся! — раздался из глубины кабинета раздраженный мужской голос.
Обреченно вздохнув, Альфео шагнул навстречу владельцу голоса, и дверь сама собой беззвучно и плотно закрылась за его спиной.
— Ушли? — нетерпеливо встряхивая копной кудрявых волос, вопросительно прошептала Камилла.
Крепче сжав руку возлюбленной, Мирас осторожно выглянул из-за портьеры. Обведя приемную долгим изучающим взглядом, тревожно всматриваясь в каждую тень, он, наконец, чуть расслабился и кивнул.
— Ушли…
Девица тотчас выскользнула из импровизированной темницы во внешний полумрак, уверенно волоча едва успевающего за ней парня. Тени в комнате пришли в движение, заклубившись вокруг ног идущих по ним людей.
— Ай! — сдавленно вскрикнула мулатка, чуть было не потеряв равновесие, когда особенно большая тень практически схватила ее за щиколотку. Посмотрев вниз, одной рукой она судорожно вцепилась в молодого человека, а другой прикрыла себе рот, сдерживая рвущиеся из него крики. Ковра на полу не было видно! Везде, всюду вместо него двигались, извиваясь в отвратительном змеином танце, черные, темно-серые, сизые, синюшные тени! Они сгущались под каждым шагом идущих по ним людей такими плотными слоями, что становились физически осязаемыми! Высоко вскидывая ноги, балансируя при этом на цыпочках, парочка побежала к спасительному выходу из приемной.
Грохот падающего в запертом кабинете тяжелого тела звуковой стеной встал на их пути. Словно ударившись о нее, молодые люди замерли, а в следующее мгновение инстинктивно метнулись в ближайшее укрытие. Скорчившись за высокой спинкой антикварного дивана, несколько минут они переводили дыхание, тесно прижавшись друг к другу. Наконец, слегка освоившись, девушка отпустила руку возлюбленного и на четвереньках поползла из-за дивана в комнату. И почти сразу же оказалась втянутой за ногу обратно. Дверь приемной столь неожиданно и неслышно распахнулась, что только бдительность молодого человека спасла парочку от позорного обнаружения.
