Виктор Точинов - Логово
Через покрытые серебром прутья клетки был пропущен ток, способный убить человека на месте. Тварь бросалась и бросалась на решетку – уже третий час подряд. С оскаленных клыков падала пена, от воя закладывало уши.
Зрелище разнообразием не отличалось, но Эскулап и Деточкин наблюдали за ним с неослабным вниманием.
Рядом, демонстративно скучая, стояли трое охранников. Двое с многозарядками двенадцатого калибра, патроны снаряжены серебряной картечью. У третьего была драгуновка. Именно он два с лишним часа назад точным выстрелом сбил прибор, крепившийся на затылке зверя – спонтанный опыт Емели и Гвоздя повторяли в чистом виде.
– Вроде слабеет, – сказал Эскулап, дождавшись короткой паузы в издаваемых тварью звуках.
Деточкин молча пожал плечами – перекричать возобновившийся вой было невозможно.
Это была вторая попытка. Первая тварь мучилась без малого шесть часов – и сдохла, не закончив ремиссию. Волосяной покров опал почти полностью, обнажив перекрученное судорогой тело. Гипертрофированные мышцы и кости остались прежними, не вернулись в исходный вид; но украшавшие чудовищную пасть клыки стали разрушаться от легкого прикосновения – мутировавшая эмаль, недавно способная крушить металл, рассыпалась белой трухой…
…Метания твари замедлялись. Вой становился все более отчаянным, переходя временами в жалобный визг. Эскулап посмотрел на часы. Эксперимент продолжался.
В разговор вступил второй мужчина, тоже вполне интеллигентного вида, невысокий, худощавый:
– Странно они как-то – сорвались, улетели… Заподозрили? Наш прокол? Или у них стряслось что нештатное? А так неплохо бы вышло – долетели бы с ветерком, глянули бы сверху, что они там понастроили. Посидели бы несколько часов в их каталажке, а уж ночью… Может, подождем? Вдруг вернутся?
– Нет, – отрезал «ботаник». – Действуем по плану, без самодеятельности. Через час отплываем. Миша, Петрусь, отправляйтесь в лес, доставайте все из захоронки… А ты, Оленька, организуй мне сеанс по «си-эль», сдается мне, тут ушей в эфире хватает…
Оленька, по сложившемуся у туристов распределению обязанностей, отвечала за РЭБ,1 в том числе и за связь, тут же начала приводить в рабочий вид аппаратуру, внешне выглядевшую как потрепанный двухкассетник тайваньского либо гонконгского производства. И даже не только выглядевшую – кассеты на ней тоже можно было проигрывать. Правда, группе «ботаника» было не до песен.
«Типичный ботаник» (как окрестил его Ахмед) проводил взглядом вертолет, уходивший к северу. Лицо у него сейчас было не то, что десять минут назад – губы не подрагивали, глаза не смотрели тревожно. Волевое стало лицо, жесткое.
– Ну что? Они? – спросил «ботаник».
– Похоже, они, – согласилась одна из женщин, приглянувшихся Ахмеду. – Если эти козлы действительно из ГУ-ИН 2 – то я Моника Левински.
1 РЭБ – радиоэлектронная борьба (обеспечение радиосвязи (локации) и противодействие аналогичным действиям противника: перехват, пеленгация, постановка активных и пассивных помех и т. д.).
2 ГУИН – Главное управление исполнения наказаний при Минюсте РФ.
Охранник был совсем молодым парнишкой, даже борода не росла, как положено, торчала неровными клочками. И пацан очень не хотел умирать. Долго и упорно полз, оставляя кровавый след. Дополз до двери, ведущей в пультовую, и умер на пороге.
Мастер ногой отодвинул тело в окровавленном подряснике, распахнул дверь.
Внутри обстановка резко отличалась от псевдо-старин-ного стиля псевдо-обители: пластик на стенах, пульты, мониторы внутреннего и наружного наблюдения. Впрочем, гостей «Ольги-спасительницы» сюда, конечно же, не допускали… Гостей, выкладывавших немалые деньги за секс-туры а-ля-рус: затерянный в глуши скит, мать-настоятельница, весьма похожая на настоящую, истомленные воздержанием монашки (на деле, понятно, бляди-профессионалки высшего разряда) – не отдающиеся без долгих терзаний и молитв, занавешивающие перед актом иконки, а после акта вполне натурально разыгрывающие достоевщину с раскаяниями… Тьфу.
Мастер сплюнул.
На забившегося в угол маленького человечка в очках с толстыми стеклами он демонстративно не обращал внимания. Пощелкал тумблерами на пульте, благо система оказалась стандартная и знакомая – никого спрятавшегося и затаившегося экраны не показали. Бойцы заканчивали прочесывание и деловито сгоняли уцелевших в обширное помещение трапезной. Все путем.
Человечек сидел, как загнанная в угол крыса, – и наконец не выдержал:
– В-в-в-ы кто? – пролепетал жалобно.
Мастер обернулся, сделав вид, что лишь сейчас заметил очкарика. Брезгливо скривил губы – на брюках полудурка расползалось мокрое пятно, а запах свидетельствовал, что это отнюдь не пролитый с испугу кофе. Ничего удивительного – наверняка видел на экранах, как ребята Мастера разобрались с охраной. Но надежда умирает последней, и бедный дурачок еще на что-то надеялся.
– Кто, кто… – сказал Мастер, выдержав давящую паузу. – Хрен в пальто. Вы зачем моих людей убили?
– Я н-н-никого… Я т-т-тут… – забормотал человечек. – Он-н-н-ни с-сами…
Что он имел в виду: утверждал ли, что четверо из группы Штыря совершили коллективное самоубийство, или что это они первыми схватились за оружие, или что все силовые действия совершались без его, человечка, участия – Мастер выяснять не стал. Теперь уже неважно, кто первым нажал на спуск. Вполне возможно, что и Штырь – тот еще был отморозок. Вопрос в другом: что делать с этим религиозным борделем?
– Сообщение послать-то успел?
– Н-н-нет, я п-пытался, но п-п-помехи…
Мастер удовлетворенно кивнул. Не зря он приказал включить на подлете постановщик помех, как сердце чуяло. Значит, есть шанс, что владельцы «обители» – весьма серьезные ребята, «держащие» почти всю Карельскую автономию – останутся в неведении, кто нанес сюда отнюдь не дружеский визит. Если, конечно, грамотно зачистить концы.
Больше с очкариком он говорить ни о чем не стал. К чему беседовать с мертвецом? Недвусмысленно дернул стволом: на выход! Тот поплелся к двери.
У дверей трапезной к Мастеру подошел Ахмед – рот оскален усмешкой, в глазах не остыл шальной кураж схватки. Мухомор стоял тут же, прислонясь к стене, молчаливый и бесстрастный.
– Мокрощелок-то, шеф, надо бы попользовать… прежде чем… – сказал Ахмед. Сомнений в дальнейшей судьбе обитателей у него тоже не было. – А то ребята истосковались, десять дней еще до смены… Все равно ведь придется… – Ахмед сделал характерный жест указательным пальцем, словно давил на спуск.
Мастер задумался. Не о судьбе пленников – те так или иначе не жильцы, – оставлять свидетелей и ввязываться в разборки и криминальные войны сейчас не с руки. Но стоило продумать, как лучше использовать негаданно попавший в руки материал.
