Джонатан Келлерман - Голем в Голливуде
Кому-то приспичило подвесить много-много штор.
Сквозь ветровое стекло Джейкоб заглянул внутрь.
Инструменты, рейки, коробки с тканями.
Никакого громилы в наушниках.
«Не смеши людей», – сказал себе Джейкоб.
На пути в Калвер-Сити зазвонил телефон – снова отец. Джейкоб не ответил, дав работу голосовой почте.
По адресу, названному Дивней Дас, располагался многоквартирный дом в розовой штукатурке, фасадом выходивший на безвкусный Венис-бульвар. Под безнадежным объявлением о сдаче в аренду одно-, двух– и трехкомнатных квартир на газоне спал бездомный бродяга.
Припарковавшись в переулке, Джейкоб выключил мотор и прослушал отцово сообщение.
Привет, Джейкоб. Не знаю, получил ли ты мое предыдущее послание, но не хлопочи. Я справлюсь.
То сообщение он не прослушал. Теперь пришлось.
Привет, Джейкоб. Наверное, дел по горло, раз ты не звонишь. Ладно, ничего. У меня все готово, кроме одного. По ошибке Найджел привез две халы[12] вместо трех, и я хочу попросить: если не трудно, захвати еще одну. Я люблю с маком, но…
Джейкоб остановил запись и позвонил отцу.
– Джейкоб? Ты получил второе сообщение?
– Получил. Можно спросить, абба?
– Конечно.
– Ты вправду хотел избавить меня от мороки с халой или все это для того, чтобы я себя чувствовал виноватым?
Сэм усмехнулся:
– Не забивай себе голову.
Джейкоб протер глаз.
– Во сколько ужин?
Беленые стены Дивия Дас воспринимала как чистый холст, пригодный для игривой мешанины цвета и текстуры. Ядовито-оранжевое покрывало оживляло ветхую софу; телевизионная тумбочка пятидесятых со стеклянной столешницей превратилась в обеденный стол. Гостиную украшали ламинированные репродукции богов и богинь: Ганеша со слоновьей головой, божественная обезьяна Хануман.
Джейкоб хотел рассказать об исчезнувшем знаке, но Дивия безумолчно щебетала и, предложив позавтракать, поставила перед ним тарелку с печеньем и дымящуюся кружку.
– Извольте, – сказала она. – Настоящий чай.
Джейкоб от души прихлебнул. Крутой кипяток.
– Черт! – выдохнул он.
– Я как раз хотела сказать, что лучше подуть.
– Спасибо.
– Чистую свежую воду нужно довести до кипения. Американцы постоянно пренебрегают этим этапом, и результат удручающий.
– Вы правы, – сказал Джейкоб. – Ожог третьей степени придает незабываемый вкус.
– Вызвать «скорую»?
– Обойдусь молоком.
Дивия принесла молоко.
– К сожалению, ничего существеннее предложить не могу.
– И не надо. Мой самый сытный завтрак за долгое время.
– Стоит наябедничать вашей матушке.
– Если докричитесь, – сказал Джейкоб. – Она умерла.
– О господи. Простите, пожалуйста.
– Вы же не знали.
– Нечего было распускать язык.
– Не парьтесь. – Чтобы избавить хозяйку от неловкости, Джейкоб показал на дверцу холодильника, где магнитиками были пришпилены фото: – Вы и ваши?
На центральном снимке Дивия обнимала пожилую женщину в красном сари.
– Моя бабушка. А это… – Дивия кивнула на фотографию, где группа людей окружала нарядную пару, – свадьба брата.
– Когда вы перебрались в Штаты?
– Семь лет назад. В магистратуру.
– Колумбийского университета.
– Вы навели обо мне справки, детектив?
– Только в «Гугле».
– Тогда, конечно, вы знаете все, что вам нужно.
На холодильнике были еще снимки, которые, видимо, не требовали пояснений: Дивия фотографировалась на фоне экзотических пейзажей за умеренно рискованными занятиями – в альпинистской сбруе, в лыжной экипировке и очках, в компании подвыпивших девушек, салютующих бокалами с «Маргаритой».
Никаких поцелуев в будке моментального фото, никакого волосатого мужика в хирургическом костюме, ее облапившего.
– Я не сильно обеспокоила вас своим звонком? – спросила Дивия.
– Я уже не спал.
– Хотела вас поймать, прежде чем убегу на весь день. Странно, конечно, зазывать вас к себе, но так лучше. Приходится осторожничать. Мой непосредственный начальник не в восторге от вашей отсеченной головы. Сейчас несколько патологоанатомов уехали на конференцию, и у нас скопилась гора трупов.
– Что значит – не в восторге?
– Дословно он сказал: «У меня нет времени на диковины».
– Речь об убийстве.
– Он пытался меня убедить, что это музейный экспонат.
– Как и недавняя рвота?
– Я не говорю, что это было убедительно. И умно. Но незачем тратить время на споры. Иногда он жутко упертый, особенно в зашоре.
– Значит, вы позвали меня, чтобы извиниться? За то, что сваливаете?
Дивия улыбнулась. В левой ноздре сверкнула золотая пуссета, которую Джейкоб прежде не замечал.
– Боюсь, я маленько напроказила, – сказала Дивия.
В квартире были две спальни. Сквозь приотворенную дверь первой виднелась кровать с горой вышитых подушек.
Вторую спальню превратили в анатомическую минилабораторию. Толстая полиэтиленовая пленка поверх ковра. На складном столике медицинский лоток, на письменном столе микроскоп. Аккуратный ряд коробок с ярлычками: «скальпели», «пинцеты», «молотки». Контейнер для зараженных материалов, воздухоочиститель, упаковка с двумя тысячами нитриловых перчаток.
Джейкоб глянул на хозяйку.
– Выпросила, позаимствовала, украла, – пожала плечами Дивия. – Ничего особенного, в основном излишки. Собирала со студенческих времен. Протащить через таможню – тот еще подвиг, уж поверьте.
– Приятно встретить коллегу-трудоголика.
– Помогает скоротать время.
«И отчасти объясняет, почему ты одна», – подумал Джейкоб. Она все больше ему нравилась.
В нише на сетчатой полке стояли пять виниловых сумок. С розовой и зеленой, уже знакомыми по месту преступления, соседствовали оранжевая, черная и красная.
– Прямо «Секс в большом городе», – сказал Джейкоб.
– «Рвота». – Дивия показала на зеленую сумку. – «Отпечатки пальцев». (Черная.) «Кровь». (Красная.) «Фрагменты». (Розовая.)
– Для чего оранжевая?
– С ней я хожу на танцы. Мой любимый цвет. Кстати, откуда вы знаете про «Секс в большом городе»?
– От бывшей жены.
– А-а.
«Может, не стоило про жену?» – подумал Джейкоб, потому что Дивия тотчас вернулась к делу:
– Не хотелось, чтобы шеф заглядывал мне через плечо, поэтому я взяла материалы домой…
– Какие материалы?
– Голову. И рвоту. Они в холодильнике.
– Напомните, чтоб у вас я и мороженое не ел.
– Позвольте, я продолжу. От рвоты мало толку. В ней полно кислоты, чуть не разъела мне перчатку. Признаться, я так и не выяснила, чем запечатана шея. На коже нет волдырей и ожогов, сопутствующих высокотемпературной обработке. Возможно, тканевой клей – в больницах его используют для заживления ран.
