Беспредел (сборник) - Коллектив авторов

Сейчас Миха уже понимал, почему Голодная продолжала покусывать брата, когда тот опустился ниже некуда. Киря в своих последних голосовых сказал Валерке кое-что еще: «Перешли видос кому-нибудь! Распространи! Поверь, жить тебе будет гораздо спокойнее, когда эта блядота начнет щелкать зубами над ухом у кого-то другого!»

Но Миха тщательно проверил историю Валеркиных переписок – треклятое видео Лерик не пересылал никому. Не стал мразью. Как не собирался становиться мразью и сам Миха.

Переключившись с детского порно на кафельный коридор с развешенными человеческими тушами, нашел взглядом болтающуюся на крюке тощую фигурку лопоухого Кири и задвигал мастурбатором сильнее.

– Ну что, сука, аппетитный? – лихорадочно повторял Миха, изливая семя в мертвую крысу. Не отводя взгляда от искаженного болью Кириного лица. – Теперь аппетитный?

Валерий Лисицкий

Любви хватит на всех

Все началось с того, что я трахнул искусственное влагалище. По просьбе девушки, на которой собирался жениться буквально через полгода. Это на тот момент, когда я, ну, вы поняли, что сделал. Сейчас до нашей свадьбы осталось бы чуть больше недели. До свадьбы, которая никогда не состоится, потому что Женька – давно уже не Женька, а я – не я.

Все началось на самоизоляции, хотя она с самого начала предпочитала говорить «локдаун». Весна в масках плавно перетекла в такое же масочное лето. Мы целыми днями валялись на диване и сходили с ума от жары. Кондиционером никто из нас так и не озаботился, когда стоило это сделать, а приглашать домой незнакомых мастеров в разгар пандемии желания не было никакого. И сил тоже не было. Мы оживали только к вечеру, принимали душ вместе или по очереди, ели заказанные с доставкой полуфабрикаты, лениво, без особой искры занимались сексом и до поздней ночи таращились в экраны ноутбуков, то играя по сети, то пересматривая старые фильмы. Женька предпочитала ужасы, я – криминальные драмы. Мы соглашались друг с другом, что подавляющее большинство фильмов, снятых после девяносто пятого года – лютое говно. В середине июня меня выпнули с работы, но из-за жары и отупения у нас даже не было особенных эмоций по этому поводу. Выгнали и выгнали. Денег, которые Женька ухитрялась нашабашить копирайтингом, хватало. Тем более что и я стал ей помогать по мере сил. Без шуток, это было лучшее время в моей жизни.

Когда лето перевалило через экватор, мы, кажется, стали сходить с ума от скуки. С Женькиной подачи в нашей жизни появился какой-то нездоровый, болезненный эротизм. Сходить голыми выкинуть мусор – легко. В три часа ночи, когда все уже спят, но все же. Мы играли в игры на раздевание и на желания. Вообще на все, что могло прийти в голову. На вещи, на которые вообще играть не стоило.

И да, трахнуть искусственное влагалище было одним из желаний, проигранных мной Женьке. Не настоящую секс-игрушку, тогда еще – нет. Обязательно самодельное. Потому что в тот момент Женька все еще считала, что мы шутим. Что может быть веселее, чем немного унизить партнера? Унизить тет-а-тет, подарить друг другу лишний повод отпускать непонятные окружающим фразы, вгоняющие в краску.

Особый шарм она находила в том, что я должен был изготовить вагину сам, из подручных материалов. Хорошо хоть, что разрешила пользоваться инструкциями из Интернета. Чипсы в цилиндрической банке мы заказали с доставкой, а уж в полотенцах и перчатках недостатка и так не было. Игрушка вышла кривая, но сделанная с душой и старательно. В тот момент все это и правда казалось просто шуткой. Мы хихикали, как подростки, давясь высыпанными в тарелку чипсами со вкусом курицы карри и рассуждая, что будет нехорошо, если специи попадут на член. Получится хуевый карривурст, ха-ха. Хохотали, словно ничего остроумнее в жизни не слышали.

А вечером я это сделал. Чтобы вы понимали, процесс начинался тоже как игра. Забава. Женька без перерыва смеялась, глядя, как я, краснея, пытаюсь… ну, начать. Свернутое и засунутое в банку полотенце, как назло, оказалось великовато для наших целей, было тесновато, так что получилось у меня далеко не сразу. А потом настроение Женьки изменилось, резко. Как будто в ее голове переключился тумблер.

Глядя поверх ритмично покачивающегося донышка банки, я видел, что на щеках и лбу Женьки расцвели яркие красные пятна, дыхание сбилось, а глаза заблестели уже не от веселья. И она настояла на том, что я должен закончить с игрушкой, прежде чем прикоснусь к ней.

И уже через пару дней мы снова сидели за кухонным столом, посмеиваясь и завязывая хитрыми узлами резиновую перчатку, которую после надули через прорезь на одном из пальцев. Уже без всяких проигранных споров. Просто потому, что она просила меня очень сильно. Нелепая у нас получилась конструкция. Почти непригодная для использования, но Женька все равно завелась, глядя, как я пытаюсь удержать скользкий от щедро налитой на него смазки латексный пузырь.

Не прошло и недели, как она объявила, что сжалилась надо мной и заказала игрушку, изготовленную заботливыми руками китайцев в чистом и светлом цеху. Я усомнился по поводу света и чистоты, но спорить не стал. Потому что после месяцев апатии и лени, неизвестно еще к чему могущих привести, нам снова стало весело вместе. Пусть даже мне пришлось для этого пойти немного наперекор своим желаниям. Если подумать, Женя довольно часто заставляла меня идти наперекор желаниям, но все же чаще, чем наши авантюры заканчивались бедами. Так почему я не должен был довериться ей и на этот раз?

К концу августа в ящике письменного стола, за которым Женька работала, лежало уже пять разных приспособлений. Самые первые самоделки она отправила в мусор, хотя и не без сожаления. По крайней мере, мне так показалось. Сам я занимался текстами для Женькиного фриланса в другой комнате, и порой мне казалось, будто я слышу, как она перебирает игрушки, катает их с места на место. Но застать ее за этим занятием мне не удалось ни разу.

В сентябре, когда самоизоляция подошла к концу, я нашел работу, а Женьке пришлось выйти на учебу. Мы стали проводить вместе меньше времени, и я подумал, что на этом внезапное увлечение закончится, но не тут-то было. Искусственных вагин стало больше. Гораздо больше.

Женька тащила их домой при каждом удобном случае. Она вполне могла пойти погулять с подружками, отправиться навестить маму, поехать на лекции… а потом с сияющим лицом влететь в квартиру и извлечь из рюкзака очередную безликую непрозрачную коробочку.

«Заскочила по пути».

«Зашла, пока возвращалась».

«Прикупила по случаю, нравится?»

«Там у метро новый секс-шоп открылся, я не устояла!»

Да и просто так, без всяких комментариев. Один раз ее не в меру любопытная мама нашла странную продолговатую упаковку, когда зачем-то полезла рыться в вещах дочери. И правда, как не заглянуть в рюкзак студентки последнего курса, приехавшей тебя навестить? В тот раз Женя уперлась рогом, не давая матери сунуть нос под картон, и даже крупно с ней поссорилась. А едва вернувшись домой, сорвала с игрушки упаковку и сунула мне в руки, подталкивая к спальне.

– Чуть не спалилась! – восторгалась она. – Представляешь, чуть не спалилась!

Не могу даже вспомнить, чтобы что-то еще заводило Женьку так же сильно, как это «чуть не спалилась». К счастью, больше у нее таких провалов не случалось. Либо я просто не в курсе.

Да, к концу сентября влагалища занимали уже не ящик стола, а целую полку в комоде – широкую и глубокую. Они были всех возможных цветов и размеров, от вполне реалистичных до ядовито-зеленых, будто сделанных для тех, кто мечтает об инопланетянках. На некоторых из них были волосы, густые ретро-кусты или пародии на полосочки на лобке. Они вибрировали, пульсировали, тряслись или перекатывали под латексной кожей нечто, похожее на выпирающие из-под мышц переломанные кости. И я перепробовал их все. Временами казалось, что я работаю в отделе контроля качества гигантской фабрики секс-игрушек, беспрерывно расширяющей ассортимент.