Иван Катавасов - Коромысло Дьявола
Совершенно иной характер бурная предпринимательская деятельность господина Купалевича приобрела, когда он обратил свои алчные взоры на игорный бизнес, где нарушение баланса вероятностей неминуемо влечет за собой цепь случайных непредсказуемых последствий. Притом сулит концентрацию неудач, распределяемую исключительно среди проигравших. То есть счастливо для выигравших возлагаемую на потерпевших поражение.
В каких-то аспектах это можно сравнить с широкомасштабными боевыми действиями, где наибольшие шансы выжить в массе имеет тот, кто обладает от природы максимальным магическим потенциалом.
Из «Орденских хроник», рыцарь Филипп, вы благонамеренно осведомлены, почему мы полагаем большие войны, развертывающиеся во времени и пространстве, катастрофическими стихийными бедствиями.
Колдуна и пуля-дура боится, и случайный осколок гранаты его не берет. Меж тем ясновидение или же прекогниция завсегда помогут ему укрыться именно в той воронке, куда артиллерийский снаряд никак не угодит ни во второй, ни в третий раз.
Инициированные сознательные маги, колдуны, волхвы как никто другой обладают наилучшими шансами на выживание на площадях, обрабатываемых плотным стрелковым и ракетно-артиллерийским баллистическим огнем. Добавив к ним тех, кто спорадически неосознанно использует натуральную магию в перманентно дистрессовых экстремальных условиях войны, в третьем-четвертом поколении их отпрысков мы получаем серьезный статистический всплеск сатанинской тварной богомерзости и мирской чародейной скверны.
Человеческие телесные жертвоприношения, многомиллионные гекатомбы всегда статистически усиливают натуральную магию и природное колдовство. Ибо они угодны Дьяволу. Чем их больше, тем сильнее становится естественный Враг рода человеческого, постоянно стремящийся нас материально поработить, духовно уничтожить и не дать спастись разумным душам нашим.
Изрядно и беспримерно хуже, отвратительнее, если в жертву Сатане кто-либо массировано приносит чужую удачу, способность к духовному выживанию, к обновлению, как это пытался делать богомерзостный маг Николай Купалевич. Вам ведомо, что тому тождественными дьявольскими последствиями преисполнены заклятья-инвокации асимптотического дефекта массы вероятностей, рыцарь Филипп…
Признаюсь, мой друг, мне не удалось ранее убедить моих коллег клеротов-экзархов в пагубности мирского существования сей богомерзкой твари. Увы, увы…
Пришлось маненько, знаете ли, подправить расклад, загнуть пароли и окольно, обиняками внушить покойнику Николай Денисычу, куда еще можно вложить деньги, практически ничем рискуя.
— «Снежный ком», Пал Семеныч?
— Он самый, Фил Алегыч, он самый, каюсь…
— 3 -— …Сто пудов, Фил, ты опять меня норовишь обмануть, мой хитренький.
Не хочешь — не говори, но я отлично вижу: твой незаурядный Павел Семенович — родной старший братец Вероники Афанасьевны…
«О, Господи, по-новому дамский роман о благородной, но несчастной фамилии! Какое счастье, что в нашем орденском звене только три человека! Не то б еще тайные родственнички полезли как тараканы…»
— Молчание — знак согласия. Ну скажи, любимый, разве я не права?
— Права, права… Пошли в тот бутик, Настена, зайдем. Я там тебе беленькую блузочку присмотрел. Отпад и атас. Закачаешься…
— Погоди, мы не договорили…
Мне, право слово, наш Пал Семеныч пришелся по душе. Импозантный дядька. Он тоже бизнесом занимается?
— Ага! Раньше бизнесменов в лагерных бушлатиках незаурядно консультировал, покамест начальником зоны служил.
— Ой, никогда б не поверила! Но тебе, Фил, верю. Ты меня в жесть обманывать не станешь. Да и не получается у тебя врать. Это все твои ближайшие друзья и родные знают…
В дорогом бутике шевалье Филиппа и его русскую невесту встретили словно близких родственников. Намедни он сюда заходил, присматривался, всех обаял и приобрел в подарок шикарное вечернее платье, великолепно описав достоинства фигуры достопочтенной матушки своей нареченной.
— …Фил! Мне эта кофточка не нравится. Она меня ужасно полнит.
— Скажешь тоже! С твоей талией, на твоей фигурке, тебе и белое, и желтое, палевое в самый стиль.
— Ты не понял! Я не о том.
У меня от Вероникиного фитнесса грудь, видишь, как вздернуло и расперло… Не дай Бог, тетка Агнесса опять решит, будто я беременна.
— Глупости! Я ей и твоей матильде клятвенно пообещал позаботиться, чтоб никак и ничего, максимум безопасного секса…
— Фил! Как ты не поймешь?! Мне неудобно это надевать, как-то неприлично всем выставляться напоказ.
Если хочешь знать… Я в тринадцать лет очень стеснялась. Эластичным бинтом себе все перетягивала. Горбилась, сутулилась…
Матильда заметила, вздрючила в жесть…
— Правильно сделала! В подростках половой дури по жизни хватает.
Я вон в одиннадцать лет жутко позорился своего хозяйства. Краснел как рак, когда девчонки на физкультуре хихикали.
В плотных купальных трусах в гимназию, помню, ходил, чтоб ничего не выделялось и не болталось… Не приведи, Боже, если вдруг встанет, стыда не оберешься.
Потом, из рака ноги, сестра Ленка-блядуха за мной в ванне начала подсматривать, и я как-то естественно всех и везде перестал стесняться.
На физкультуру как-то раз пришел в одних спортивных брюках, без трусов и без плавок. Девчонки уже не хихикали, сами стали краснеть, если смотрели искоса, что там у меня и как…
Вот что я тебе скажу. Любого можно обучить разговаривать на языке тела. Хочешь — молчишь. Экстралингвистически. Тогда тебя никто не видит и не замечает.
Желаешь — переходишь в режим открытого предложения. Выставляешь и выделяешь, хоть грудь, хоть какую другую анатомию…
— Фил, ты меня этому научишь?
— Обязательно. Для начала глянешь, как наша Вероника Афанасьевна себя держит.
— И то правда…
По возвращении в Дожинск обычным мирским порядком рейсом «Эр-Франс» рыцарь Филипп, поставив локальную аудиозащиту, осведомился у арматора Вероники:
— Скажи-ка мне, Ника, правдолюбиво. Той будто случайной медсестрой на улице Баранова, ну, тогда, во время транспозиции харизмы от рыцаря Анатоля, это ведь ты была?
— И-и-и! Наш славный господин окружной инквизитор начинает взаправду прояснять прошлое коллег и соратников по орденскому звену.
Ну да, признаю покаянно. Я тот камуфляж по максимуму развернула. Ритуально на всю катушку…
Только прошу Булавину ни полслова. Я его прямой приказ нахально похерила. Едва ритуал транспозиции, разряженный Анатолем, не исказила, дура…
